Похоже, что Лхоцзе Шар не стала для Чесена хорошим опытом – он почти не упоминает об этой экспедиции в своей автобиографии Solo. Однако он обратил внимание на планы другой французской команды под руководством Эрика Эскофье, которая хотела подняться на Лхоцзе по Южной стене в альпийском стиле за несколько дней. Чесен понимал, что в такой заявке, скорее всего, значительная доля коммерческой накрутки, однако идея заинтересовала его. В итоге планам команды Эскофье не суждено было сбыться. После акклиматизации на маршруте к Лхоцзе Шар и на Айленд-Пике альпинисты неделю ждали под Южной стеной, планируя пойти по польскому маршруту. Но сильный ветер сдул большую часть снега с горы, и они так и не решились на попытку. Чесен отметил, что словенцы почти добились успеха на Южной стене в 1981 году, и будет жаль, если не они закончат начатое.
К этому времени Чесен сосредоточился на идее новых сложных восхождений в Гималаях в альпийском стиле. В сентябре 1988 года он совершил свое самое на тот момент сложное соло по маршруту No Siesta на Гранд-Жорас. Это невероятно крутая стена, требующая сложного лазания по скалам и льду. Зимой 1988/1989 годов Чесен продолжал лазать в Альпах, чтобы подготовиться физически и психологически к проекту, который не давал ему покоя несколько месяцев 1989 года, – сольной попытке восхождения по Северной стене Жанну. Несколько экспедиций уже пытались подняться по этому огромному и очень крутому склону, который иногда называют «Стеной теней», потому что на него попадает очень мало солнечного света. Чесен год взвешивал все за и против, потому что это достижение стало бы квантовым скачком по сложности в сравнении с тем, что он делал раньше.
Организация этой экспедиции сильно отличалась от тех, в которых ему довелось участвовать и где часто возникали конфликты между участниками. На этот раз Чесен принимал решения самостоятельно, его сопровождал только врач Яни Кокаль. Чесен призвал на помощь весь свой опыт – требовалось понимать, как организм адаптируется к высоте и как лучше выстроить программу акклиматизации. Он чувствовал, что поиск правильного баланса между временем, проведенным на большой высоте, и сохранением отличной физической формы сродни искусству. Для Чесена лучшим рецептом оказались частые, но постепенные вылазки из базового лагеря с обязательным возвращением обратно на ночь. Он действовал по принципу «подниматься высоко – спать низко». Внимательно изучая Жанну, словенец скорректировал маршрут, поскольку некоторые особенности горы в реальности выглядели иначе, чем на фотографиях. Он также обратил внимание на погодные условия, которые в окрестностях горы менялись словно по расписанию и давали, таким образом, распланировать время.
После полудня погода в районе Жанну почти всегда ухудшалась – сильный ветер пригонял облака из долин и начинался снег. Ночью обычно прояснялось, и к утру погода налаживалась. К моменту завершения акклиматизации нервы у Чесена были на пределе. Он испытывал искушение повременить в надежде дождаться окна спокойной погоды, но 27 апреля начал готовиться, несмотря на то что небо скрывалось в облаках. Решение, сколько и какое снаряжение взять, было критичным, поскольку предстояло идти с грузом по крутому трудному рельефу. Чесену удалось неплохо изучить верхнюю часть маршрута, но нижней из базового лагеря не видно, поэтому могли быть сюрпризы. На Северной стене Жанну лавинная опасность не очень сильна, так же как невысок шанс попасть под серак, но в нижней ее части большую опасность представляют камнепады и ледовые обвалы. Чтобы минимизировать риск, Чесен планировал пройти нижнюю часть стены ночью, когда вследствие низкой температуры лед держит камни и они не вытаивают.
Кокаль сопроводил Чесена до выхода на ледник, дальше тот пошел один. После четырех часов подъема в долине начало темнеть, но на стене пока было достаточно светло, и Чесен продолжил восхождение. Как и предполагалось, ночью лед стал крепче, камнепадов не было, и словенец без помех поднялся по крутому двухсотметровому кулуару к большому ледовому полю в центре стены.
Когда он достиг вершины ледового поля, рассвело. Чесен оказался на первом по-настоящему сложном отрезке маршрута – на крутых скальных плитах без возможности сделать страховку. Поэтому пришлось просто подниматься дальше, ко второму ледовому полю. Преодолев небольшой скальный выступ, словенец добрался до финальной части стены, где на покрытой тонким слоем снега либо льда гранитной поверхности оказалось особенно трудно лезть в двойных ботинках и кошках. Порою приходилось висеть на самых кончиках зубьев кошек, при этом зарубиться ледорубом как следует тоже не удавалось, и Чесен испытывал огромное облегчение, когда удавалось вогнать ледоруб как следует и получить прочную опору. Высота почти отвесных каменных плит составляла до сорока метров, и в разреженном воздухе их невозможно было преодолеть без остановки на отдых. В эти короткие паузы приходилось полагаться на ненадежные точки опоры. Пожалуй, лучше на таком рельефе лезть без кошек, но не было места, где можно их снять и снова надеть, когда понадобятся. Время от времени удавалось отдохнуть, сунув ногу в расщелину в скале, но в целом расслабиться не получалось. Затем начался лед разного качества и цвета – от черного до зеленого, после него пошел сухой монолитный гранит. Здесь Чесен забил крюк, затем, немного спустившись, повис на веревке, и, раскачиваясь, как маятник, смог добраться до продолжения ледовой расщелины, уходивший влево вверх. Трудности закончились, лишь когда он добрался до мягкого снега вершинного гребня.
