с наступлением сумерек задул сильный ветер, на гребне Лхоцзе сформировался снежный флаг, и стало понятно, что лучше спускаться. Он пришел в Пхериче уже затемно, сильно уставший, друзья не находили себе места, зная, что он не взял с собой ни еды, ни фонаря. Он попытался успокоить их, подробно рассказав, как провел день, и сообщил, что совершит одну попытку на Лхоцзе в начале декабря.
В последующий день Батар вместе с двумя шерпами добрался до подножия горы, где оставил снаряжение. Всю дорогу он глядел на Южную стену. Она была чудовищно огромной и вызывала противоречивые чувства: одновременно притягивала и заставляла испытывать отвращение. В голове Батар прокручивал все сценарии на ближайшие дни: время выхода, высоту, которую надеялся достичь за день, и места для ночевок. Он также задавался вопросом, почему в возрасте тридцати восьми лет решился на наисложнейшее восхождение зимой и в одиночку, хотя испытывал потребность оказаться в безопасном и теплом месте.
Ответ был очевиден: так работала врожденная потребность бросать вызов самым большим трудностям. Эта черта проявилась еще в детстве и нашла свое выражение в альпинизме.
Стоя у подножия Лхоцзе, Батар испытывал те же переживания, что и перед другими серьезными восхождениями. Он чувствовал себя словно приговоренный к смерти с той лишь разницей, что контролировал ситуацию и всегда мог повернуть назад, если хватит самообладания и интуиции распознать момент, когда стоит отказаться от подъема и уносить ноги. Когда Батар пытался взойти на Эверест и Лхоцзе за один день, Эдмунд Хиллари, первый человек, побывавший на Эвересте, написал ему: «Вам вряд ли нужны советы старика, однако все, что хочу сказать, – относитесь к этому проще. Стоит ли лезть на вершину, если не сможешь спуститься?»
Батар проверил снаряжение и состояние снега на склоне. Синоптики обещали хорошую погоду, и шансы на успех казались неплохими, но он все время вспоминал слова Хиллари. Он решил провести на стене два дня, чтобы всесторонне оценить ситуацию.
Утром 28 ноября француз начал акклиматизационное восхождение. Он чувствовал себя уверенно и спокойно. К вечеру удалось добраться до польского лагеря II на высоте 6200 метров. Оказалось, что даже палатка уцелела и в ней можно ночевать. Батар растапливал снег для питья и смотрел, как садится солнце. Он чувствовал себя хорошо и был в гармонии с горой, несмотря на то что находился один на огромной стене. Пришло осознание, что это уникальный опыт, который сложно получить в иных сферах человеческой деятельности. Батар постарался наесться как следует, чтобы энергии хватило на весь следующий день. Уже укладываясь спать, он вдруг понял, что не проверил, хорошо ли закреплена палатка. От этого стало страшно. Если ночью поднимется ветер, палатку может снести вместе с ним. Выглянув наружу, Батар проверил крепления и решил сделать на ночь точку страховки. Пошел снег.
На следующее утро погода держалась, но сильно похолодало. Француз продолжил подъем и около десяти утра добрался до третьего польского лагеря на высоте 6700 метров. Палатка здесь оказалась раздавленной снегом. Он попытался откопать ее, но тент вмерз в лед и порвался. Батар прошел еще немного выше, но во второй половине дня спустился в базовый лагерь. Он дал себе день отдыха, начал готовиться к восхождению, но не мог думать ни о чем, кроме как о желании оказаться дома.
Десять лет спустя Батар опубликовал воспоминания о трудных моментах своей жизни, где объяснил, что решение повернуть назад было вызвано кошмарами, которые мучили его еженощно, несмотря на то что все вроде бы шло по плану. Казалось, словно какая-то болезнь проникает во все клетки тела, отравляя каждый миг существования, обездвиживая и лишая уверенности и мужества. А без уверенности в себе не оставалось никаких шансов на соло-восхождение по такому сложному маршруту, как Южная стена Лхоцзе.
Батар знал, что Кристоф Профит и Энрик Лукас тоже планируют идти на Лхоцзе, и, по всей видимости, размышлял, не присоединиться ли к ним. Профит и Лукас побывали на Южной стене вместе с Месснером и испытали разочарование, когда участники экспедиции, которая, как сказал им Месснер, пройдет в альпийском стиле, начали провешивать перила на маршруте к Лхоцзе Шар. Лукас считал, что Месснер проповедует групповой подход к принятию решений, но чувствовал, что так происходит просто в силу того, что эта точка зрения подкреплена большим опытом. Под конец экспедиции Месснера Лукас и Профит договорились вместе вернуться на Южную стену и попробовать пройти ее в чистом альпийском стиле.
Батар считал прямой маршрут по Центральному кулуару интересным и серьезным вызовом, в отличие от восхождения по польским перилам, но в одиночку идти там было слишком опасно. Батар отправился вниз из Чукхунга и встретил Профита с Лукасом 1 декабря в Намче-Базаре. Очевидно, они обсудили особенности и привлекательность различных маршрутов, и, по всей видимости, разошлись во мнениях относительно стиля.
По возвращении в Катманду Батар сообщил Элизабет Хоули, что не может делать восхождения так же, как Месснер и Кукучка, неся на себе много снаряжения и двигаясь вследствие этого достаточно медленно. Единственно, когда Батар работал максимально эффективно, – при очень быстром подъеме налегке. Как бы то ни было, Профит не пригласил его присоединиться к ним, и Батар улетел домой в расстроенных чувствах.
