ину свесившись через край.
Ночью места стало еще меньше, так как снег стал скапливаться между палаткой и скальной стенкой. Штейскалу пришлось совершить сложный маневр, выбраться наружу и расчистить снег. Утром они смогли найти место для второй палатки, но оно было сравнительно далеко и пришлось приложить немало усилий, чтобы расчистить площадку. Штейскал впервые оказался на такой высоте и чувствовал себя очень плохо. Во время отдыха он старался лежать неподвижно, чтобы быстрее восстановить дыхание. Мучили сильные боли в животе, и он понимал, что шансы дойти до вершины малы. Но Штейскал также знал, что если спустится в базовый лагерь, то горы ему не видать. До штурма оставалось несколько дней, и просто не хватило бы времени, чтобы спуститься на базу, восстановиться и вернуться на стену.
Тремя годами ранее словенцы свернули экспедицию 15 мая из-за прихода муссона, а чехословаки в этот день только поставили предпоследний лагерь. Альпинисты по радио спорили, как проводить штурм. Все боялись, что погода испортится раньше, чем они успеют подготовиться. Офицер связи сообщил прогноз – муссон был уже на подходе. В конце концов команда решила расширить пятый лагерь, чтобы в нем могло разместиться больше альпинистов. Планировалось, что Золтан Демьян и сын руководителя Роберт Галфи поднимутся в лагерь V, установят лагерь VI, а затем пойдут выше.
Этот был последний шанс достичь вершины. Команда работала на стене уже полтора месяца, и длительное пребывание на высоте постепенно выматывало людей. Все без исключения сильно похудели, несколько человек страдали от болезней, но все же большинство оставались достаточно здоровыми, чтобы идти к вершине. Иван Галфи решил разделить альпинистов на две группы по пять человек. Планировалось, что Йиндра Мартиш и Карел Якеш из первой группы выйдут пораньше и попытаются продвинуться вверх, закрепляя веревки на сложных участках. Через три часа за ними последуют Роберт Галфи и Демьян, и все четверо вместе попытаются взойти на вершину.
Оставшиеся в базовом лагере следили за штурмом с помощью биноклей и переговариваясь по рации. Иван Галфи видел, что наверху сильный ветер – несшие снег облака быстро летели мимо вершины. Около одиннадцати утра Галфи разглядел, как Мартиш с Якишем повернули назад, не доходя до узких кулуаров, ведущих к вершинному гребню. Спустившись, они сообщили, что дальнейший путь преграждает скальный блок. Тогда Галфи и Демьян попробовали пройти иначе. У каждого из них было по сто двадцать метров веревки. Демьян пошел вперед и провесил веревку, найдя подходящую скалу, в которую удалось прочно вогнать крюк. Роберт Галфи отправился следом, но его веревка запуталась, и ушло много времени на то, чтобы с ней разобраться, при этом Галфи чуть не сорвался. Роберт был обезвожен – с утра у него начались проблемы с желудком, поэтому он решил повернуть обратно, и Демьян продолжил восхождение в одиночку.
Позже в этот день вторая команда в составе Раконцая, Божика, Паленичека, Дрлика и Штейскала выступила вверх. Первым они встретили Смида, который сказал, что не чувствует себя готовым к штурму. Затем они увидели Роберта Галфи, Мартиша и Якиша, на лицах которых читалось огромное разочарование. Галфи спускался без солнцезащитных очков, это грозило снежной слепотой, но, вероятно, ему было все равно. Галфи сообщил, что рельеф ниже вершинного гребня оказался сложнее, чем предполагалось, но, возможно, второй команде повезет больше, если они пойдут левее. Поднимающиеся альпинисты спросили, где Золтан Демьян, и Галфи ответил, что он все еще пытается пробиться наверх, но они не думают, что у него получится. Если Мартишу с Якишем пришлось развернуться, вряд ли Демьян справится в одиночку.
Вторая штурмовая группа продолжила подъем в лагерь VI. Участники первой команды пытались вырубить площадку под палатку, но лед оказался слишком прочным, и фактически повторилась ситуация с пятым лагерем – треть палатки висела над пропастью. Так что на комфортную ночь рассчитывать не приходилось. Чтобы устроиться на ночлег, пришлось потратить много времени. Но наконец альпинисты втиснулись в палатку и установили радиосвязь с другими лагерями. Роберт Галфи более подробно рассказал отцу о событиях утра: его сильно тошнило, он слишком ослаб и был очень обезвожен, поэтому не пошел дальше с Демьяном. Иван Галфи утешил сына, сказав, что шансы на успех на фоне проблем со здоровьем очень малы. К вечеру погода испортилась, пошел снег, и все беспокоились за Демьяна, который по-прежнему находился где-то наверху.
Поздним вечером по палатке загрохотали комья снега. Альпинисты сидели так тесно, что быстро обуться и выйти наружу, чтобы посмотреть, что происходит, не представлялось возможным. Скорее всего, спускался Демьян. Они окликнули его и услышали ответный крик – Демьян сообщил, что побывал на вершине. Это известие обрадовало всех. Демьяна удалось втащить в палатку, затем альпинисты установили связь с базовым лагерем, и все стали слушать рассказ о восхождении.
