Батар родился на юго-западе Франции, детство было тяжелым – он подвергся домогательствам со стороны дяди, и эта травма осталась на долгие годы. В школе Батар считался белой вороной – худощавый мальчик невысокого роста увлекался живописью и имел привычку часами гулять в одиночестве. Отчаявшись из-за хронической неуспеваемости сына в школе, мать отправила Батара в специализированную плотницкую школу в Люшоне, расположенном к северу от границы с Испанией. Здесь он открыл для себя Пиренеи и стал ходить в горы. Выяснилось, что Батар значительно выносливее многих, гораздо более сильных сверстников. Чтобы заработать денег, он переходил по горам в Испанию, где пошлины и налоги ниже, и покупал сигареты и алкоголь для одноклассников. Вскоре Батар уже чувствовал себя в горах как дома. На летние каникулы он отправился к матери в Альпы, где впервые попробовал заняться скалолазанием и полюбил его. К концу каникул Батар желал только одного – лазать. Он подделал подпись матери на письме с прошением отчислить его из школы, вернулся в Альпы и начал ходить на горы, а вскоре решил стать горным гидом.
Довольно быстро Батар демонстрировал такое мастерство, что в 1975 году его пригласили во французскую экспедицию на Гашербрум II. Батару к тому моменту исполнилось всего двадцать три года, многие считали его слишком юным, но он оказался одним из сильнейших участников и достиг вершины вместе с Янником Сеньером, став самым молодым человеком, взошедшим на восьмитысячник. Годом позже Батар вернулся в Пакистан, чтобы вместе с Луи Одубером совершить попытку восхождения на Гашербрум I в чистом альпийском стиле, но им пришлось развернуться на высоте семи километров из-за плохой погоды. Затем Батар начал работать гидом, женился и стал отцом трех детей. Тем не менее он всегда чувствовал какую-то неудовлетворенность, которую был не в состоянии осмыслить и от которой не мог избавиться. Желание сделать что-то большее не давало покоя.
После долгого перерыва в гималайских восхождениях Батар вернулся в большие горы и в 1987 году совершил скоростное зимнее восхождение на Дхаулагири вместе с шерпом Сундаром. Сундар пять раз побывал на Эвересте без кислорода и, как и Батар, обладал очень высокими скоростными качествами на высоте, но его преследовали свои демоны: Сундар пил горькую, когда не занимался альпинизмом. Четыре месяца спустя после восхождения на Дхаулагири Батар вернулся в Непал и в одиночку прошел западное ребро Макалу, хотя его критиковали за обработку маршрута на первых двух километрах, кроме того, Батар пользовался услугами шерпов для переноски грузов. Возник вопрос, следует ли считать это восхождение сольным.
Затем француз поставил еще более амбициозную задачу – подняться на Эверест без кислорода менее чем за сутки. Стремление совершать необычные восхождения отчасти объяснялось амбициями, но также желанием привлечь внимание СМИ и спонсоров, что позволило бы содержать семью и оплачивать дальнейшие экспедиции. Батар взошел на Чо-Ойю вместе с Сундаром для акклиматизации, а затем предпринял две попытки на Эвересте. В первую он достиг Южной вершины, но был вынужден отступить. Десять дней Батар провел в базовом лагере, пытаясь решить, что делать дальше. Чтобы провести экспедицию, пришлось влезть в долги, поэтому требовался результат. Батар подумывал переключиться на Южную стену Лхоцзе и пройти ее соло, поскольку в базовом лагере Эвереста все поначалу скептически отнеслись к идее скоростного восхождения. Но после первой попытки многие стали поддерживать Батара, и, воодушевленный этим, он снова отправился на гору 25 сентября, выйдя из базового лагеря в пять вечера. В 15:30 следующего дня он стоял на вершине. Батар поднимался по обработанному маршруту, тем не менее это было невероятное восхождение, длившееся менее суток.
Вернувшись ненадолго во Францию, Батар снова отправился в Непал, чтобы попробовать пройти Южную стену Лхоцзе. Он хотел доказать, что можно в суперлегком стиле пройти маршрут, на котором потерпели неудачу лучшие альпинисты, поднимавшиеся в классическом гималайском стиле. Но все пошло не так гладко, как на Эвересте. Уже наступила осень, и страшный ветер срывал снежные флаги с вершинных гребней восьмитысячников. Батару стало не по себе, когда он узнал о гибели четырех словацких альпинистов во время восхождения в альпийском стиле по Юго-западной стене Эвереста. Одним из погибших был Петер Божик, который четырьмя годами ранее успешно поднялся на Лхоцзе Шар по Южной стене.
