Он сильно задумался – товарищи по цеху стали гибнуть удручающе часто. Конечно, эта обратная сторона высотного альпинизма существовала всегда, но число смертей росло по мере того, как к концу 1980-х такие альпинисты, как Кукучка, совершали все более сложные и рискованные восхождения. И все же гибель сразу пяти профессионалов стала тяжелым ударом.
Большая польская команда пыталась пройти словенский маршрут по Западному гребню Эвереста. Словенцы достигли перевала Лхо-Ла в нижней точке хребта по опасному скальному участку над базовым лагерем Эвереста. Поляки избежали этой проблемы, пройдя траверсом шеститысячник Кхумбуцзе, находящийся на противоположной от Эвереста стороне Лхо-Ла. Через два месяца после прибытия в базовый лагерь Анджей Марчиняк и Эугениуш Хробак достигли вершины. Планировалось, что остальные участники тоже предпримут попытки штурма, но из-за сильного снегопада пришлось уходить. Несмотря на большое количество снега, альпинисты решили, что маршрут спуска безопасен, и шесть человек отправились вниз по закрепленным веревкам, пробиваясь через метровый слой свежего снега. Однако сошла лавина, она оборвала перила и снесла восходителей. Мирослав Донсал, сыгравший ключевую роль в двух польских попытках восхождения на Южную стену Лхоцзе, Мирослав Гардзелевский и Вацлав Отремба погибли сразу. Зигмунт Хайнрих, напарник Кукучки в экспедиции на Лхоцзе десятилетней давности, получил серьезные травмы и умер в тот же день, Хробак скончался ночью. Единственным выжившим оказался Марчиняк, оставшийся на Лхо-Ла. Он получил травмы, потерял зрение из-за снежной слепоты и не мог спуститься. Однако ему удалось доползти до палаток и выйти на связь с Янушем Майером, который находился в базовом лагере.
Попытка прийти на помощь пострадавшему, взойдя на Лхо-Ла с непальской стороны, провалилась из-за сильной лавинной опасности. Тогда попробовали организовать вылет вертолета. Сначала Майер связался с Хайзером, который находился в Катманду после неудачной экспедиции Месснера на Лхоцзе. Хайзер вместе с другими альпинистами развлекался в барах непальской столицы и вернулся в гостиничный номер только под утро. Войдя в комнату, он увидел просунутую под дверь записку с сообщением о трагедии. Мгновенно протрезвев, Хайзер сел на велосипед и помчался на почту, откуда можно было позвонить в Польшу. Но почта открылась только через два часа, и все это время Хайзер сидел у входа, куря сигарету за сигаретой. Он сумел быстро дозвониться до польского агентства, организовавшего экспедицию на Лхоцзе, и запросил вертолет. Машину тоже удалось подготовить быстро, но не нашлось пилота, который согласился бы лететь на такую высоту. Единственным способом попасть на Лхо-Ла был вертолет Lama, подобный тому, что использовался для поиска Николя Жеже. Хайзер и его друзья отчаянно пытались организовать вылет машины, изучая все возможные варианты. Месснер, тоже находившийся в Непале, включился в операцию и сумел сдвинуть дело с мертвой точки с помощью итальянского посла. Для разрешения на использование непальского вертолета требовалось лишь получить идентификационный номер, но именно этого сделать не удалось из-за бюрократии. К этому времени Марчиняк уже два дня голодал, сидя в палатке, слушая, как ветер рвет тент, не в силах ничего сделать, лишь перебирать четки, подаренные ему матерью, и молиться о прилете вертолета. Снежная слепота была настолько сильной, что ему приходилось по рации узнавать, день на улице или ночь. Ему сообщали о попытках вызвать вертолет, но по прошествии двух дней он начал терять веру в спасение.
Не сумев вызвать вертолет, Хайзер и товарищи решили организовывать спасательную операцию иначе: доехать по земле до погранпоста на непальско-китайской границе, проехать по Тибету и добраться до Марчиняка пешком со стороны северного базового лагеря Эвереста.
Подъем на Лхо-Ла с тибетской стороны не представляет сложности, обычно в сезон в северном базовом лагере постоянно находятся экспедиции, однако в тот год восхождения на Эверест со стороны Тибета запретили, и попасть в регион было невозможно – границу закрыли после студенческих волнений в Китае, которые вылились в бойню на площади Тяньаньмэнь 4 июня. В конце концов Хайзеру позвонили из посольства США и спросили, что необходимо для проведения наземной спасательной операции. Хайзер объяснил, что нужно разрешение для нескольких человек, чтобы пересечь пограничный перевал Кодари в Тибет, и грузовик, который забрал бы их на границе и отвез к базовому лагерю Эвереста. Скоро дипломаты США сообщили, что все готово, и Хайзер помчался в китайское посольство улаживать формальности.
Команда в составе Хайзера, американцев Роба Холла, Гэри Болла и двух шерпов Зангбу и Шивы на джипе и грузовике в рекордно короткие сроки добралась до базового лагеря с северной стороны Эвереста[36]. Они сразу же отправились на перевал Лхо-Ла. День ушел на преодоление ледника Ронгбук, и только на следующее утро спасатели добрались до Марчиняка, у которого закончились еда и газ. Зрение к тому моменту к нему стало возвращаться, но в рации сели батарейки, поэтому никто не знал, жив ли он. Когда спасатели связались с базовым лагерем поляков, это произвело фурор – никто уже не надеялся, что Марчиняка удастся спасти. Конечно, поляки скорбели из-за гибели остальных восходителей, но радовались спасению хотя бы одного.
