нее трех часов. Как говорят эксперты, КТХ превратил Южную Корею в страну командировок без ночевок. То есть практически в любой крупный город из Сеула можно доехать, сделать дела и вернуться в тот же день.
Динамика развития видна не только по крупным городам, но и по небольшим населенным пунктам и деревням. Для меня в этом плане показательны перемены в приморских городах восточного побережья страны – Сокчхо, Каннын, Тонхэ и другие. Раньше они были, честно говоря, скучными и безликими, а ездить в те края тянуло только из-за гор и моря, то есть из-за природы. Теперь же сами города приобрели лоск, шик, резко улучшилась инфраструктура, появились свои местные «фишки» – целые улицы кафе, выставок и многого другого. Эти города сами по себе стали интересны. То же можно сказать и про многие деревенские районы. Очевидно, что государство вкладывает в развитие деревни большие деньги. Удается ли таким образом удержать отток населения – другой вопрос, но сами по себе корейские деревни стали гораздо зажиточнее.
Сами корейцы стали в целом заметно богаче, состоятельнее. Это видно не только по статистике, которая в данном случае тоже очень показательна, но и по одежде, электронным гаджетам, которые они предпочитают, машинам, на которых ездят, косметике и уровню запросов. Корейцы, особенно молодежь, стали куда требовательнее к сервису, качеству продукции. Оборотная сторона этого процесса – рост стоимости жизни. Южная Корея стала заметно дороже, это недешевая страна, а в некоторых аспектах (та же недвижимость) и неоправданно дорогая.
С ростом уровня достатка корейцы стали гораздо активнее ездить за рубеж, в основном в краткосрочные поездки, что обусловлено короткими отпусками. География самых популярных направлений, впрочем, не особо изменилась за последние десятилетия. Если опираться на последний докоронавирусный год, то корейцы активнее всего ездили в Японию (самое популярное направление), Китай, а также страны Юго-Восточной Азии и «ближайшей» Океании – Гуам, Сайпан. Но ЮВА и Океания – это в первую очередь отдых на теплых курортах, тогда как Япония и Китай – это чаще всего экскурсии, культурные и исторические достопримечательности. Популярны также и США, Австралия, страны Европы, но туда поток меньше по объективным причинам – эти поездки требуют больше времени, чем та же Япония, в которую можно слетать, как в соседний город. По этой же причине, кстати, некоторое время и Владивосток был достаточно популярным среди корейцев направлением, но коронавирус и последовавшие затем геополитические и логистические проблемы, к сожалению, «обрубили» этот поток.
Про разные общественные проблемы уже было сказано немало. Как и во многих других странах, заметно отчетливое деление на поколения и эпохи. Совсем в преклонных годах находятся «созидатели экономического чуда на реке Ханган», которые за счет своего трудолюбия и самопожертвования вытащили страну из нищеты, совершив удивительный рывок в 1960–1980-е гг. Ставка тогда делалась в первую очередь на экономический рост, а в идеологии доминировала антикоммунистическая риторика. Как следствие, а также в силу возраста, который, как известно, в целом делает людей консервативнее, заметно критическое отношение к Северной Корее и ярче выражена поддержка консервативных партий.
От них сильно отличаются их дети, чей возраст от 40 до 60. Это уже самое, пожалуй, демократически ориентированное поколение. Если их отцы и матери добились впечатляющих успехов в экономике, то они сами, с моей точки зрения, удивили мир, превратив Южную Корею в демократическую страну, сумев вовремя сбросить диктат генералов, несмотря на все заявления о том, что «экономический рост требует твердой руки». Это поколение провело студенческие годы, «воюя» с полицией на демонстрациях, требуя демократических реформ, и добилось своего – от прямых выборов президента до создания системы, в которой в случае нарушения закона посадить в тюрьму могут любого, невзирая на титулы, ранги и посты.
Дети же «демократического» поколения родились и выросли в системе, когда страна уже была экономически развитой, а политически были в целом гарантированы свободы. Потому поколение «внуков» не готово «вкалывать» с утра до ночи, как их деды, но их не так легко вытащить и на общественные протесты, как их отцов. Главные заботы нынешней молодежи достаточно приземленные и практичные – поступление в хороший вуз, трудоустройство, зарабатывание денег на жизнь. Это поколение уже столкнулось с Кореей, у которой ВВП не рос так, как в 1970–1980-е или даже в 1990-е годы. А потому новых рабочих мест создается меньше, а конкуренция – выше.
На подходе и совсем молодое поколение «альфа», которое пока еще в школьном и детсадовском возрасте, но, как отмечают даже 20-летние корейцы, «это совсем иные люди» – люди, которые с рождения окружены новыми технологиями, гаджетами, которые чувствуют себя в этой виртуально-технологичной среде как рыба в воде.
