Находка отрезвила Маршалла, он вдруг во всей полноте ощутил опасность восхождения в одиночку. Как и Жеже тремя годами ранее, Маршаллу не на кого было положиться, кто мог бы оценить, насколько рациональны принимаемые решения. Одиночество и высота пагубно сказывались на рассудке, в какой-то момент Маршалл обнаружил, что разговаривает с собственной тенью. Он прошел выше бивака Жеже, но довольно скоро стал проваливаться в снег глубиной по колено и тогда попытался вновь трезво оценить ситуацию. Он был измотан, голоден и обезвожен, а до вершины оставалась не одна сотня метров по вертикали. Маршалл чувствовал, что сил на подъем хватит, но понимал, что, если возникнут проблемы и придется заночевать на такой высоте, его ждет участь Жеже. И Маршалл решил уходить. Да, он испытал разочарование, но одновременно понял, что в состоянии в одиночку подняться на высочайшие горы.
В следующем году Маршалл взошел соло на третью по высоте вершину миру – Канченджангу, а три года спустя разбился насмерть, пытаясь в одиночку взойти на Эверест[24].
Николя Жеже – необычная фигура в истории альпинизма. Он был одним из лучших высотников 1970-х, одинаково уверенно чувствовавшим себя и на скалах, и на льду, и на снегу. В процессе работы над книгой я беседовал со многими людьми, которые знали его и лазали с ним. Все они отзывались о Жеже как об особенном человеке, с кем далеко не всегда удавалось найти общий язык, но знакомство с которым оставило неизгладимый след. Очень интересно было встретиться с его дочерью Элен, которой на момент гибели Жеже исполнилось двенадцать и которую он неоднократно брал с собой в горы. Элен живет в Бургундии, откуда происходит семья Ньепс, в ее собственности несколько виноградников в небольшом местечке Шабли. Мы встретились в специальном здании на краю виноградника, где обычно проводится дегустация прекрасных белых вин, производимых Элен. После смерти бабушки, Жанин Ньепс, Элен хранит архивы о ней и отце. Она достала коробки со статьями, книгами и фотографиями из экспедиций Жеже, и мы долго и обстоятельно беседовали.
Элен рассказала, что мать Николя постоянно боролась за сохранение памяти о нем, хотя для остальных членов семьи, возможно, легче было бы предать все забвению. За несколько лет до описываемых событий Элен с бабушкой побывали на станции канатной дороги Эгюий-де-Миди в Альпах, где Французский альпийский клуб установил дисплей с фотографиями самых известных деятелей отечественного альпинизма. Ньепс сильно расстроилась, увидев, что портрета ее сына нет среди представленных персоналий, словно Жеже вычеркнули из истории. После ее возмущений фотографию Николя стали экспонировать, но ощущение, что он был и остается аутсайдером во французском альпинизме, никуда не делось. В «Записных книжках одиночества» Жеже писал, что настоящий героизм заключается в том, чтобы работать в Париже на обычной работе с девяти до пяти, добираясь до офиса на метро. В детстве Элен понимала, что ее отец особенный, но иногда ей хотелось, чтобы у нее был самый обычный папа – как все.
Перед отъездом в Непал Жеже сказал матери, что, если не вернется с горы после обозначенного срока, не стоит пытаться его искать. Тем не менее его друзья и семья приложили огромные усилия с нулевым результатом[25]. Жизнь и карьера прозорливого альпиниста оборвались слишком рано. Некоторые обвиняли Жеже в том, что он слишком рисковал, однако любые гималайские восхождения связаны с риском, и в последующие десятилетия появилось много новых альпинистов, разделявших видение Жеже. Николя опередил свое время и реализовал смелый замысел на Лхоцзе, а шансы на успех на Южной стене всегда невелики. Безусловно, к 1980 году многие высотники верили в идею Месснера о восхождении на большие горы в альпийском стиле, но мало кто думал, что это возможно на Южной стене Лхоцзе. Следующая экспедиция, отправившаяся на гору, собиралась следовать более традиционному подходу.
Переходя грань
В столице Словении Любляне, как и во многих других городах Центральной и Восточной Европы, есть прекрасный исторический центр. Однако на окраине много новостроек, современных бизнес- и торговых центров, автозаправок. У этих объектов напрочь отсутствует местный колорит, они все примерно одинаковы в любом городе. На одной такой типовой заправке на окраине Любляны в 2016 году я ждал встречи с Душицей Кунавер. Душица – вдова Алеша Кунавера, альпиниста, организовавшего экспедицию, которая пыталась пройти центральную часть Южной стены Лхоцзе. Душице за восемьдесят, но она по-прежнему ведет активный образ жизни. Я поехал следом за ней по второстепенным дорогам. Довольно быстро мозолящие глаз современные постройки исчезли, и мы оказались среди домиков с большими старыми садами.
