Совсем близко
Спустя два года после попытки восхождения в 1985-м поляки вернулись на Южную стену Лхоцзе, для многих участников команды она уже стала «своей». После стольких усилий и борьбы с бурями, лавинами и камнепадами они нашли путь к вершине, и теперь завершение восхождения стало своего рода навязчивой идеей. Венсан Фин и Мишель Фоке тоже мечтали о Южной стене и получили разрешение на 1987 год, но Фин травмировался, и экспедицию пришлось отменить. К сожалению, на следующий год Фин погиб во французских Альпах, так прервалась многообещающая карьера гималайского альпиниста, который мог бы стать одним из великих. Бернар Воше написал в своей истории восхождений в Вердонском ущелье «Les Fous du Verdon», что мало кто оставил по себе такую память. Он описывает Фина как яркого, добродушного и скромного человека, несмотря на огромный талант. Он был «дитя звезд», этаким Питером Пэном, для которого заколдованным миром стали горы и чей дух сравним с духом Германа Буля. А честность, харизму и щедрость Фина помнят все, кому довелось с ним общаться.
Польская экспедиция 1987 года на Южную стену Лхоцзе стала причиной некоторой напряженности в альпинистском клубе Катовице, поскольку проходила в то же время, когда Кукучка шел на свой четырнадцатый восьмитысячник, Шиша-Пангму. Часть членов клуба поддерживала попытку Кукучки, но другие, такие как Валентин Фиут, Мирослав Донсал и Кшиштоф Велицкий, считали, что Южная стена – гораздо интереснее, чем завершение восьмитысячной «коллекции» одного альпиниста. В итоге Велицкий организовал и возглавил экспедицию на Лхоцзе. В то время он не был столь известен на международном уровне, как Кукучка, однако создавал свой послужной список в Гималаях и впоследствии стал пятым человеком, поднявшимся на все восьмитысячники. Итальянец Марко Бьянки, совершивший вместе с Велицким несколько серьезных восхождений, отмечал, что такой спортсмен встречается один на миллиард. Возможно, это преувеличение, тем не менее у Велицкого действительно исключительное телосложение для высотника. Бьянки также давал своему напарнику следующую характеристику: нервный, жесткий и не идущий на компромиссы. Эти факторы стали причиной некоторых сложностей в экспедиции 1985 года, но они же сделали Велицкого одним из величайших высотников. Казалось, он шел на любой риск с чрезвычайным спокойствием.
Однажды, когда Бьянки и Велицкий спускались по опасному снежному полю, полному трещин, в густом тумане, так что и в метре ничего нельзя было разглядеть, Велицкий, казалось, получал огромное удовольствие, размахивал руками, словно ветряная мельница, и кричал: «Молоко, молоко». Он обладает заразительным энтузиазмом и жаждой жизни. Когда я встретился с Велицким во время работы над книгой, он, узнав, что я говорю на итальянском, тут же перешел на этот язык, который выучил во время работы в польском филиале фирмы Fiat. Он продолжал весело тараторить со мной, несколько смутив Януша Майера и Рышарда Павловского, которые также присутствовали на встрече. А когда я забыл ноутбук в офисе Майера, Велицкий погнался за мной на машине на большой скорости по улицам Катовице, догнал, заставил остановиться и вернул компьютер.
После экспедиции 1985 года Хайзер и Велицкий провели много времени, разбирая причины неудачи и анализируя, что изменить в организации, чтобы добиться успеха в 1987-м. Они пришли к выводу, что слишком много времени было потрачено на обеспечение безопасности нижней части маршрута, из-за чего не хватило веревок для котловины, где сорвался и погиб Рафал Холда. На этот раз решили провесить перила в котловине, чтобы облегчить там переноску груза и спуск и взять хороший запас веревки – более шести километров. Веревку купили в Великобритании за дефицитную валюту. Велицкий также полагал, что неудача 1985 года была вызвана нехваткой людей в критический момент, и увеличил число участников. Ввиду экспедиции Кукучки на Шиша-Пангму, Велицкому не хватало опытных альпинистов из Силезии, поэтому он пригласил Мачея Павликовского, Петра Конопку и Анджея Осику из Закопане, известного города-курорта в Татрах.
Когда я встретился с Конопкой и Павликовским в 2017 году, они по-прежнему работали горными гидами и были в отличной форме. Конопка оказался общительным и энергичным мужчиной, готовым рассказать множество историй из своей долгой альпинистской карьеры. Павликовский показался более сдержанным, несмотря на впечатляющий послужной список, включающий первое зимнее восхождение на Чо-Ойю.
Заинтересован в восхождении был и Рышард Павловский, но к его кандидатуре негативно отнесся Донсал, считавший, что Павловский не показал хороших результатов в 1985 году. Врачом экспедиции стал Чеслав Якель из Сопота, участвовавший в нескольких восхождениях. Также в команду пригласили Алоиса Бруггера и Курта Вальде из Южного Тироля.
Сложности начались, когда встал вопрос, стоит ли включать в команду Кукучку. Велицкий выступил против, в то время как Хайзер, совершивший несколько сложных восхождений с Кукучкой, придерживался иного мнения. Начались споры, в которых иногда участвовал и сам Кукучка. Для разрешения конфликта даже призвали Януша Майера. Злые языки поговаривали: Велицкий боялся, что в случае успеха вся заслуга достанется более известному Кукучке. Однако с рациональной точки зрения было очевидно, что, если Кукучка поднимется на Шиша-Пангму и получит свою «корону Гималаев», ему не будет интересно сломя голову отправляться в Непал и идти по трудному маршруту на Южную стену Лхоцзе.
