[16]. До войны Кассин состоял членом фашистской партии, однако он не интересовался политикой, в партию ему предложили вступить с учетом альпинистских достижений. Считая это приглашение почетным, Кассин согласился, но как только Италия вступила в войну как союзница Германии, он порвал партийный билет. Через два года Кассин присоединился к партизанам, которые создали скалолазную группу. Знание местности позволило организовать сопротивление, в том числе партизаны помогали евреям бежать через границу в соседнюю Швейцарию.
В 1953 году Кассин участвовал в разведывательной экспедиции на К2, планировалось, что полноценная экспедиция отправится на гору в следующем году, но в 1954 его исключили из состава команды. Кассин якобы не прошел медкомиссию, что, безусловно, абсурдно, ведь на тот момент он являлся одним из сильнейших итальянских альпинистов. Есть мнение, что руководитель экспедиции Ардито Дезио, который сам альпинистом не был, боялся, что в случае успеха вся слава достанется Кассину, а не ему. Четыре года спустя Кассин доказал, что его исключение из команды было ошибкой: он возглавил экспедицию в Каракорум, которая успешно поднялась на Гашербрум IV, красивую и сложную гору высотой чуть менее восьми километров. В 1975 году Кассину исполнилось шестьдесят шесть, но он оставался более чем активен. В возрасте семидесяти восьми он повторил свое первовосхождение по Северо-восточной стене Пиц Бадиле в честь пятидесятилетия открытия маршрута.
В 1997 году я присутствовал в Лекко на рассказе об успешной экспедиции на К2. В кинотеатре не осталось свободных мест, люди стояли в проходах. Кульминацией вечера стало приглашение Кассина под восторженные аплодисменты. На сцену вышел человек невысокого роста, но даже в свои восемьдесят с лишним лет Кассин сохранял свежесть и бодрость духа. Аплодисменты стали еще громче, когда к нему присоединилась супруга Ирма. Было очевидно, что жители города любят своих героев и не в последнюю очередь за ту роль, которую они сыграли во Второй мировой войне. Так что выбор Кассина в качестве лидера команды на Лхоцзе был очевиден, его уважали все участники, а это лучшие альпинисты Италии.
Весной 1974 года Кассин отправился с несколькими восходителями в Непал, чтобы провести разведку Южной стены Лхоцзе, понять, как выстраивать логистику экспедиции, запланированной на следующий год, и избежать возможных проблем. Вместе с Роберто Соргато Кассин поднялся на высоту 5300 метров на противоположной от Лхоцзе стороне долины и сделал множество фотографий. Альпинисты также исследовали подходы к стене, но плохая погода помешала рассмотреть ее с близкого расстояния, удалось только определить подходящее место для базового лагеря.
Экспедицию запланировали большую, и Кассин пригласил самых сильных и опытных восходителей со всей страны. В команду вошли такие люди, как Алессандро Гонья из Генуи, совершивший несколько серьезных первовосхождений в Альпах, включая первое зимнее восхождение по маршруту Кассина 1937 года на Пиц Бадиле, Джиджи Алиппи, который в составе другой команды под руководством Кассина совершил первопрохождение на Денали на Аляске, и Райнхольд Месснер. Последний успел поучаствовать в гималайских экспедициях, организованных итальянцами, немцами и австрийцами. После восхождения на Нанга-Парбат Месснер в составе австрийской экспедиции прошел новый маршрут по Южной стене восьмитысячника Манаслу. Он принимал участие в гималайских восхождениях в 1973 и 1974 годах, и его высотный опыт стал большим подспорьем для экспедиции.
Основная часть команды вылетела из аэропорта Милана 10 марта 1975 года на транспортном самолете Вооруженных сил Италии, что свидетельствует об уровне поддержки экспедиции. Гонья отбыл двумя месяцами ранее и отправился в Непал по суше. Через десять дней после отъезда вся команда воссоединилась в деревне Кхумджунг, откуда участники впервые увидели Южную стену Лхоцзе. Кассин последующие дни внимательно изучал ее в бинокль, чтобы определить оптимальную линию восхождения.
Через семь дней альпинисты добрались до Чукхунга – последней деревни на подступах к горе. С близкого расстояния Лхоцзе показалась Кассину ужасающей. Стена была совершенно черной, казалось, зимние ветры сдули с нее весь снег. Склон выглядел совсем не таким, каким был во время разведки в октябре прошлого года. Тогда снег шел почти ежедневно, и Кассин считал, что восхождение возможно, хотя, конечно, придется нелегко. Но теперь он не был так уверен. Впоследствии многие, кто побывал на Южной стене более одного раза, отмечали, что ее внешний вид и «характер» кардинально меняются от сезона к сезону: то она представляет собой в основном скальный рельеф, то это покрытые снегом склоны. Столь разные условия существенно влияют на сложность и опасность различных маршрутов.
По прибытии команды в базовый лагерь экспедиционный врач Франко Кьерего начал испытывать симптомы горной болезни. Его состояние не улучшилось даже при использовании кислорода, и ничего не оставалось, кроме как эвакуировать заболевшего в Катманду, откуда он отбыл в Италию. Потеря врача стала психологическим ударом для команды.
