— Михаил Иванович, а где гарантия, что начальник единственной разведки не станет подтасовывать факты?
— А почему он должен их подтасовывать? — не понял Калинин.
Тем временем мы дошли до Спасской башни. Сталин поприветствовал часового, дремавшего у ворот, а тот, сонно кивнув в ответ, не поинтересовался ни пропуском, ни нашими личностями.
— Начальнику охраны надо шею намылить, — озабоченно сказал я. — И коменданту Кремля заодно.
— Эх, Володя, а каго нам баятся? — удивился Сталин. — Мы же в Москве, а не на фронте.
Я не стал ничего отвечать. Петух жареный клюнет, тогда все забегают. Дождутся, войдет в Кремль какая-нибудь Фаня Каплан с пулеметом.
— Товарищ Аксенов, ты начал говорить, но не закончил, — сказал Калинин, возвращая меня на разговор.
— А, ну да… Предположим, разведка всего одна, а начальник разведки по глупости или злому умыслу — подкупили его, упустил из виду какой-то важный факт. Скажем — поляки в Германии наемников вербуют, а Франция новое оружие завезла. Он упустил, а поляки на нас напали. А если у нас две разведки, то руководство страны станет получать информацию из двух источников.
— А, тогда ты прав, товарищ Аксенов, — согласился Калинин. — Два источника информации — гораздо надежнее. И здесь, пожалуй, не стоит экономить.
— Здэсь все просто, таварыш Калинын, — вмешался Сталин. — Еслы дэревенскаму мужику сасед гаварит — у тэбя жэна загуляла, ребенок нэ от тэбя, то он дурак будэт, еслы сразу жэну бить пайдет. Можэт, сасэд на его жену сам выды имэл, а жэна нэ дала? Но еслы у тэбя два саседа гаварят, что жэна блядь, тагда она точна блядь.
Вот так вот. Просто. Коротко. Доступно.
Товарищ Сталин обитал в Большом Кремлевском дворце на втором этаже, во Фрейлинском коридоре. Кажется, коридор должен быть белым, но горела всего одна тусклая лампочка, потому коридор вместе с лепниной казался серым.
— Жэна с сыном в Петрограде, у родствэнников, — сказал Сталин, открывая дверь.
Квартира Сталина состояла из двух проходных комнат — очень маленьких, а еще небольшого санузла. В одной комнате едва не впритык друг к другу разместились две кровати, в другой — письменный стол, а еще книги, сложенные в стопки, тянувшиеся почти до потолка. Наверное, до революции здесь обитала какая-нибудь фрейлина. И то, не обитала, а ночевала во время редких наездов императорского двора в Москву. Для одного человека нормально, а жить здесь семьей — тесновато. И хорошо, что товарищи краскомы не пошли с нами. Здесь им просто негде было бы развернуться.
Сталин сдвинул с одного угла стола все бумаги, аккуратно накрыл его свежей газетой «Правда», выставил три стакана, одну тарелку, потом принялся вытаскивать из каких-то углов закуску — несколько кусков успевшего зачерстветь хлеба, кусок сала. Михаил Иванович вытащил из кармана складной нож, раскрыл и деловито начал пластать сало на тонкие кусочки и резать (точнее, пилить) хлеб.
Еще хозяин выгреб откуда-то луковицу. Убойное сочетание — сало с луком, да под грузинское вино. Ну, пивали и не под такую закусь. Помнится, перед отправкой в армию водку закусывали зеленым луком с клубникой, а наш молодой препод друживший с первокурсниками — талантливый человек, которому прочили большое будущее, вообще никогда не закусывал (пока мы служили, бедолага упал в сугроб, заснул в нем и не проснулся).
Но главное — две здоровенных стеклянных бутыли. Навскидку — каждая литра по три. Одна была водружена на стол, вторую пока поставили рядом.
— Друг прислал, из самого Гори. На волах недэлю вэзли, патом на поездэ еще три нэдели, но пришлы, — похвастался Сталин. — Была тры бутылки, но я одну Камо отправыл, чтобы в акадэмии нэ скучал.
Я с тоской прикинул, что если приму свою долю — два литра, то если не помру сразу, то скончаюсь потом. В этой жизни мой Вовка Аксенов за двадцать два года не пил ни разу, а в той Олег Васильевич Кустов пил последний раз лет двадцать-двадцать пять назад. Точно-то уже и не помню, зарубки не ставил.
— А нам не лишка? — робко поинтересовался я.
— Так мы не спеша, — хмыкнул Михаил Иванович. — У нас вся ночь впереди, а на завтра никаких дел не назначено. Выпьем — поспим немножко, потом еще… Если нужно — позвоню Феликсу, скажу, что я тебя для работы во ВЦИК задействовал.
Это он пошутил так или всерьез? Про слабость Калинина к Большому театру, особенно к юным балеринам, только ленивый не писал, но не упомню, чтобы кто-то говорил о пристрастии Калинина к спиртным напиткам. Правда, сам был свидетелем, как товарищ Калинин пошел с Буденным «лечить» начдива Апанасенко, но единичный случай еще ни о чем не говорит.
— Э, Володя, нэ переживай так, — успокоил меня Иосиф Виссарионович. — Ордэн твой обмоем, за спасэние нашэ, за знакомство, да и хватит.
Ладно, если три стакана, то, может, и не помру, выживу.
— И как они из самой Грузии ехали? — удивился Михаил Иванович. — Небось, в ящике со стружками? А, точно. Вон, стружка пристала…
Товарищ Калинин зачем-то решил рассмотреть эту стружку. И на кой, спрашивается? Но Михаил Иванович взял в руки бутыль, приподнял ее на уровень глаз и тут… То ли рука, весь вечер пожимавшая чужие ладони задеревенела, то ли пальцы стали скользкими от сала, но бутыль вдруг выскользнула и полетела вниз, где встретилась со своей подругой…
Звон разбитого стекла, грузинское вино, щедро оросившее мой новенький френч, словно шальная струя воды из фонтана, и физиономии Калинина и Сталина, застывшие в оцепенении. Подозреваю, что моя собственная морда выглядела не лучше. Две трехлитровые бутыли из толстого стекла пережившие поездку в две тысячи километров расколошматились вдребезги. Наверное, если их специально пытались разбить — не разбились бы. А тут…
Некоторое время в комнате стояла тишина. Потом товарищ Сталин заговорил. Самое мягкое, что член Политбюро ЦК ВКП (б) сказал о Председателе ВЦИК РСФСР, что тот ишак с нетрадиционной сексуальной ориентацией. Все остальное я просто не рискую не то, что повторить, но даже намекнуть.
Что ж, похоже, не судьба Володе Аксенову выпить с товарищем Сталиным. Впрочем, как знать…
Конец седьмой книги.
Послесловие
Эту книгу вы прочли бесплатно благодаря Телеграм каналу Red Polar Fox.
Если вам понравилось произведение, вы можете поддержать автора подпиской, наградой или лайком.