Профит и Лукас к моменту отъезда Батара находились в Непале довольно долго. Чтобы акклиматизироваться, они в течение сорока дней пытались подняться по классическому маршруту на Дхаулагири в компании Сильвианны Тавернье, Аны Масип и Пьера-Луи Олланда. Альпинисты предприняли три попытки, последняя была на скорость, без палатки, но из-за сильного холода и ветра пришлось отступить с отметки примерно 7800 метров. Они не сильно устали на восхождении, а одиннадцать дней, проведенных на высоте между 7500 и 8000 метрами, позволили хорошо акклиматизироваться. Так что они были готовы ко второй, гораздо более сложной части плана – подъему по Южной стене Лхоцзе.
После расставания с Батаром двойка продолжила путь наверх и 5 декабря установила базовый лагерь в деревне Чукхунг. Точнее, альпинисты с комфортом разместились в гестхаузе и при этом были недалеко от горы. Французы планировали совершить восхождение за пять-десять дней в чистом альпийском стиле, как это пробовали сделать Фин и Фоке четырьмя годами ранее. Рюкзак каждого из них весил около двадцати килограммов, несмотря на сверхлегкое снаряжение, например ультралегкую веревку. Маршрут, по которому планировался подъем, начинался немного правее словенского маршрута 1981 года и проходил по миксту до Центрального кулуара примерно на трети пути. Затем предстояло пересечь кулуар, чтобы достичь снежного гребня на правой стороне кулуара слева от польского маршрута.
Первую попытку пришлось прервать почти сразу, но во время второй Профит и Лукас, выйдя в шесть вечера 17 декабря и поднимаясь всю ночь и весь следующий день, добрались до отметки 6750 метров. Здесь они провели две ночи и оставили часть снаряжения, чтобы использовать его при следующей попытке. Погода ухудшалась: подходили облака, начался снегопад, поэтому французы перешли на польский маршрут и спустились в базовый лагерь по закрепленным веревкам за четыре часа. Внизу они обсудили, как быть дальше. Экспедиция длилась уже четыре месяца – на месяц дольше, чем планировалось, теперь же из-за ожидания хорошей погоды у Лукаса пропало желание идти на гору. Он сказал Профиту, что хочет вернуться домой. Профит же настаивал, чтобы партнер остался еще на месяц в ожидании погодного окна. По словам Лукаса, Профит заявил, что не хочет возвращаться в Европу, не поднявшись на вершину, и даже сообщил, что в случае поражения ему придется продать свой дом в Шамони. Возможно, Профит преувеличил, но Лукаса это поразило, потому что его мотивация к восхождению лежала совсем не в экономической плоскости. Лукас в принципе потерял желание ходить на гималайские стены, и, как оказалось, фактически это была последняя его экспедиция.
Профит не злился на партнера, но не хотел мириться с неудачей и решил попытаться взойти соло. Разумнее всего было идти польским маршрутом, пользуясь провешенными веревками, как это делал Батар. Первую попытку Профит предпринял 28 декабря. Он вышел из базового лагеря в час ночи и добрался до польского лагеря IV на высоте 7300 метров к половине четвертого на следующий день. Здесь француз установил свою маленькую палатку, но ветер был очень сильным и продолжал усиливаться. Около трех ночи ветер повредил палатку и грозил сорвать ее, и Профиту пришлось рыть нору в снегу. Весь следующий день он провел в этой норе, пережидая непогоду. Наконец к четырем пополудни 31 декабря сила ветра пошла на убыль, и можно было спускаться. К двум ночи 1 января Профит добрался до базового лагеря, отметил Новый год в одиночку и затемно вновь начал пересекать ледник Лхоцзе. На этот раз он не планировал идти на вершину, а просто хотел повыше занести припасы.
Профит предпринял новую попытку вечером 12 января. Он снова поднимался всю ночь и к семи утра достиг отметки 5560 метров, но вновь усилился ветер, и пришлось отступить. Неделю спустя Профит отправился на стену в последний раз. Он опять поднимался всю ночь, на этот раз очень быстро, чтобы достичь польского лагеря IV во второй половине следующего дня. Он заночевал в снежной норе, вырытой ранее, но затем сильный ветер не давал пройти выше трое суток. Профит чувствовал себя хорошо, но ветер не ослабевал, поэтому пришлось отказаться от восхождения. Впоследствии француз отмечал, что, если бы не ветер, восхождение наверняка удалось бы. Погода не оставила шансов. Это была смелая попытка, особенно с учетом того, что Профит восходил зимой и в одиночку, но Южная стена Лхоцзе осталась неприступной.
Новый Месснер?
К концу 1980-х все большее число высотников верили, что Южную стену можно пройти в альпийском стиле. Следующим загадку стены попытался решить Томислав (Томо) Чесен из Словении. Чесен был фанатичным приверженцем того, чтобы решать сложные задачи максимально просто. Он родился в 1959 году в городе Крань и уже в детстве преуспел в гимнастике, став чемпионом Словении в опорном прыжке. Чесен занялся альпинизмом в шестнадцать – в год, когда команда Алеша Кунавера совершила восхождение по Южной стене Макалу. Многие участники команды на Макалу впоследствии сыграли ключевые роли в экспедиции 1981 года на Южную стену Лхоцзе, и Чесен хорошо знал семью Кунавер. После школы он поступил в Люблянский университет, но из-за увлечения скалолазанием бросил учебу.