Это чудесное спасение произошло, когда перед народом Польши открывались фантастические перспективы. Выступления «Солидарности» начала 1980-х были сведены на нет военным положением, которое ввел генерал Ярузельский. Тогда казалось, что протесты мало что дали, но на самом деле они сыграли решающую роль, продемонстрировав, что СССР не может бесконечно держать железной хваткой страны-сателлиты Центральной и Восточной Европы. После смерти Константина Черненко к власти пришел Михаил Горбачев, угроза военного вторжения в Польшу исчезла, и поляки вновь получили возможность выражать протест против отсутствия свободы. Массовая забастовка 1988 года заставила коммунистическую партию начать переговоры с «Солидарностью», которые открыли дорогу к проведению частично свободных выборов в июне 1989 года. «Солидарность» добилась огромного успеха, и стало понятно, что дни коммунистической системы сочтены. Одним из победивших на выборах от «Солидарности» был Януш Онышкевич, ведущий польский альпинист 1970-х. Спасатели Марчиняка отметили совпадение: когда они боролись за жизнь одного польского альпиниста, другой помогал положить конец многолетнему правлению компартии на родине.
Несмотря на огромные изменения в политической жизни Польши, альпинизм по-прежнему занимал все мысли Кукучки, и он был потрясен случившимся на Эвересте. Почти всех погибших он знал много лет. Он взошел на свой первый восьмитысячник вместе с Хайнрихом, Донсал отправился с ним в экспедицию на Лхоцзе в 1985 году, с Хробаком они вместе были на Эвересте в 1980-м и так далее. После трагедии команда, которую Кукучка подбирал для Лхоцзе, стала распадаться. Хайзер и Майер, участвовавшие в спасработах на Эвересте, как и следовало ожидать, были пусть временно, но сыты Гималаями по горло, Велицкий заявил, что пока ему хочется лишь подстригать газон в своем саду. Только Рышард Варецкий по-прежнему горел желанием отправиться на горы. Кукучка не хотел отказываться от мечты пройти Южную стену Лхоцзе, но после трагедии ему стало, мягко говоря, неловко предлагать товарищам отправиться в новую экспедицию.
Кукучка обратился к спонсорам, но всюду получил один и тот же ответ: сейчас неподходящий момент, лучше подождать с финансированием до следующего года.
Но Кукучка понимал, что восхождения в Гималаях начали носить соревновательный характер и что Южная стена стала целью номер один для лучших альпинистов мира. Десятью годами ранее мало кто верил, что ее можно пройти, но теперь это был лишь вопрос времени. Уступив Месснеру в первенстве за восьмитысячниками, Кукучка не мог смириться с мыслью, что кто-то обойдет его в борьбе за такой приз. Он раздумывал, как поступить, и даже выписал на бумаге все за и против. В конце концов он сделал то, что делал всегда, – последовал внутреннему голосу, который сказал: «Сейчас или никогда».
Кукучка начал обзванивать ведущих польских альпинистов и набирать команду. Состав получился сильным: два ветерана предыдущих восхождений на Лхоцзе Рышард Павловский и Мачек Павликовский, также к ним присоединился Пшемыслав Пясецкий, совершивший первое восхождение по так называемой волшебной линии на К2[37]. Эти восходители сформировали ядро экспедиции, Кукучка знал их и мог на них положиться. Он также пригласил Фульвио Мариани и итальянца Флориано Кастельнуово, которые планировали снять фильм о восхождении для швейцарской телекомпании. Журналистка Эльжбета Пентак также собиралась сделать документальное кино для польского телевидения.
Альпинисты прибыли в базовый лагерь в серый дождливый день в конце муссона, но на следующее утро установилась прекрасная погода, и Кукучка работал над обустройством лагеря, раздевшись до пояса под жарким солнцем. К полудню он получил солнечный ожог второй степени и слег в палатке с высокой температурой. Это оказалось не самым лучшим началом экспедиции. Изначально планировалось, что Кукучка провесит перила только до лагеря II и будет акклиматизироваться на соседних шеститысячных вершинах, а группа поддержки установит лагерь на высоте 7400 метров с другой стороны Лхоцзе, что обеспечило бы безопасный спуск с горы по классическому маршруту. Такой вариант позволял закрепить меньше веревок на самой Южной стене и снизить риски от долгого пребывания на высоте. То есть планировалось восхождение частично в альпийском стиле. Однако плохая погода не дала реализовать задуманное, и пришлось вернуться к идее провешивания перил на чехословацком маршруте, как делали предыдущие польские экспедиции. Это понравилось не всем. Томаш Копыс заявил, что таким образом команда будет выполнять тяжелую работу по провешиванию веревок, тогда как Кукучка хорошо акклиматизируется, а затем пойдет на вершину по обработанному маршруту. И все же на следующий день Павликовский и Копыс начали работать на стене. Кукучка надеялся, что во вторую неделю сентября погода наладится, но почти все время шел сильный дождь, который позже превратился в снег.