Когда до вершины Жанну было рукой подать, настрой на восхождение, те решимость и стремление к успеху, которые Чесен испытывал в самом начале, исчезли. Выход на вершину принес лишь мимолетное ощущение эйфории: он слишком устал и слишком сильно хотел оказаться внизу – вот что стало бы настоящей радостью. Чесен отправился вниз не по пути подъема, а левее, по менее крутому японскому маршруту. Погода ухудшалась, море серых облаков внизу скрыло землю, и словенец понимал, что нужно спуститься как можно ниже до наступления ночи. Он добрался до точки, где пришлось сойти с гребня, дальше на спуске потребовалось в некоторых случаях страховаться на крутых участках льда.
Вскоре буря разошлась не на шутку, но Чесен и не думал останавливаться, пока темнота и сильный снегопад не заставили его искать убежище. Он нашел трещину, в которой провел бесконечную ночь, дрожа от холода и постоянно глядя на часы в ожидании рассвета и думая о такой же ночи, пережитой на соседней Ялунг-Канг. От безопасности его отделяли восемьсот метров по вертикали и неизвестный рельеф, так что приходилось просто ждать. Через несколько часов буря пошла на спад, на небе появилось несколько звезд, и сквозь облака стал пробиваться лунный свет. Не желая оказаться застигнутым врасплох новой бурей, Чесен рискнул начать спуск, не дожидаясь рассвета. Он прошел между сераками, но затем путь преградил пятнадцатиметровый ледовый массив. Подниматься обратно не хотелось, и Чесен решил спуститься дюльфером, набросив веревку на ледовый гриб.
Уже днем он наконец добрался до подножия горы, и оставалось только пройти по леднику до базового лагеря. Напряжение было столь велико, что теперь наступила реакция: Чесену едва хватало сил идти, он брел, пошатываясь, словно пьяный, оставляя на снегу зигзагообразную цепочку следов.
Альпинистское сообщество восприняло достижение Чесена с большим воодушевлением – оно намного превосходило то, что до сих пор удавалось сделать альпинистам. Поговаривали даже о начале новой эры гималайских восхождений. До этого соло-восхождения имели место, но, как правило, не отличались высокой сложностью. Восхождения большой технической сложности в основном делались в гималайском стиле или на меньшей высоте. Чесен объединил все эти аспекты, пройдя очень сложный маршрут на высокой горе в очень легком стиле. Для него самого было важно то, что он провел экспедицию как планировал, принимая свои решения и учитывая свои способности. Но хотелось пойти дальше. По мере усложнения восхождений логичным следующим шагом стал бы маршрут такой же сложности, как на Жанну, но на восьмитысячнике. И цель – очевидна: Южная стена Лхоцзе.
Южная стена Лхоцзе интересовала многих в конце 1980-х, к тому же восхождение по этому маршруту могло поставить точку после героической неудачи экспедиции Кунавера в 1981 году. Так что Чесен запланировал восхождение на весну 1990-го. Возросшая известность словенца после успеха на Жанну облегчила поиск финансирования. Помимо спонсорской помощи от различных производителей снаряжения, Чесен подписал контракт со спортивной ассоциацией родного города Крань, и теперь можно было не гоняться за деньгами, а сосредоточиться на тренировках.
На Лхоцзе Чесена вновь сопровождал Янко Кокаль, а также оператор Томаш Равнихар, планировавший снять фильм. В Катманду команда попала в водоворот политических потрясений: на улицах проходили демонстрации с призывами к упразднению абсолютной монархии. Еще в феврале стражи порядка, пытаясь разогнать митингующих, открыли огонь, в результате погибли двенадцать человек. Протестная волна стремительно разрасталась, и к апрелю в демонстрациях участвовали около двух миллионов человек, ежедневно имели место беспорядки и стычки митингующих с полицией. Противостояние достигло апогея, когда команда Чесена пыталась вылететь в Луклу. Началась всеобщая забастовка, к которой присоединились и пилоты. Участники экспедиции убивали время за игрой в карты и обсуждением возможных сценариев развития кризиса. Но через пару дней король объявил, что станет конституционным монархом, и конфликт сошел на нет так же быстро, как и разгорелся. На следующий день Катманду окутал густой туман, военные разобрали баррикады, и жизнь в Непале вернулась в привычное, правда, бурное русло.
Команда Чесена немедленно отправилась в аэропорт и дала взятку, чтобы попасть на первый же рейс в Луклу. Вырваться из суматохи Катманду было огромным облегчением, и даже обычно нервная посадка на неровную земляную полосу в Лукле показалась пустяком. Когда экспедиция добралась до Намче-Базара, Чесену не терпелось увидеть снежную обстановку на Лхоцзе и понять, насколько реалистичен его план. Не в силах больше ждать, он бросился вверх по тропе от Намче и, запыхавшись, добрался до точки, откуда увидел совершенно белую от снега Южную стену. Гора выглядела совсем не похожей на то, что описывала команда Месснера годом ранее, и именно на это надеялся Ч