есен. Пару дней альпинисты провели в Намче, ожидая прибытия багажа, за это время они успели пообщаться с друзьями и знакомыми из других экспедиций.
Наконец команда прибыла в базовый лагерь, расположенный всего в получасе ходьбы от деревни Чукхунг. Таким образом, база находилась гораздо дальше от стены, чем у других экспедиций, обычно палатки ставятся на моренах, что гораздо ближе к началу маршрута, однако на ледниках Лхоцзе во второй половине дня, как правило, очень ветрено. Чесен решил, что полтора часа ходьбы до подножия горы – цена, которую стоит заплатить за дополнительный комфорт. Для «осадных» экспедиций, которые неделями провешивали перила и поднимали грузы, регулярно возвращаясь в базовый лагерь на отдых, близость к стене необходима, но Чесен планировал совершить восхождение за раз.
Спальные палатки базового лагеря установили вокруг большой палатки, которая служила столовой, в ней жили повар-шерпа Ками и его помощник.
На следующий день Чесен и Кокаль отправились к Лхоцзе, чтобы лучше акклиматизироваться и заодно определить точки, откуда Равнихар мог бы снять восхождение. Днем позже словенцы уже втроем пошли к стене, несмотря на свежий снег, чтобы начать съемки и занести снаряжение к началу маршрута. Оказавшись в непосредственной близости от Южной стены, Равнихар осознал, насколько сложно будет запечатлеть на пленке единственного альпиниста на таком огромном массиве. Примерно в двухстах метрах от подножия горы Чесен сказал Кокалю и Равнихару не подходить ближе из-за риска камнепадов. Стоило исследовать ледник и найти подходящее место для камеры, где риск угодить под лавину или камнепад был небольшим. Выпавший за ночь снег стал причиной нескольких небольших лавин, но погода идеально подходила для съемок. Равнихар, устанавливая камеру, спросил Чесена, будет ли видно отсюда, когда он начнет восхождение. Чесен ответил отрицательно. Равнихар силился понять масштабы горы, для этого взяв стену средним планом, и стал поднимать объектив камеры, глядя через видоискатель. Казалось, стена бесконечна.
Хорошие фильмы получились во время предыдущих экспедиций на Лхоцзе, включая югославскую 1981 года, но тогда благодаря веревочным перилам альпинисты могли поднимать на гору тяжелую камеру и снимать товарищей непосредственно на восхождении. Для альпиниста-одиночки это было невозможно. А Равнихар понимал, что зрители захотят увидеть сцены лазания, даже если они будут сняты отдельно.
На следующий день Чесен снова поднялся на седловину у подножия Юго-восточного гребня Лхоцзе Шар, на этом маршруте он собирался акклиматизироваться. Он знал этот путь по словенской экспедиции трехлетней давности – подъем был не очень сложный и, что самое главное, не сильно опасный. Лхоцзе на восемьсот метров выше Жанну, поэтому очевидно, что надлежащая акклиматизация необходима.
В тот вечер экспедиционный офицер связи страдал от гипоксии, мучаясь головной болью. Разрешение на Южную стену подразумевало отсутствие связи базового лагеря с Чесеном на восхождении, однако команда хотела иметь возможность связываться с ним. Оставалось убедить офицера связи уйти из лагеря. На следующее утро ему рекомендовали спуститься в деревню. Непалец колебался. Тогда врач экспедиции сказал, что длительное пребывание на высоте плохо сказывается на потенции и что трое словенцев не беспокоятся по этому поводу, потому что у них уже есть дети. Офицер связи быстро ретировался.
Целый день участники экспедиции отдыхали и строили планы по съемкам сцен у подножия Лхоцзе Шар. Чесен был задумчив, размышляя о предстоящем восхождении и о своей семье. Равнихар и Кокаль – оба экстраверты – старались поддерживать хорошую атмосферу, шутили и рассказывали разные истории. Оба они были старше Чесена, которому на тот момент исполнилось тридцать, и историй оказалось в избытке: Кокаль вспоминал врачебную практику, Равнихар – смешные ситуации на съемках фильмов. Чесен, напротив, был хорошим слушателем, внимал рассказчику с серьезной миной, но, когда история оказывалась особо забавной, широко ухмылялся. Чесен объяснял товарищам, что в экспедиции всегда полностью сосредоточивается на горе и не сильно обращает внимание на окружающих. Только размышляя о восхождении постфактум, он мог как следует вовлекаться во что-то еще, например, в жизнь базового лагеря. Когда Равнихар спросил, будет ли Чесен делать фотографии в качестве доказательства восхождения, тот, казалось, обиделся и резко ответил, что не собирается никому ничего доказывать.
В ту ночь Равнихар плохо спал, да и погода испортилась, поэтому съемки решили отложить. Тем не менее Чесен отправился на основной акклиматизационный выход. В тот день он, по его словам, поднялся на высоту 7150 метров по Юго-восточному гребню Лхоцзе Шар, почти добравшись до места расположения лагеря III словенской экспедиции 1987 года (лагерь этот находится на отметке 6900 метров, так что, возможно, высота, сообщенная Чесеном, завышена). Во время подъема проверили радиосвязь и убедились, что все работает как надо. Акклиматизационные выходы также давали Чесену возможность изучить маршрут. Ориентироваться на огромной стене сложно, поэтому знать местность и помнить ее особенности очень важно. Вечером прогноз погоды был хорошим, поэтому на следующий день участники решили отснять материал для фильма Равнихара.
