х гималайских высотника, встретились впервые. Поляки пригласили команду Месснера в гости на обед, и, как это принято, все сидели, обмениваясь историями о горах. Зашла речь и об экспедиции поляков на Нанга-Парбат. Кукучка упомянул, что на высоте около восьми километров нашел фонарик. Месснер, сидевший в окружении людей, которые внимали каждому его слову, внезапно как будто отключился от всех и стал слушать только Кукучку. Поляк объяснил, что не понял, откуда взялся фонарь, ведь они поднимались по новому маршруту по Восточному контрфорсу. Когда Кукучка в деталях описал место, Месснер выразил уверенность, что это фонарь его брата Гюнтера. Трагедия 1970 года была для Месснера сродни навязчивой идее, и он жаждал получить любые новые доказательства случившегося. Он попросил Кукучку сообщить больше информации, и они обменялись адресами, положив таким образом начало контакту между двумя великими соперниками 1980-х годов в высотном альпинизме.
Через несколько месяцев Кукучка снова оказался в Непале в составе экспедиции Завады 1980 года на Эверест по Южному контрфорсу. Когда маршрут был обработан, встал вопрос, кого включить в штурмовую группу. Сильных кандидатов имелось достаточно, но Завада выбрал Чока и Кукучку – фактически самых молодых участников. Они успешно прошли маршрут.
Вскоре после возвращения экспедиции на родину события на верфи в Гданьске вывели альпинизм и скалолазание из поля зрения общественности[29]. В начале 1980-х годов в Польше было неспокойно, вскоре сформировалось объединение независимых профсоюзов «Солидарность», его участники протестовали против экономической политики коммунистической партии. В 1980–1981 годах «Солидарность» стала выдвигать все более смелые требования, и многие полагали, что Польшу постигнет та же судьба, что и Венгрию в 1956 году, и Чехословакию в 1968-м, – войдут советские войска для поддержки коммунистического правительства. В 1981 году правительство генерала Ярузельского ввело в стране военное положение, руководство «Солидарности» было интернировано. Однако эти внутренние неурядицы, казалось, подстегнули польских альпинистов к еще большим свершениям. Теперь каждый год в Гималаи отправлялись экспедиции, причем от различных региональных альпинистских клубов Польши.
В 1981-м Кукучка прошел соло новый маршрут на Макалу, став вторым после Месснера человеком, в одиночку взошедшим на восьмитысячник. В течение следующих двух лет Кукучка и Войтек Куртыка поднялись на три восьмитысячника в Пакистане, и между Кукучкой и Месснером началось неофициальное состязание за право стать первым, кто побывает на всех высочайших горах. По логике, никакого соревнования не должно было быть, так как Месснер поднялся на свой первый восьмитысячник в 1970 году, а Кукучка – только в 1979, к тому времени Месснер побывал на шести восьмитысячниках из четырнадцати. Но в начале 1980-х Кукучка приезжал в Гималаи по несколько раз в год и демонстрировал невероятную выносливость и целеустремленность.
К концу 1983 года счет был «десять – шесть» в пользу Месснера. Несмотря на это негласное соревнование, оба альпиниста ставили перед собой различные цели, а не просто коллекционировали вершины. Целью Кукучки стало восхождение на все восьмитысячники либо по новому маршруту, либо зимой. Так в сферу его внимания попала Южная стена Лхоцзе, хотя он уже поднялся на эту гору по классике. В 1984 году Кукучка проложил новый, фантастический маршруту на Броуд-Пик – гору, на которую он поднялся ранее по классическому маршруту. В том году ни Кукучка, ни Месснер не добавили новых вершин к своему счету[30]. Но зимой 1985 года Кукучка совершил первое зимнее восхождение на Дхаулагири. Счет был по-прежнему в пользу Месснера, поскольку Кукучке предстояло взойти на несколько сложнейших гор, но впервые возникла неопределенность.
Когда осенью 1985 года началась подготовка к польской экспедиции на Южную стену Лхоцзе, «гонка за восьмитысячниками» была в самом разгаре. Кукучка летом того года уже участвовал в экспедиции по Юго-восточному контрфорсу на Нанга-Парбат, это означало, что ему придется присоединиться к экспедиции на Лхоцзе после ее начала. Наверняка он испытывал соблазн отказаться от этого восхождения, которое не добавит очков в зачете восьмитысячников, но Южная стена оказалась для Кукучки сильным искушением. Экспедицию организовал альпинистский клуб города Катовице, руководил ею Януш Майер. Наряду с такими знаменитостями, как Кукучка и Кшиштоф Велицкий, в команду включили молодых восходителей – Артура Хайзера и Рафала Холду. Хайзер и Холда, как и многие польские альпинисты того времени, зарабатывали на жизнь промальпом, крася заводские трубы и другие труднодоступные объекты, а в свободное время занимались скалолазанием и альпинизмом. Высотные малярные работы были очень выгодными – ввиду их опасности альпинисты получали в день столько же, сколько среднестатистический поляк зарабатывал за месяц, при этом полученные средства не облагались налогами. Финансы всегда являлись проблемой в коммунистических странах, но польские восходители оказались чрезвычайно изобретательны в зарабатывании денег. В условиях военного положения и разрушающейся экономики чем больше времени альпинист проводил за границей, тем было лучше для него. Кроме того, специфика такой экономики позволяла продавать за рубежом товары, которые в Польше стоили очень дешево, и привозить на родину вещи, которые были в дефиците.