Вот и получается, что многие общественные, политические и экономические споры в Южной Корее определяются столкновением неизбежно очень разных мировоззрений пожилых, но весьма многочисленных и влиятельных «творцов экономического чуда», «борцов за демократию» и «практичной молодежи». Конфликт поколений в любой стране присутствует, но в Корее он более резкий, отчетливый из-за масштабных изменений, которые произошли в стране и обществе за очень короткий срок.
На мой личный взгляд, традиции у корейцев не так быстро отступают, как может показаться. Внешне Корея меняется и выглядит очень современной и технологичной, но если немного разобрать этот внешний фасад, то скоро обнаружится мощная база традиций, которые до сих пор очень сильны в сознании даже молодежи. С моей точки зрения, корейцы очень быстро принимают, осваивают и внедряют разного рода технологические новинки, но куда медленнее и консервативнее меняют мировоззренческие установки и взгляды. Южная Корея – это страна Востока, где культурная традиция очень мощна. Глядя на облик корейских небоскребов и деловых центров, многие думают, что это «какая-то Европа или США, где только надписи на непонятном языке» (я цитирую впечатления одного знакомого из Колумбии, который побывал в Корее пять дней), но если «отколупнуть» этот глянец, то под ним выступит Восток со своими традициями, церемониями и ритуалами, которые подчас непросто принять людям с европейским складом ума. Понятно, что любое обобщение во многом условно и упрощает ситуацию, но такая противоречивость и сосуществование взаимоисключающих тенденций характерны для корейского общества.
Другое заметное направление общественного развития Кореи – это все большее стремление делать все «по правилам, по закону, как написано», а не, условно говоря, «по понятиям». Иными словами, в Корее куда сложнее стало «договориться», «уговорить». Общий тренд таков: «Как записано в правилах, законах – так и делаем, порядок един для всех». В целом, наверное, это правильно и справедливо, но старшее поколение сетует на то, что уходит в прошлое «человечный подход», душевная теплота.
Приведу пример из своей жизни. Когда я в студенческие годы ездил в Корее на автомобиле, то меня в общей сложности раз пятнадцать (за шесть лет студенчества) останавливали патрули за превышение скорости, но оштрафовали только один раз. Обычно полицейские удивлялись, что за рулем иностранец, потом «расцветали», поняв, что я говорю по-корейски, искренне расспрашивали: «А откуда? И как там в России? А как тебе у нас?» и потом просто отпускали с улыбкой, по-отечески журя: «Ну ты не гоняй особо, ограничения все же надо соблюдать». Сейчас же дорожных патрулей в Корее почти не видно, их заменили «бездушные» камеры, которым все равно, кто ты и откуда, а если нарушил, то неси наказание на общих основаниях.
В целом подход, безусловно, верный. Именно он позволил искоренить многие явления коррупции, кумовства и прочих «понятий», которые распространены в восточных (да и не только) обществах. Корея же в этом плане явно движется в сторону Европы, где все должно быть четко, правильно и одинаково для всех. Это видно в самых разных областях – от образования до порядков на рабочем месте, от личных отношений до политики, от правил распределения жилья до оплаты счета на свидании.
Еще один аспект этой общей тенденции – снижение важности традиционно значимых факторов типа возраста, опыта, пола. Особенно это замечают корейцы старшего поколения, указывая, что «нынешняя молодежь что-то сильно смелая пошла!» Если раньше слова старших воспринимались как закон или руководство к действию (что типично для стран конфуцианской традиции), то теперь далеко не факт, что молодежь это «проглотит». Конечно, Корея еще отнюдь не полностью ушла из-под влияния традиций и многовековых обычаев, но все же авторитет возраста постепенно снижается.
Схожее можно сказать и про привычные схемы распределения ролей и обязанностей в обществе. Это касается отношений мужчин и женщин, связей в семье, обязанностей отца и матери, взаимоотношений между родственниками, в рабочем коллективе и прочих сферах. Считавшиеся стандартными, общепринятыми схемы поведения ставятся под вопрос, трансформируются от вертикальных к горизонтальным, от иерархичных к равным, от жестко расписанных к более гибким, от традиционно восточных к более западным. Общество в Корее становится более индивидуалистичным, более разрозненным, традиционные кланы распадаются на отдельные семьи, состоящие, как правило, из трех, максимум четырех членов – отец, мать и один-два ребенка, а иногда вообще без детей.
Из-за проблемы снижения рождаемости детей становится меньше, каждый ребенок становится более «ценным», дорогим, в том числе с точки зрения расходов на воспитание. Это влечет за собой изменения в отношении к детям – они окружены сейчас куда большей заботой и достатком, чем в предыдущих поколениях. Молодые корейцы живут лучше, но, по мнению старшего поколения, они более капризны, изнеженны, избалованны и склонны ценить личные интересы, а не коллективные.
Сильное падение рождаемости изменило облик семей, взаимоотношения между родственниками, а также привело к заметному росту числа одиноких людей, которые делают такой выбор сознательно. Если раньше для Кореи это было эквивалентом жизненной неудачи, то теперь все больше воспринимается как одна из возможных и нормальных траекторий.