Повторять маршрут Чесена никто не хотел, советские альпинисты выбрали прямой и логичный маршрут по центру стены, что в случае успеха стало бы одним из самых трудных восхождений в Гималаях. Значительную часть маршрута можно назвать относительно безопасной, если говорить о лавинах, камне- и ледопадах, но в нижней части лавинная опасность была очень большой. После подъема по лавинным конусам у подножия стены приходилось преодолевать бергшрунд, а затем начинать восхождение по заснеженному кулуару. Лагерь I находился в том же месте, где и лагерь словенской экспедиции 1981 года, под защитой скалы, называемой «Биноклем». Но выше шли широкие открытые склоны с высокой лавинной опасностью. На этом нижнем участке рельеф стены не позволял восходителям видеть, что происходит выше, поэтому приходилось ориентироваться на звук – первым признаком схода лавины было шипение. Лагерь II первоначально установили на полке на открытом снежном склоне. В этом районе стена оказалась в таком же опасном состоянии, что и у моей команды на Чангцзе – была велика вероятность схода снежной доски, а когда это произойдет, предсказать невозможно. Советские альпинисты решили проходить этот участок ночью, когда снег тверже. Впоследствии второй лагерь перенесли повыше, в более безопасное место.
19 сентября команда русских работала над обработкой маршрута выше лагеря II. Ярко светило солнце, но продвижение шло медленно, так как снег на почти отвесных скалах таял. К середине дня твердая корка снега начала разрушаться, склон становился лавиноопасным, и руководитель группы Ринат Хайбуллин дал указание уходить. Альпинисты закрепили снаряжение у последней провешенной веревки и вернулись в лагерь II, откуда связались по радио с базовым лагерем. База сообщила, что шестеро альпинистов должны спуститься вниз на отдых. По плохому снегу альпинисты спустились в лагерь I. Дальше они начали торопиться, потому что погода портилась: появилась облачность, задул теплый и влажный ветер, начинался снегопад. Решили спускаться до ледника, не связываясь и не дожидаясь друг друга. Владимир Каратаев шел последним, отстегнувшись от перил, по ребру между лавинными желобами. Мокрый снег налипал на кошки, поэтому приходилось часто стучать по ним ледорубом, чтобы прочистить. Когда до подножия стены осталось около двухсот метров по вертикали, Каратаев увидел, что большая часть группы уже благополучно выбралась на ледник, и только Алексей Макаров еще спускался по склону. Каратаев почувствовал, как напряжение начало отпускать, он с нетерпением ждал отдыха в базовом лагере. Внезапно на леднике началась суматоха, его товарищи стали махать руками и кричать. Затем им навстречу по леднику побежал Макаров.
Оглянувшись, Каратаев увидел огромную лавину, выходящую из облаков прямо на него. Приняв мгновенное решение, он бросился вниз по склону к бергшрунду и прыгнул, даже не задумываясь, провалится ли в трещину или приземлится на снежный мост. Пролетев около трех метров, он оказался на снежном карнизе. Ледяная стена бергшрунда возвышалась, образуя нечто вроде ниши, куда Каратаев постарался втиснуться. Он сел на корточки, но тут вспомнил, что лучше лечь на живот, чтобы снизить риск травмы позвоночника. Он бросился на снег, прижавшись головой к стене, натянул капюшон, скрыв лицо, и скрестил руки, чтобы оставалось пространство для дыхания. Казалось, будто все происходит в замедленной съемке: послышался нарастающий рев, затем ударила по ушам воздушная волна. Рев стал оглушительным, наступила кромешная темнота, эти мгновения показались вечностью. Огромная масса мокрого снега и льда понеслась над ним. Каратаев чувствовал, как сверху начал давить снег, особо сильное давление было на ноги. Но лицо было защищено, дышать получалось, и он знал, что нужно просто переждать, пока лавина пройдет. Затем наступила тишина.
Ноги оказались зажаты под массой мокрого снега, но удалось приподняться на руках и стряхнуть снег с капюшона. Поняв, что обошлось без травм, Каратаев освободился и смог выбраться из укрытия на склон. Друзья обрадовались, увидев его целым и невредимым, и Каратаеву не потребовалось много времени, чтобы добраться до ледника. Макаров тоже не пострадал – лавина остановилась в нескольких метрах от него. В таких случаях удача играет большую роль: задержись они оба на склоне на несколько минут, все могло закончиться гораздо хуже.
В нижней части стены подъем проходил в основном по снегу и был не слишком сложным, однако не получалось организовать надежную страховку. Прочный фирн лежал не поверх скального основания или твердого льда, а на глубинной изморози – подвижного рыхлого снега, представляющего собой сыпучую ледяную крупу. Альпинисты применяли ледобуры, однако понимали, что срыва они не выдержат, поэтому приходилось счищать снег, чтобы добраться до скальной поверхности, куда можно забить крюк. Выше шестикилометровой отметки маршрут стал перманентно сложным, но удалось найти несколько хороших площадок под палатки. Лагерь II находился под защитой отвесной скалы на заснеженной полке. Полка эта, однако, оказалась настолько узкой, что альпинисты оставались пристегнутыми к перилам, даже когда лежали в спальниках в палатках. Лагерь III располагался несколько в стороне от маршрута и часто попадал под потоки из порошкового снега, а также испытывал динамические удары, вызванные сходом лавин. Даже если лавина обходила лагерь, существовал риск задохнуться в снежной пыли. Иногда частицы снега оказывались сильно наэлектризованными, это создавало необычные световые эффекты в палатках. По ночам, когда сходила очередная лавина, оставалось лишь лежать в спальнике и с тревогой ждать, выдержит ли палатка.