Когда они добрались до ледника, задул ветер, по небу понеслись тучи. Равнихар установил кинокамеры непосредственно под Лхоцзе Шар, а Чесен направился вверх по склону. Они были слишком далеко друг от друга, чтобы переговариваться, поэтому режиссер давал указания Чесену с помощью лыжной палки с надетой на острие красной перчаткой. После съемок первой сцены они стали искать вертикальную ледяную стену, на которой режиссер хотел снять сцену экстремального восхождения. Пришлось поторопиться, так как время шло, а погода ухудшалась. Подходящее место вскоре нашлось, но вызывали беспокойство два огромных камня, вмерзших в лед выше. В конце концов Чесен философски сказал, что если камни не упали до сих пор, то, наверное, продержатся еще немного, и полез вверх. Равнихар восхищался четкими отточенными движениями и уверенностью, с которой Чесен поднимался по отвесному льду. Режиссер был доволен съемками, хотя Чесену пришлось понервничать, когда Равнихар попросил его повторно пройти один участок, ведь спускаться по такому рельефу труднее, чем подниматься. Но в конце съемочного дня Чесен был счастлив. В тот день он поднялся только до 6 тысяч метров, но знал, что акклиматизировался достаточно, и не хотел тратить силы и идти выше.
Словенец чувствовал себя достаточно подготовленным и после дня отдыха в базовом лагере был готов стартовать.
В день выхода он немного нервничал, и остальные вновь пытались отвлечь его забавными историями. Чесен понимал, что время будет иметь решающее значение для безопасного подъема, а после полудня на Южной стене почти всегда плохая погода и повышенный риск камнепада и схода лавин. Это делало нижнюю часть стены наиболее опасным участком, и Чесен считал, что преодолевать ее днем – безумие.
Никак не удавалось избавиться от некоего зловещего чувства. Издалека Лхоцзе – красивая гора, но вблизи складывается совершенно иное впечатление. И сердце у Чесена замирало, когда вдруг он отчетливо осознавал, что собирается идти на нее в одиночку.
Он планировал стартовать днем и пройти самый опасный участок в ночное время. 22 апреля поднялся сильный ветер, но Чесен продолжал готовиться. Начал он с мытья ног, их хорошее состояние было крайне важно. Затем сосредоточился на еде и особенно на питье, зная, что на восхождении получит сильное обезвоживание. В рюкзак он положил бивачный мешок, спальник, два ледоруба, сто метров шестимиллиметровой веревки, крючья и ледобуры, запасные перчатки, носки и солнцезащитные очки, фотоаппарат, рацию, термобелье, еду и напитки. Восхождение на Лхоцзе в альпийском стиле, как ни парадоксально, подразумевает наличие тяжелого рюкзака. Вместо горелки Чесен решил взять три литра кофе. Из еды – сыр, шоколад, декстрозу, творожный пудинг, печенье и злаковые батончики. На высоте аппетит пропадает, поэтому стоит брать только то, что нравится. Он обсудил, как будет держать связь, договорились, что в базовом лагере рация будет включена постоянно.
К полудню ветер стих, и Чесен попрощался с Равнихаром и поваром Ками. Кокаль проводил его до подножия горы, неся еду, которую Чесен съел перед восхождением. Врач следил, как Чесен поднимается, пока тот не исчез в сгущавшихся сумерках. Оставшись в базовом лагере одни, Кокаль и Равнихар проговорили до глубокой ночи, обсуждая, что делать, если Чесен вдруг попадет в затруднительное положение. Они прекрасно понимали, что мало чем смогут помочь.
Чесен стал восходить гораздо левее маршрута, по которому поднимались его соотечественники в 1981 году. В начале шел довольно легкий микст, затем заснеженный склон крутизной от 50 до 65 градусов, на некоторых участках – до 75 градусов. Чесен добрался до длинного снежного гребня, по которому шла команда 1981 года, только в его верхней части. Погодные условия и снежная обстановка в целом были хорошими, особенно на самом крутом участке, но возникли трудности, когда он стал идти траверсом над снежным полем к основанию огромной треугольной скалы. Словенец пролез половину ледового склона, который заканчивался широкой полкой в левой части большой скалы. Друзья из команды 1981 года посоветовали ему идти выше и левее этой полки.
Добравшись до отметки 7500 метров, Чесен впервые остановился на отдых. Он восходил пятнадцать часов подряд, всю ночь. Солнце нагревало стену, и была опасность камнепада, поэтому стоило отдохнуть в относительно безопасном месте. Чесен связался с Кокалем и Равнихаром и сообщил, что все идет хорошо. Внизу с облегчением восприняли это известие. Несмотря на высоту, было тепло, а выступ, на котором находился Чесен, защищала нависающая скала. Ему удалось поспать пять часов.
Здесь, на этом выступе, Чесен почувствовал свою ничтожность по сравнению с громадой стены. Даже в самый мощный бинокль альпинист на ней выглядит как песчинка, если смотреть снизу. Когда неподвижно находишься на склоне, ощущение масштаба не так очевидно, но в движении размеры становятся более-менее понятны. Даже восходя довольно быстро, что нелегко на такой высоте, понимаешь, что вершина как будто не приближается.