Между Велицким и Кукучкой, двумя звездами польского альпинизма, существовали предпосылки для соперничества, а параллели между их карьерами проводились с начала 1980-х, когда и тот и другой побывали на Эвересте. Кукучка проложил новый маршрут по Южному контрфорсу, но достижение Велицкого было крупнее – первое зимнее восхождение. В начале 1980-х Кукучка начал ходить в связке с Войтеком Куртыкой, и в 1984 году Велицкий, Кукучка и Куртыка вошли в состав польской экспедиции на Броуд-Пик. Планировалось восхождение по Южной стене этого восьмитысячника, но после осмотра маршрута выяснилось, что он слишком труден и опасен. Часть участников команды остались довольны восхождением на Броуд-Пик в альпийском стиле, но Кукучка, Куртыка и Велицкий жаждали большего. Первые двое запланировали провести траверс горы. Велицкий попросился в компанию, но Куртыка посчитал, что для такого сложного маршрута лучше подходит команда из двух человек. Тогда Велицкий совершил однодневное одиночное восхождение по классике на Броуд-пик[34]. Сотрудничество Кукучки и Куртыки закончилось вскоре после траверса Броуд-Пика. Куртыка не был заинтересован в гонке за восьмитысячниками и имел свой взгляд на альпинизм, он подходил к восхождениям скорее с художественной точки зрения и не хотел заниматься коллекционированием вершин. Велицкий и Кукучка никогда не являлись партнерами, но участвовали в нескольких экспедициях и вместе взошли на Канченджангу.
В конце концов Кукучку включили в состав экспедиции на Лхоцзе. Одновременно он и Хайзер должны были участвовать в восхождении на Шиша-Пангму.
Альпинисты прибыли в базовый лагерь Лхоцзе в начале сентября. Для Велицкого, Фиута и Донсала, которые участвовали в попытке восхождения в 1985 году, было странно оказаться снова в том же месте, где одновременно все вокруг было ново, но в то же время так знакомо. Как и положено в конце сезона муссонов, шел несильный дождь. Велицкий не стал произносить громких речей. Он просто сказал, что все участники профессионалы и знают, за какую задачу взялись.
Как и в 1985 году, поляки поднимались по чехословацкому маршруту. Сначала они разделились на две группы, чтобы провесить перила, и команда в составе Мирослава Донсала, Петра Конопки и Алоиса Бруггера начала работу. День был пасмурный, но, по крайней мере, не дождливый.
Альпинисты пересекли ледник и начали подниматься по обширным лавинным выносам у подножия стены, пробиваясь через снег глубиной по пояс. В отличие от предыдущего раза, теперь не составило труда найти начало маршрута. Для Донсала каждый скальный выступ был знаком, будто он не уходил отсюда. Он точно знал, что за этим выступом в скале будет камин, а вверху его подходящее место, чтобы вбить крюк, и так далее. Рельеф словно отпечатался в его памяти, это, конечно, ускорило продвижение.
Донсал, Бруггер и Конопка установили палатку в месте, где в 1985-м стоял временный лагерь I, надеясь на следующий день добраться до площадки настоящего первого лагеря. После долгого процесса готовки – пришлось нагреть пять литров жидкости на всех, они улеглись в спальники, но около полуночи проснулись от грохота лавины. Предполагалось, что палатка установлена в безопасном месте, но в следующее мгновение альпинисты с ужасом увидели, как стойки палатки согнулись, и снег хлынул в открытый вход. Донсал бросился к стенке, чтобы сбросить снег и предотвратить поломку стоек, Бруггер пытался удержать каркас, а Конопка старался закрыть молнию входа. Тридцать лет спустя в Закопане Петр Конопка описал мне, что чувствовал в тот момент. Он сказал, что их спасло хладнокровие Донсала. Давление на тент усиливалось, палатка сдвинулась с места, веревки, на которых она держалась, задрожали. Оставалось надеяться, что якоря выдержат. Постепенно давление стало ослабевать, рев лавины затих. Она прошла стороной, лишь слегка зацепив их, окажись они на пути основной массы снега, не выжили бы. Альпинисты очистили палатку и попытались разогнуть стойки, но одна из них сломалась. В конце концов они легли спать, несмотря на то что едва не лишились жизни. На следующий день удалось пройти выше.
В конце сезона муссонов погода оставалась переменчивой: шел дождь либо снег. Донсал и Конопка готовились к выходу из лагеря I для обработки склона выше. Посмотрев вниз перед выходом, они увидели две маленькие фигурки, приближающиеся к подножию стены. Внезапно послышался грохот, и по кулуару справа пошла огромная лавина. Словно в немом кино, Донсал и Конопка глядели, как фигурки внизу сначала остановились, а затем изо всех сил побежали, пытаясь уйти с пути лавины, но огромное белое облако настигло их. Через какое-то время снег стал рассеиваться и оседать, а те, кто находился наверху, напряженно вглядывались в место, где последний раз видели Велицкого с Вальде. После нескольких томительных минут ожидания можно было перевести дух: две фигурки никуда не делись и нормально двигались, идя к стене. Стоило вернуться к работе. Донсал и Конопка обнаружили, что большинство крючьев, вбитых два года назад, все еще на месте, и даже некоторые лестницы уцелели, но после стольких месяцев непогоды, лавин и камнепадов пришлось заменить все веревки. Хорошее знание рельефа и желание вернуться домой с горой стимулировало продолжать восхождение, несмотря на дождливую погоду, которую двумя годами ранее они однозначно пережидали бы в базовом лагере.