Любые заявления, высказывания японских официальных лиц по данным спорным вопросам с повторением японской позиции (несмотря на то, что это делалось сотни раз) неизменно провоцируют искреннее негодование у корейцев, вплоть до проведения демонстраций протеста и бойкота японской продукции. Так что корейское самосознание по части антияпонских настроений реагирует всегда очень быстро и с готовностью, что время от времени используют корейские политики в своих внутриполитических целях.
Попытки замирения с Японией и преодоления бремени исторического наследия обычно встречаются настороженно. Это сказывается и на внешней политике. Хотя и Япония, и Южная Корея – близкие союзники США в Восточной Азии и в обеих странах находятся контингенты США, к Соединенным Штатам что японцы, что корейцы в целом относятся благожелательно, но вот заставить японцев и корейцев дружить между собой у американцев не получается, хотя США очень пытаются это сделать. Обычно консерваторы Кореи более положительно настроены к примирению с Японией, что видно и по политике нынешнего президента РК Юн Сок Ёля, тогда как другой лагерь – демократы – более склонен развивать отношения с Китаем, Северной Кореей, но вот с Японией в постоянных «контрах». Соответствующим образом выстраивается и внутренняя политика, что выливается то в рост антикитайских, то антияпонских настроений.
Причем корейцы подчас «переобуваются» очень быстро. Еще пару лет назад, когда Япония и Южная Корея опять не смогли решить вопрос о выплате компенсаций, а суд РК стал требовать от японских компаний выплат корейским рабочим, Токио ввел что-то типа частичных экономических санкций. Сеул не только ответил тем же, но по стране пошла кампания бойкота всего японского. Дело доходило до трагикомичных случаев, когда в некоторых корейских сервисах отказывались чинить японские автомобили, хотя хозяева их были корейцы, а поход в японский ресторан или бар с японским пивом, где опять же хозяевами были корейцы, считался очень непатриотичным действием. Но прошло несколько лет и теперь, в момент написания книги, титул главных недругов корейского народа перешел от японцев к китайцам. Нельзя сказать, что корейцы теперь «любят» Японию, прошлые обиды никто не забыл, но острота сгладилась, а главные претензии теперь – к Китаю, а также к Северной Корее.
К японцам у корейцев отношение сложное и в определенной степени ревнивое. Южная Корея постоянно пытается догнать и перегнать Японию, понимая, что пока экономически и технологически японцы всё же впереди, но корейцы сокращают этот разрыв. При этом сами корейцы в душе признают многие японские достижения, успехи. Среди корейцев хватает настоящих ценителей японской культуры, еды, спиртных напитков. Как уже говорилось, самое популярное для корейских туристов направление зарубежных поездок – опять же Япония. Схожее можно сказать и про японцев, где хватает истинных знатоков всего корейского. Кроме того, японцы и корейцы учат языки друг друга гораздо быстрее, чем любые другие народы.
Но все это сочетается с болезненной реакцией на вопросы исторического прошлого, на территориальные споры и прочие острые моменты двусторонних отношений, когда негодование и гнев корейцев в отношении Японии не являются наигранными и показными.
На спортивных состязаниях игра «Корея – Япония» – хоть в футболе, хоть в бейсболе, хоть в волейболе – это что-то типа хоккейных матчей «Россия/СССР – Канада» для россиян. Эти игры всегда носят принципиальный характер в первую очередь для корейцев.
Корейцы быстро и болезненно реагируют на любые даже случайные ассоциации с японской военной символикой. В этом плане показателен случай с одной из корейских звезд, которая в Санкт-Петербурге сфотографировалась на фоне афиши местного цирка. На афише же была эмблема цирка – кони на фоне полос света от прожекторов. Для корейцев это как красная тряпка, так как напоминает военный флаг Японии, где в центре красное солнце, от которого отходят лучи. Попытки объяснить, что это прожекторы на эмблеме цирка, причем российского, не помогли – девушку стали клеймить за «рекламу японских агрессоров, от которых Корея столько настрадалась». В итоге пост пришлось с извинениями снять.
Если говорить с позиции стороннего наблюдателя, то, пожалуй, Южная Корея и Япония – наиболее близкие друг другу страны. Мне кажется, что южнокорейцы, безусловно, лучше понимают реалии и ситуации в Японии, чем в Северной Корее, несмотря на кровное родство с гражданами КНДР. Представители Кореи и Японии потому и любят ездить друг к другу в гости, что все выглядит «почти как у нас, но иное» – то есть в целом знакомо и понятно, но со своей «изюминкой»: ты не теряешься под лавиной совершенно иных реалий, но одновременно видишь много нового и интересного. Однако долгие годы соседства и общения не спасают от сложностей в отношениях. Впрочем, возможно, это и логично: ссорятся, спорят, воюют, как правило, именно соседи, а не те, кто разделен океанами и континентами.