Позднее окончание муссона усугубило проблемы. К 9 сентября, когда русские установили базовый лагерь, предполагалось, что погода наладится. Но температура оставалась высокой, а иногда дождь шел даже на высоте семи километров. Снаряжение не было рассчитано на такие условия, но, следуя принципу «необходимость – мать изобретения», русские находили выход, например накрывали палатки полиэтиленом, чтобы уберечь их от сырости. Конечно, можно было дождаться хорошей погоды, но осенний сезон в Гималаях короток, и времени до наступления зимы оставалось немного. 30 сентября альпинисты установили пятый лагерь на высоте 7350 метров на узкой наклонной полке, обрывавшейся вниз на два с половиной километра.
Первоначально участники экспедиции планировали пройти верхнюю часть маршрута в альпийском стиле, но технические трудности оказались столь высоки, что пришлось продолжить провешивать перила. Самый сложный участок находился между 7500 и 8000 метров, где шли покрытые льдом почти отвесные скалы. Здесь на альпинистов часто обрушивались лавины и лед, а иногда люди на несколько минут теряли друг друга в облаке снежной пыли. Поначалу альпинисты вжимались в склон из-за страха быть сметенными со стены, но в конце концов привыкли, и порой даже удавалось получать удовольствие. Этот участок преодолела команда в составе Михаила Туркевича, Геннадия Копейки, Владимира Хитрикова и Александра Погорелова. Заканчивался участок отвесной тридцатиметровой стеной, на которую непрерывно сыпались ледяные горошины диаметром два-три сантиметра, которые стучали по каскам восходителей барабанным боем. Способ образования этих ледяных шариков остался невыясненным. Первым пройти этот сложный фрагмент попробовал Погорелов, но застрял перед нависающей частью на скальном выступе. Тогда вперед отправился Туркевич – один из лучших скалолазов команды и чемпион СССР по скоростному лазанию 1977 года. Но одно дело лазать на хорошей сухой скале и совсем другое – делать это в жестких пластиковых ботинках и кошках, в стесняющей движения тяжелой одежде и на высоте более семи километров. На преодоление пятиметрового нависания Туркевич затратил около сорока минут, причем использовал искусственные точки опоры и лесенки. По всей видимости, это стало ключом маршрута. Копейка снимал прохождение участка на камеру Panasonic M8, весившую 3,6 килограмма, управляться с ней было нелегко. Он старался держать камеру в тепле – прятал ее под одеждой, ему стоило больших усилий отснять пленку в условиях метели, сильного ветра и мороза. К моменту, когда он убирал камеру, его товарищи обычно оказывались далеко впереди, и приходилось быстро лезть, чтобы догнать их.
Преодолев сложный участок, команда Туркевича, казалось, могла рассчитывать на штурм вершины. Из лагеря на отметке 8100 метров они планировали подняться на оставшиеся четыреста метров и вернуться в лагерь в тот же день. Вечером перед стартом Туркевич и Погорелов чувствовали себя уверенно. Хитриков переживал, что у него мало высотного опыта для такой сложной стены, и думал, как он справится. Все, что он мог сделать, – проследить, чтобы ботинки были сухие, снаряжение подготовлено, и помочь приготовить ужин. Копейка пытался наладить работу видеокамеры. Альпинисты решили сэкономить вес и обойтись без бивачного снаряжения: спальников, горелки и палатки. Без горелки не имело смысла брать еду, так как ввиду отсутствия питья есть невозможно. Взяли только веревки и крючья, а также два баллона кислорода на всех, чтобы получить дополнительную энергию для финишного рывка.
Отправившись на штурм в шесть утра, альпинисты столкнулись с очень необычным рельефом – крутым скальным гребнем, на котором из-за муссона наросли огромные снежные грибы и карнизы. Длины руки с ледорубом не хватало, чтобы через эти образования добраться до скалы. Приходилось рыть вертикальные траншеи, и продвижение шло очень медленно. Отступать группа не хотела, зная, что следом пойдут другие группы и что, если эта попытка окажется неудачной, шанса подняться на вершину может не остаться. К пяти часам дня альпинисты достигли отметки 8250 метров, начинало смеркаться. Здесь можно было найти место для отдыха, но ввиду отсутствия палатки решили продолжать подъем всю ночь. Однако рельеф оказался слишком сложным для ночного восхождения, к тому же сильно похолодало, и к одиннадцати вечера удалось набрать всего пятьдесят метров высоты. Первая группа оказалась чуть ниже точки, где Велицкий и Хайзер ночевали тремя годами ранее.