Однако чехословаки не только прошли новый сложнейший маршрут, но и сделали это без происшествий, не считая незначительных обморожений, полученных участниками штурмовой группы. Особенно впечатляет работа Золтана Демьяна, который в одиночку нашел путь к вершине. Демьян не был сильнейшим участником и ранее на склоне был травмирован куском упавшего льда, что вывело его из строя на несколько дней. Тем не менее он блестяще прошел последний отрезок маршрута в одиночку, что потребовало огромного физического и психического напряжения и альпинистского мастерства. Как и словенцы, чехословаки нашли свой путь, но пока по-прежнему никто не достиг главной вершины Лхоцзе с южной стороны.
Между молотом и наковальней
«Альпинизм – сложный и нестандартный образ жизни, в котором переплетаются элементы спорта, искусства и мистицизма. Успех или неудача здесь зависят от прилива вдохновения. Описать единым правилом, формулой эту энергию невозможно – она возникает и исчезает, как желание танцевать, и остается непознаваемой, как сама жизнь». Так начинается статья одного из сильнейших польских альпинистов Войтека Куртыки о том, как Польша стала ведущей в гималайском альпинизме. Куртыка предположил, что свою роль сыграла история нации, а суровость горного мира нашла отклик в польской душе.
Живя между сверхдержавами Германией и Россией – Куртыка называет это «между молотом и наковальней», – поляки привыкли стоически переносить лишения и несчастья.
Как видно из предыдущих глав, первые две экспедиции, прошедшие Южную стену Лхоцзе, были из Югославии и Чехословакии, что отражает растущую роль альпинистов Восточной Европы, и эта тенденция набирала обороты в 1980-х. Но в авангарде ее были поляки. В Польше нет гор, которые могли бы соперничать с Альпами по высоте, но Татры на границе со Словакией являются отличной тренировочной базой для местных альпинистов.
Одним из величайших организаторов польских альпинистских экспедиций можно смело назвать Анджея Заваду. В 1971 году успех его команды на пике Куньянг-Чхиш, одной из высочайших нетронутых гор[28], польское правительство посчитало большим триумфом, власти хотели, чтобы спортивные достижения служили доказательством эффективности коммунистической системы. Альпинисты в подавляющем большинстве случаев либо не состояли в партии, либо равнодушно относились к коммунистической пропаганде, либо активно выступали против. Но когда власти стали трубить во всеуслышание об альпинистских достижениях, это облегчило получение финансирования, что вполне устраивало восходителей. В 1974 году Завада начал планировать зимнюю экспедицию на Лхоцзе по классическому маршруту. Поляки, к сожалению, пропустили золотой период гималайского альпинизма 1950-х, когда были впервые пройдены все восьмитысячники, потому что Польша оправлялась от последствий Второй мировой войны. Теперь же польские альпинисты хотели сказать свое слово в Гималаях, и Завада утверждал, что зимние восхождения на высочайшие горы – испытание, которое даст понять, кто есть кто, поскольку зимой физическая и психическая выносливость важна не меньше восходительского мастерства.
Когда Завада обратился к непальскому правительству с просьбой разрешить восхождение на Лхоцзе зимой, в Катманду сначала были озадачены, поскольку ранее никто не изъявлял желания идти на восьмитысячники в зимнее время, но в итоге разрешение дали. Завада собрал сильную команду, включая Куртыку, и поначалу казалось, что восхождение будет довольно простым – полякам удалось установить лагерь III на высоте 7100 метров всего через двенадцать дней после прибытия в базовый лагерь. Но затем на смену хорошей погоде пришел суровый холод и страшные ветра, которые полностью разрушили лагерь II. Даже прокладывать маршрут через ледопад оказалось непросто, поскольку ветер выдувал снег из трещин, делая их глубже и шире. Лишь спустя месяц Завада и Зигмунт Хайнрих предприняли первую попытку штурма вершины, но сильнейший ветер не оставил никаких шансов, и вся команда, измотанная и потрепанная, спустилась на базу.
Когда альпинисты немного восстановились и вернулись на гору, началась буря. Один из членов съемочной группы, Станислав Латалло, в метель сбился с маршрута и замерз насмерть. Латалло был популярным польским актером, и трагедия привлекла внимание общественности. Повышение осведомленности об альпинизме, в свою очередь, впоследствии стимулировало правительство активнее поддерживать альпинистов. Команда, несмотря на несчастный случай, решила предпринять последнюю попытку достичь вершины.
В канун Рождества Хайнрих и Завада поднялись в верхний лагерь. Термометр показывал минус сорок шесть. Потребовалось три часа, чтобы нагреть котелок воды. Попив, альпинисты начали штурм. Какое-то время они успешно поднимались по кулуару, ведущему к вершине. Когда альтиметр Завады показал 8250 метров – самую большую высоту, на которой побывал человек зимой, двойка остановилась передохнуть. Внезапно Хайнрих сказал, что нужно срочно спускаться. Завада не сразу понял, что случилось, но уже в следующую минуту с отчаянием смотрел, как облака стремительно поднимаются из долины вверх, к ним, подгоняемые штормовым ветром. Спуск превратился в отчаянную борьбу за выживание, холод отбирал последние силы, лишал рассудка и воли. Но даже не достигнув вершины, поляки во главе с Завадой оказались в первом дивизионе гималайского альпинизма – впервые в истории человек преодолел зимой отметку в восемь километров, чего никто ранее не делал.