Глава 35. Северная Корея – все более неизвестная и непонятная страна
Северная Корея для многих остается страной-загадкой. Про реальное положение дел в ней постоянно идут споры, мнения зачастую бывают полярные и, к сожалению, во многом зависят от идеологических установок того или иного спорщика. Подтасовок, передергиваний и стремления выдавать желаемое за действительное хватает в обоих станах – как среди тех, кто считает КНДР самым мрачным местом на земле, так и среди активистов просеверокорейских организаций.
Южная Корея является одной из стран, где к ситуации в КНДР, казалось бы, должны относиться с повышенным вниманием – хотя бы потому, что у Южной Кореи единственная и весьма протяженная сухопутная граница есть только с Северной Кореей, а многие действия Пхеньяна направлены на то, чтобы так или иначе повлиять на политику Сеула. Действительно, по сравнению с другими странами, в Южной Корее куда более пристально следят за событиями в КНДР – на сайте любого южнокорейского информагентства есть специальный раздел новостей «Северная Корея», в стране работают десятки исследовательских институтов, количество специалистов по КНДР измеряется, пожалуй, тысячами (хотя, конечно, уровень знаний у них очень разный), регулярно проводятся конференции, семинары и прочие мероприятия, затрагивающие Северную Корею, в ряде вузов есть отдельные факультеты «исследований Северной Кореи», а в структуре правительства есть особое ведомство – министерство объединения, которое по сути является ведомством по политике в отношении КНДР.
Однако все же не стоит преувеличивать степень важности Северной Кореи для среднестатистического жителя Южной Кореи. Заявления западных СМИ о том, что «Корейский полуостров оказался на грани войны», обычно куда больше пугают обывателей Европы и Америки. Сеул хотя и расположен всего лишь в 40 км от межкорейской границы и, как часто подчеркивают любители нагнетания страха, действительно находится в зоне досягаемости тысяч стволов северокорейской дальнобойной артиллерии, но на бытовом уровне про КНДР вспоминают крайне редко. Разве только когда Пхеньян разразится очередной тирадой с угрозами превратить Сеул в «море огня» или «радиоактивное пепелище» или когда КНДР испытает крупную ракету или ядерную бомбу. Вот тогда да, СМИ взрываются сообщениями про «очередную вызывающую выходку Пхеньяна» или «вероломную провокацию», но это занимает умы южнокорейцев недолго – постояли, посмотрели фотографии с запуском ракеты и пошли дальше, по своим делам. Впрочем, именно эти фото, где какой-то кореец стоит перед экраном ТВ и смотрит на сообщение с очередной «провокацией КНДР» – излюбленный вариант иллюстраций в СМИ. Так что все эти рассказы про «панику в Сеуле» и «Север и Юг на грани войны» – для внешнего потребления. Сами южнокорейцы к этому привыкли и обращают мало внимания.
Если про существование КНДР хоть и нечасто, но вспоминают, то понимания того, что происходит внутри КНДР, в Южной Корее на обывательском уровне еще меньше. Есть крайне полярные точки зрения, а столкновения «прогрессивного» и «консервативного» политических лагерей, которые доминируют во внутренней политике, особенно сильны. Первые выступают с позиций необходимости налаживания диалога с Пхеньяном, более мягкого отношения к Северной Корее, вплоть до определенного «прощения» тех или иных резких выпадов Пхеньяна. Обычно именно при демократах в Южной Корее наступают периоды потепления в межкорейских связях. До сих пор было несколько личных встреч лидеров Юга и Севера Кореи, и все эти саммиты происходили именно во времена правления президентов из «прогрессивно-демократического лагеря» – Ким Дэ Чжуна, Но Му Хёна, Мун Чжэ Ина.
Другой лагерь, примерно равный по силе и влиянию, – консервативный. Его сторонники выступают за безусловную ориентацию на США и ведение разговора с КНДР с позиции санкций, давления, вплоть до экономического «удушения» Северной Кореи, чтобы заставить Пхеньян сменить свою политику и идеологию.
И вот между этими двумя полярными лагерями, представители которых по очереди правят Южной Кореей, находится основная колеблющаяся масса обычных южнокорейцев, которые в зависимости от конкретной ситуации, настроения, а часто и «обработки» со стороны СМИ и правительства, кренятся то в сторону «дружбы с братьями по крови», то в сторону «справедливого наказания злодеяний бесчеловечного режима». В качестве примера могу привести данные опросов в разное время. Сразу после межкорейского саммита в апреле 2018 г. в Пханмунчжоме, когда Ким Чен Ын впервые ступил на землю Южной Кореи и показал себя с весьма «человечной» стороны, 88 % южнокорейцев заявили о своем положительном отношении к лидеру КНДР. Интересно, что рейтинг самого президента Юга Мун Чжэ Ина тогда был даже ниже – 82 %. При этом за два года до саммита, а также позже – в 2021 г., более 70 % тех же самых южнокорейцев уже осуждали политику КНДР, критически отзывались о Ким Чен Ыне и выступали за размещение комплексов ПРО США на территории Южной Кореи для защиты от КНДР. Так что политические метания переменчивого общественного мнения в Южной Корее в отношении КНДР весьма сильны.