Дом семьи Кунавер построил Алеш, он был инженером и обладал невероятной изобретательностью. В студенческие годы он самостоятельно мастерил снаряжение для скалолазания и инструменты для горно-спасательной службы, а Душица рассказала, что, когда однажды их машина сломалась где-то в сельской местности, Алеш сумел починить ее с помощью мусора, собранного на обочине. У Душицы много интересов, в том числе словенский фольклор, но, вероятно, самая большая ее страсть – хранить память о муже, погибшем в 1984 году при крушении вертолета. Алеша Кунавера можно назвать одним из величайших руководителей альпинистских экспедиций.
В 1960 году он был участником первой югославской экспедиции в Гималаи, которая совершила первовосхождения на шеститысячники Трисул II и Трисул III в Индии. Два года спустя Кунавер отправился в поход по Непалу, чтобы разведать подходящие цели для восхождения, и впервые увидел Южную стену Лхоцзе. Восхождение на нее стало своего рода идеей фикс: Алеш повесил дома на стену большую фотографию горы и мог часами смотреть на нее, планируя маршрут, хотя прошло девятнадцать лет, прежде чем он возглавил экспедицию на Лхоцзе. Команда, которую Кунавер повел на гору, официально представляла Югославию, но состояла по большей части из словенцев. Население Словении всего два миллиона человек, однако местная альпинистская школа очень сильная. Так называемая Альпийская дуга заканчивается в Словении, это Юлианские Альпы, высота гор здесь не самая большая – менее 3 тысяч метров, но это впечатляющие массивы, сложенные в основном из известняка, на которых тренировались многие альпинисты высочайшего уровня.
В 1970-х словенцы пришли в Гималаи, чтобы сказать свое слово в высотном альпинизме, и Кунавер стал одной из главных движущих сил этого процесса. В 1975 году команда под руководством Кунавера успешно прошла знаменитую Южную стену Макалу, которая «отбила» несколько попыток, включая одну, предпринятую самим же Кунавером. Алеш на этот раз постарался спланировать все вплоть до мелочей. Он исправил ошибки предыдущих экспедиций, сумев избежать потери времени, когда, например, ведущие связки спускаются или поднимаются по горе, а маршрут не обрабатывается. Кунавер включил в состав команды большое количество альпинистов, шерпы несли груз только в нижней части склона. Чтобы смотивировать восходителей на переноску грузов по верхней части стены, важно было сделать так, чтобы у большинства из них существовал реальный шанс оказаться на вершине. Кроме того, если вдруг что-то пойдет не так, по мнению Кунавера, должны оставаться шансы, чтобы на вершину вышла хотя бы одна связка. Добиться таких целей очень непросто, но наиболее успешным руководителям экспедиций, таким как Кунавер и Крис Бонингтон, это удавалось неоднократно. Это не значит, что в их экспедициях никогда не возникало споров – проблемы такого рода неизбежны, если в команде сильные, волевые и амбициозные восходители. На Макалу команде Кунавера удалось почти полностью придерживаться разработанного плана, исключение составил короткий период плохой погоды, в итоге на вершину поднялись четыре связки.
Одним из тех, кто достиг вершины, был двадцатитрехлетний Нейц Заплотник, впоследствии ставший иконой для целого поколения словенских альпинистов. В книге «Путь» он изложил свое видение альпинизма: «Кто ищет лишь цель, получит пустоту, когда достигнет желаемого, но кто находит Путь, несет цель в себе». Путь, по Заплотнику, – это совокупность всех аспектов жизни альпиниста: от обморожения, грязи и страшного треска льда на леднике до бессонных ночей, усталых лиц и сияющих глаз друзей. Для него важным было путешествие, то есть само движение, а не пункт назначения.
Заплотник оказался исключительным восходителем, но его путь в альпинизм был более чем случаен. Нейц Заплотник родился в маленькой деревушке неподалеку от города Крань, где живут многие ведущие альпинисты Словении. В детстве он много и тяжело болел, в какой-то момент над ним даже совершили соборование. Чтобы как-то поправить здоровье ребенка, родители отправили его погостить к двоюродному брату, который жил в горной местности, в деревне под горой Гринтовец[26]. Нейц полюбил эту местность, здесь он впервые узнал, что такое альпинизм. Затем, как и многие альпинисты, Заплотник начал читать книги о великих экспедициях 1950-х. В подростковом возрасте он уже, что называется, был на крючке и после впечатляющих восхождений в Альпах получил шанс отправиться на Макалу. Два года спустя он поднялся по новому маршруту на Гашербрум I вместе с другим выдающимся восходителем – двадцатилетним Андреем Штремфелем, который так же сильно жаждал оказаться в больших горах.
Следующая крупная словенская экспедиция состоялась в 1979 году, альпинисты поставили цель пройти Западный гребень Эвереста. В 1963 году по нему поднялась команда из США, но американцы в нижней и верхней части обошли два крутых участка, упростив путь. Словенцы же прошли гребень полностью. Сделать это удалось не сразу, первые две попытки закончились неудачей. Затем настала очередь Заплотника и Штремфеля, которым предстояло пройти сложный второй участок. Они знали, что вернуться по пути подъема не получится, так как не хватит снаряжения, и придется искать другой маршрут, но, несмотря на это, продолжали подниматься.