Батар также узнал еще о нескольких несчастных случаях, но, несмотря на все это, не собирался останавливаться и вылетел в Луклу. В полете его сопровождал тележурналист Ален Бурильон, знакомый Жеже. Батар тоже знал Жеже, они оба были начинающими гидами в первой половине 1970-х. Бурильон советовал Батару быть очень осторожным на Лхоцзе, чтобы избежать участи Жеже. Батару, кроме того, сообщили, что на ледопаде Кхумбу не будет обработанного маршрута – к концу сезона шерпы уносили с ледопада все снаряжение. А он планировал спуститься с Лхоцзе по классическому маршруту, и мысль о спуске в одиночку по ледопаду пугала. На какое-то время Батар стал думать о более легкой цели – взойти не на Лхоцзе, а на Лхоцзе Шар. Он отправился в базовый лагерь Лхоцзе Шар, где работали несколько экспедиций, в их числе небольшая французская команда, которая пыталась подняться на соседний семитысячник, но потерпела неудачу – один из участников погиб при падении серака. Эта смерть стала еще одним напоминанием о том, насколько опасное предприятие он затеял. Батар все же решил изучить как следует маршрут на главную вершину Лхоцзе. Но как только он оказался у подножия стены, вся мотивация сошла на нет. Стена объективно сложна сама по себе, но сейчас опасность многократно усиливалась вследствие сильного ветра и постоянных камнепадов. Батар всегда честно описывал ощущения и страхи, которые испытывал. У подножия Лхоцзе страх полностью овладел им, желудок скрутило, даже началась рвота. Француз решил отказаться от восхождения, хотя знал, что спонсоры будут разочарованы. В тот день он увидел, как огромная лавина скатилась по маршруту, где он планировал подниматься. Как и раньше, страх спас ему жизнь.
В 1989 году Батар снова приехал в Непал с масштабными проектами, но невезение, казалось, преследует его. В январе сгорел буддийский монастырь Тьянгбоче в регионе Кхумбу, в котором получали благословение все альпинисты, идущие на окрестные горы, в том числе на Эверест. Шерпы верили, что пожар означает несчастливый период в ближайшие месяцы. В апреле Батар попытался совершить первое соло-восхождение по Южной стене Аннапурны, но пришлось отступить из-за травмы колена. Обеспокоенный тем, сколько средств вложено в экспедицию при отсутствии результата, он решил перелететь на вертолете в Кхумбу и предпринять попытку одиночного восхождения по Юго-западной стене Эвереста – еще более амбициозная цель. После быстрого ночного подъема до отметки 7800 метров пришлось повернуть назад из-за холодного сильного ветра. Спуск в Западный цирк казался бесконечным, и к моменту, когда Батар достиг подножия стены, он сильно замерз и был измотан.
Летом у Батара умерла мать, а он не успел приехать и побыть с ней до конца. Потом его напарник по восхождениям Сундар, напившись непальской самодельной водки ракши, свел счеты с жизнью, бросившись в реку Дудх-Коси, протекающую через страну шерпов. Но Батар вопреки всему продолжал готовиться к новой попытке одиночного восхождения по Южной стене. Но незадолго до отлета в Непал он узнал о гибели Кукучки, и эта новость потрясла его. Они были знакомы и планировали увидеться снова на фестивале горных фильмов в Бельгии. Смерть великого альпиниста заставила Батара прочувствовать по-настоящему собственную уязвимость. Лишь хлопоты по организации и финансированию экспедиции, а также по обеспечению семьи на время отсутствия отвлекли его от страха перед тем, что могло случиться с ним на Лхоцзе.
К подножию горы он добрался со своим другом Роланом Гюно. Сначала Батар думал акклиматизироваться довольно мягко, взойдя на пятитысячник Кала-Патхар возле базового лагеря Эвереста, а затем подняться на Айленд-Пик, но понял, что это займет слишком много времени, и потому отправился прямо на Южную стену. Польские веревки по-прежнему были провешены до высоты примерно 7800 метров, это позволяло просто и сравнительно безопасно акклиматизироваться, изучить маршрут и подготовиться к восхождению. Батар знал, что, если поднимется на вершину по польским перилам, его станут критиковать и утверждать, что это ненастоящее соло и что он воспользовался плодами чужой работы. Такая критика по большей части несправедлива, ведь основные сложности на Южной стене начинаются выше восьми километров. Это было бы не совсем чистое восхождение в альпийском стиле, но тем не менее фантастическое достижение. Батару претило желание позлословить, присущее некоторым журналистам и альпинистам, он понимал, что от критики никуда не деться, но всегда старался не обращать на подобные выпады внимания и не позволять другим влиять на выбор маршрута на горе или портить себе настроение, если он добивался успеха.
Чем ближе было начало восхождения, тем труднее Батару удавалось сохранять спокойствие, по ночам его мучили кошмары. Он старался рационализировать происходящее и гнать тяжелые мысли, но они возвращались снова и снова. 25 ноября француз прибыл в базовый лагерь вместе с двумя шерпами – Онгелем и Пембой. Гюно не успел нормально акклиматизироваться и остался в деревне Пхериче. Батар, напротив, чувствовал себя хорошо и поднялся на пятитысячник в окрестностях базового лагеря. С вершины он увидел настолько красивый закат Макалу, что забыл обо всех тревогах. Он решил дать себе две недели на восхождение, понимая, что не выдержит более длительного напряжения. Кроме того, зная точную дату отъезда, воспринимать происходящее удавалось чуть легче.
На следующий день Батар отправился на стену и поднялся по польским веревкам до лагеря I на высоте 5800 метров, где нашел палатку и несколько баллонов с газом. Он прошел еще несколько сотен метров, потратив много сил и времени на откапывание веревок – почти все перила были в снегу, несмотря на то что поляки были тут всего несколько недель назад. Батар понял, что поступил опрометчиво, когда отправился в путь, не позавтракав как следует, – он вымотался. Отдыхая, француз наблюдал, как красиво заходит солнце, но