В 1982-м, за три года до экспедиции на Лхоцзе, Хайзер и Холда неожиданно получили приглашение от Рышарда Варецкого отправиться в гималайскую экспедицию. Целью был пик Гауришанкар. Это не самый известный семитысячник на границе Непала и Тибета[31]. До вершины команда не добралась, но получила шанс проявить себя в Гималаях и получить ценный опыт. На обратном пути поляки несколько дней шли с участниками югославской команды, которые поднялись на Гауришанкар по другому маршруту. От югославов Хайзер впервые услышал о Южной стене Лхоцзе. Три года спустя они с Холдой попытались взойти на нее.
У экспедиции 1985 года с самого начала возникли финансовые проблемы. После расчета с носильщиками, доставившими снаряжение в базовый лагерь, в экспедиционной кассе почти не осталось денег. Поляки знали, что небольшая французская команда тоже получила разрешение на Южную стену, и подумали, что можно объединиться и оборудовать общий базовый лагерь в обмен на наличные. Полякам не пришло в голову, что французы могут предпринять попытку восхождения в составе малой команды – всего два человека. По прибытии в базовый лагерь французов они не увидели. Первый день ушел на возведение стен для кухни, которые складывали из камня. На горе предстояло провести не одну неделю, поэтому имело смысл приложить усилия и сделать хорошее помещение, которое будет основным местом для приема пищи и общения. Перетаскивание тяжелых камней почти у всех вызвало головокружение и стало хорошим напоминанием, что никто пока не акклиматизировался к высоте более пяти километров.
Одновременно началось обсуждение маршрута. Первоначально планировался подъем по центральному кулуару, расположенному правее маршрута, по которому шли словенцы, но из-за лавинной опасности стоило рассмотреть другие варианты. В итоге команда разделилась на три группы: первая выступала за словенский маршрут, вторая считала, что лучше пройти по нижней части чехословацкого маршрута на Лхоцзе Шар, прежде чем уходить влево к главной вершине Лхоцзе. Остальные не могли определиться. Первые утверждали, что чехословацкий маршрут слишком кружной, а хотелось пройти красивую линию. Однако словенский маршрут тоже был лавиноопасен, особенно в плохую погоду. Когда поляки прилетели в Катманду, они встретили Петера Божика и Золтана Демьяна, которые планировали взойти на Дхаулагири. Чехословаки сообщили, что основные трудности на их маршруте заканчиваются после 7500 метров. Словенцы же, напротив, потерпели поражение на отметке выше восьми километров. То есть чехословацкий маршрут не только давал больше шансов на успех, но и, поскольку верхний участок был сравнительно легким, позволял подняться на вершину нескольким связкам. А это немаловажный фактор для тех, кто не входил в первую штурмовую группу.
Впервые попав в команду элитных альпинистов, Хайзер мог наблюдать, как развиваются отношения в таком коллективе. В экспедиции происхождение и статус не имели значения: университетский профессор уважал шахтера, и наоборот. Хайзер условно разделил команду на два основных типа: элита и творческая интеллигенция. Элита – профессионалы, которые старались зарабатывать на жизнь альпинизмом и ездили в Гималаи по несколько раз в год. Они, как правило, знали иностранные языки, умели устроиться на хорошую работу, а на восхождении были лучше экипированы, потому что покупали одежду и снаряжение западных марок. «Интеллигенты» не имели постоянной работы, работали по минимуму, чтобы сводить концы с концами, но проводили как можно больше времени, занимаясь альпинизмом.
Мирослав Донсал был геофизиком по образованию, в свободное от альпинизма время зарабатывал промальпом и являлся убежденным сторонником чехословацкого маршрута. Когда начался спор, Рышард Павловский заявил: «Мне все равно, кто что думает, завтра я пойду туда». И указал на словенский маршрут. Павловский, амбициозный и целеустремленный человек, родился в маленьком городке Рыпин к северу от Варшавы и вдали от гор, но переехал в Катовице, чтобы попасть в горнопромышленное училище. В юности он занимался дзюдо и стал чемпионом. Но, начав обучение, Павловский увлекся игрой в карты на деньги и в итоге проиграл сберкнижку, которую ему подарили родители. Ему стало так стыдно, что он несколько лет не возвращался домой. Завязав с азартными играми, Павловский с головой ушел в альпинизм. В экспедиции на Лхоцзе он являлся одним из фаворитов на участие в штурме вершины, так как к тому моменту совершил в Гималаях несколько восхождений в альпийском стиле.