Поляки совершили много знаковых первовосхождений и проложили новые маршруты, к концу 1970-х они появлялись в Гималаях регулярно. В конце 1979 – начале 1980 года Завада организовал две экспедиции на Эверест, в результате было совершено первое зимнее восхождение на гору, и после перерыва всего в несколько недель проложен новый маршрут по Южному контрфорсу. «Зимняя» команда восходила по классическому маршруту, и первая попытка закончилась на отметке 8300 метров. Многие участники страдали от болезней, вызванных суровыми условиями, но Кшиштоф Велицкий и Лешек Чихи, предпринявшие последнюю попытку, достигли вершины, несмотря на сильный ветер и холод.
Из-за нехватки иностранной валюты, вызванной экономическим кризисом в Польше, альпинистам пришлось использовать подручные средства, например, вместо специальных солнцезащитных очков они работали на горе в очках для сварки, через которые было сложнее видеть. Кроме того, налобные фонари не включались из-за замерзших батареек… Тем не менее поляки снова оказались в авангарде гималайского альпинизма. Экспедиция на Эверест также стала началом гималайской карьеры Кшиштофа Велицкого, который в дальнейшем сыграл важную роль в истории Южной стены Лхоцзе.
Оставив двух альпинистов в базовом лагере Эвереста для охраны снаряжения, Завада вернулся в Польшу, чтобы уладить вопросы с финансированием второй экспедиции на Южный контрфорс Эвереста. В составе второй команды также были сильные и опытные альпинисты, в том числе тогда еще молодой Ежи Кукучка.
Кукучка родился в 1948 году в промышленном городе Катовице на юго-востоке Польши, но родина его семьи – маленькая деревушка в Татрах. По профессии Кукучка инженер-электротехник горнодобывающей промышленности, но позже он стал заниматься исключительно альпинизмом. Сначала он испытал себя в тяжелой и легкой атлетике, но в семнадцать впервые попробовал скалолазание и понял, что это его. «Возможно, звучит немного пафосно, – говорил Кукучка впоследствии, – но, едва прикоснувшись к скале, я ощутил, что это именно то, что искал». После нескольких сложнейших восхождений в Польше и Альпах Кукучка отправился в первую экспедицию за пределы Европы – на Аляску, на высочайшую вершину Северной Америки шеститысячник Денали. Это была первая высокая гора, на которую Кукучка пытался взойти, и выяснилось, что он медленно акклиматизируется – удивительное начало карьеры одного из лучших высотников мира.
Самого Кукучку такой «низкий старт» не обескуражил – он обладал огромным упорством. Впоследствии он успешно поднялся на свои первые семитысячники в Гиндукуше, а затем принял участие в экспедиции на Нанга-Парбат в 1977 году. Но на высоте восьми километров он был вынужден повернуть назад. Кукучка испытал тогда горькое разочарование, но твердо решил, что вернется на восьмитысячники. Это решение определило всю его жизнь.
Следующая экспедиция была на Лхоцзе в 1979 году. Планировался подъем по классическому маршруту с использованием кислорода, что Кукучка считал неинтересным. Он предложил проложить новый маршрут по Западной стене, но большинство участников команды выступило против. По их мнению, в Татрах или Альпах такой вариант был бы интересен, но на восьмитысячнике это лишь искусственный поиск трудностей.
Достойной целью стала бы, например, Южная стена, но у экспедиции не имелось разрешения на такой маршрут. Поэтому Кукучка решил пойти по классике, но без кислорода. Руководитель экспедиции предоставил штурмовой группе в составе Януша Скорека, Андрея Чока, Зигмунта Хайнриха и Кукучки выбор. Чок собирался идти без баллонов, Скорек и Хайнрих решили, что будут подниматься с кислородом. Только Кукучка колебался. Он положил кислородную систему весом около 10 килограммов в рюкзак, но маску не надел. Он понимал, что они с Чоком будут двигаться медленнее остальных, но был уверен, что хорошо знает себя и сможет понять, нужен искусственный кислород или нет. Через час связка, шедшая на кислороде, была впереди, но не слишком далеко, и Кукучка принял решение. «К черту, – сказал он напарнику, – я сбрасываю этот балласт». Постепенно разрыв между первой и второй двойкой увеличивался, однако до вершины дошли все, хотя Чоку с Кукучкой через каждые десять шагов приходилось останавливаться на отдых.
Когда поляки отправились домой, на одной из стоянок в Кхумбу, едва они успели поставить палатки, подбежали два шерпа и закричали: «Месснер идет! Экспедиция Месснера!» За год до этого Месснер взошел на Эверест без кислорода, став суперзвездой, и в 1979 году он собирался совершить восхождение на Ама-Даблам. Так Кукучка и Месснер, возможно, два величайши