Когда Галфи повернул назад, Демьян понял, что Якишу и Мартишу не удалось найти оптимальный маршрут, и он взял левее. Когда Демьяна спросили, удалось ли оставить доказательства восхождения, он сказал, что хотел сложить тур на вершине, но сил не осталось. Тогда он сделал на вершине несколько снимков талисмана, который ему подарили перед экспедицией дети, но на заднем плане мало что видно, потому что облака закрывали видимость. Он планировал сфотографировать вымпел, который донес до вершины, но мозг в разреженном воздухе работает плохо, и он попросту забыл сделать такой снимок. В конце концов, это не имело значения, потому что на следующий день вторая группа должна была дойти до вершины и увидеть его следы. Врач экспедиции по рации спросил Демьяна, как он себя чувствует, и тот ответил, что единственная проблема – сухое и больное горло, ведь он почти не пил весь день. Все радовались, что восхождение обошлось без травм, врач сказал, что в базовом лагере откроют бутылку виски. Демьян также сообщил, что сложный участок дальше только один, но на нем пришлось выложиться до предела.
Это было не то место, где повернула первая штурмовая двойка. По мнению Демьяна, Якиш и Мартиш слишком ушли вправо. Он объяснил, что после крутого снежного склона между скалами есть выбор, идти дальше налево или направо. Правый путь короче, но круче, и именно там не получилось пройти, а если идти по левому, только плохая погода помешает добраться до вершины. Напившись чаю, Демьян спустился в лагерь V.
Оставшиеся стали готовиться к восхождению на следующий день. Требовалось запастись питьем, но это было очень нелегко: набрав полный котелок снега, его поставили на огонь, причем горелку приходилось все время удерживать в горизонтальном положении, но растаявший снег давал лишь сантиметр воды. Приготовив и выпив чай, альпинисты продолжили растапливать снег и наполнять термосы. Ботинки они спрятали в спальные мешки, чтобы не замерзли к утру. Раконцай, уже ранее поморозившийся на К2, положил ботинки под голову, а внутренники засунул в спальник.
Заснуть в переполненной палатке не удавалось, поэтому альпинисты стали готовиться к штурму в половине первого ночи. Дрлик заявил, что плохо себя чувствует и пойдет вниз.
Во избежание проблем с поиском маршрута планировалось взять рацию, чтобы Иван Галфи снизу мог давать правильное направление. Но когда они пошли на штурм, Раконцай начал бояться, что если разговаривать по рации, то у него замерзнут руки. Первые сто пятьдесят метров штурмовая группа прошла по провешенным веревкам, затем оказалось, что последний отрезок веревки не закреплен, и Раконцай отправился наверх, чтобы исправить это, Штейскал страховал. Веревка, провешенная Золтаном Демьяном на самом сложном участке, была настолько тонкой, что больше походила на шнур, но она оказалась очень кстати, хотя альпинисты и заменили ее на более прочную.
Вскоре Паленичек, который стартовал позже остальных, повернул назад. Таким образом, в штурмовой группе остались Божик, Раконцай и Штейскал. На отметке 8200 метров они оставили рюкзак с рацией и пустым термосом, чтобы забрать на обратном пути. Вес это уменьшило не сильно, но на такой высоте любая мелочь имеет значение. К половине десятого утра тройка выбралась на вершинный гребень, но в это время подошли облака и повалил снег. В просвете ненадолго показался восьмитысячник Макалу, затем все скрылось в тумане, и альпинисты сосредоточились на продвижении по гребню, ожидая, что вот-вот выйдут на вершину, которая, однако, никак и не появлялась.
Все трое страдали от недостатка кислорода. Демьян назвал последний участок сравнительно легким, но он никому не показался простым. Наконец они добрались до высшей точки, на которой даже не нашлось места для всех троих. Из-за снегопада и плотной облачности виды открывались не очень хорошие, но альпинистам удалось сделать фотографию с Лхоцзе Средней на заднем плане в качестве доказательства, что они достигли вершины. Затем все трое сели на скальной полке чуть ниже высшей точки и попытались насладиться моментом, но вскоре Раконцай сказал, что надо уходить[27]. Он пошел первым, за ним последовал Божик, Штейскал замыкал. Вскоре Штейскал стал отставать от Раконцая с его длинными ногами и Божика с легкими бывшего победителя велогонок. Тем временем снегопад усилился, и когда Штейскал спускался по крутому участку, он фактически оказался в потоке стекающего снега. Идти стало очень трудно: туман скрывал путь, а на кошки налип свежий снег. В таких случаях зубья кошек не дают надежного сцепления, и риск срыва существенно возрастает. В какой-то момент облака ненадолго разошлись, и Штейскал увидел ниже Божика и несколько красных флажков, которыми они заранее промаркировали конец закрепленных веревок.
Раконцай и Божик дожидались Штейскала в лагере VI. Божик не захотел спускаться дальше в тот день и остался, а двое других выпили чаю и продолжили спуск.
Восхождение команды под руководством Галфи незаслуженно обойдено вниманием в истории гималайских восхождений, возможно, потому, что Лхоцзе Шар не считается полноценным восьмитысячником.