Наблюдая за горой, Кассин буквально чувствовал ее коварность. Сходившие лавины несли не только снег, но и лед, и камни. В одной из самых больших лавин камней было столько, что гора выглядела почти черной. Кассин заметил, что значительная часть лавин исчезала в бергшрунде[17]. Это означало, что отсутствие обломков льда и лавинных выносов у подножия стены нельзя считать свидетельством отсутствия лавин. Стало ясно, что стена очень опасна, и Кассин считал, что любой путь по центру ее равносилен самоубийству. По его мнению, единственным возможным вариантом являлся маршрут слева, который пытались пройти японцы.
1 апреля альпинисты начали восхождение по японскому маршруту. Кассин разделил задачи по обработке склона. Благодаря уважению, которое испытывали к руководителю все участники, каждый альпинист делал то, о чем его просили, не предъявляя претензий и не выказывая недовольства. Кассину беспрекословно подчинились даже такие сильные личности, как Месснер. Тактика восхождения была типично осадной: постепенное продвижение вверх с провешиванием веревочных перил и установкой лагерей. Команды чередовались, чтобы впереди всегда шли отдохнувшие альпинисты.
Погода держалась хорошая, моральный дух команды оставался на должном уровне, и Кассин был доволен уровнем сотрудничества и самоотдачи. Единственным исключением стал Альдо Ангьилери. Он говорил Месснеру, что разочаровался в экспедиции. Когда альпинисты отдыхали в базовом лагере, заняться особо было нечем – все работы по готовке и уборке выполняли шерпы. А на горе значительную часть времени занимал подъем грузов или провешивание веревок. «Это не восхождение, а просто тяжелая работа», – жаловался Ангьилери. Разумеется, не его одного удручала медлительность осадного подхода, но Ангьилери еще скучал по жене и детям, ведь они расстались на несколько месяцев. Он беспокоился, как отреагируют на родине, если он решит уйти, ведь многие завидовали его участию в экспедиции. Но в конце концов Ангьилери понял, что большие гималайские экспедиции не в его духе, и сообщил Кассину, что возвращается в Италию. Кассин не скрывал разочарования и пытался убедить его остаться, предлагая работать меньше, но Ангьилери настоял на своем. Не все были довольны тем, как Кассин справился с ситуацией, кое-кто увидел в этом признак слабости руководителя и отсутствие сплоченности команды.
11 апреля Месснер и Альдо Левити поднялись в лагерь II и установили там так называемую палатку Уилланса. Лагерь располагался в хорошем месте – две большие трещины выше должны были защитить его от небольших лавин. Палатка Уилланса – прямоугольная конструкция, изобретенная англичанином Доном Уиллансом, совершившим первое прохождение Южной стены Аннапурны, первоначально для использования в Патагонии, где обычные палатки не выдерживали сильнейших ветров. Первый вариант такой палатки имел деревянный каркас, что сильно утяжеляло конструкцию, позднее Уилланс усовершенствовал модель для гималайских экспедиций – к середине 1970-х палатка представляла собой алюминиевый каркас длиной два метра, шириной и высотой метр с четвертью. Она была тяжелее обычной высотной палатки, но нравилась альпинистам, поскольку конструкция гарантировала, что убежище не снесет ветром и не раздавит снегом. Прямоугольная форма давала больше пространства для головы, чем традиционная палатка треугольной формы, что немаловажно для людей, вынужденных проводить на горе много недель. На сложных маршрутах, таких как на Южной стене Лхоцзе, из-за крутизны склона в лагерях часто нет места, чтобы подвигаться, и альпинисты неизбежно проводят в палатках много времени. Под палатку Уилланса делалось пространство в крутом снежном склоне, дополнительным преимуществом было то, что снег, который скапливался на плоской крыше, таял под солнцем и служил источником воды, так альпинисты экономили время и топливо на растапливание снега. Сегодня на смену таким боксам пришли легкие купольные палатки, обладающие теми же преимуществами, но более простые в установке и гораздо более легкие. Однако в 1970-х годах палатки Уилланса стали большим шагом вперед.
Два установленных лагеря и стабильное продвижение вверх выглядели многообещающе, но затем погода ухудшилась: поднялся ветер, причем настолько сильный, что Месснер стал опасаться, что палатки унесет. Альпинисты попытались идти дальше, но в итоге были вынуждены отсиживаться в лагере. Даже имея регулярную радиосвязь с базовым лагерем, восходители на стене все равно чувствовали себя изолированными от внешнего мира из-за шторма. Левити писал дневник, Месснер пытался читать книгу, но нервное напряжение вследствие непогоды и лавинная опасность не давали сконцентрироваться, и он забросил чтение. Они предприняли еще одну попытку продвинуться вверх, но из-за бури и снега глубиной по пояс стало ясно, что придется спускаться в базовый лагерь. Месснер проклинал погоду, из-за которой пришлось просидеть на месте трое суток, а спуск оказался очень непростым, потому что веревки либо засыпало снегом, либо они обледенели, и невозможно было понять, целы они, повреждены или вообще порваны.