– Вы назвали адрес. По адресу узнала фамилию. Она у вас довольно редкая для наших мест. По фамилии нашла вас в интернете. Прочитала. Все. Было интересно, чей дом мне предстоит пылесосить и за кем посуду мыть.
– У меня посудомоечная машина, – сказал Владыч. – Мыть не нужно. Только вытаскивать. Я забываю.
– Понятно.
– Не успеваю ни черта. Вообще.
– У вас чисто.
– Свинячить не успеваю тоже. Кот иногда. Шерсть. Лоток на пол выворачивает, засыпку. Иногда прям с говном. Бумагу туалетную может по всему дому размотать.
– От скуки, – кивнула Елена. – Это он от скуки.
– Да, наверное.
Владыч участвовал в диалоге, но в то же время слышал его как будто со стороны. Немного издали. Руки, кажется, согрелись, но напал озноб. Вроде бы кружится голова. Не сильно. Чуть-чуть. Или не кружится. Не очень понятно.
– Анастас Владович…
– Если можно, зовите меня тоже просто по имени.
– Конечно. Анастас, вы очень устали. Оставайтесь сегодня дома. Сыграйте, как будто вы в третьем классе и у вас отменили уроки.
Владыч медленно, как киношный герой, опустился на стул.
– Откуда вы знаете? – Голос был сиплым, как при ангине в стадии абсцессов.
– Что? – удивилась Елена Борисовна. – Что я знаю откуда?
– Про игру. Что я играю… во все.
– Господи, да ничего такого я не знаю специально. Честное слово. Просто все люди во что-нибудь играют. Так легче.
– Да, – кивнул Владыч. – Легче так.
– Так что просто совпало. Понимаете?
– Да. Конечно. А во что играете вы?
Вместо ответа Елена Борисовна вдруг всплеснула руками и расхохоталась. Удивительно приятный смех, отметил Владыч, чисто как у ангела.
– В королеву, я же вам сразу сказала. Но еще, конечно, много во что. И в кого. Как и вы. Наверняка вы много во что играете. И в кого.
– Да не так чтоб, – пожал плечами Владыч. – Когда мне?
– Ну так и поиграйте сегодня в прогульщика. А я буду играть в домработницу. Или – хотите? Сыграем, будто я ваша бабушка?
– По возрасту не подходите, – буркнул Владыч. Ему внезапно очень захотелось спать. – В матери еще куда ни шло.
– Нет, в матери не хочу, а в бабушку с удовольствием, – сказала Елена Борисовна. – Какая вам разница, подхожу или нет, если вы в третьем классе и не пошли в школу.
– Никакой, – согласился Владыч.
– Стасик, ты совсем засыпаешь, – проворковала бабушка, – давай я тебя укрою. Лапочки сюда, вот так, подушку поправим сейчас. Спи. Спи.
Мэр Южнорусского Овчарова Николай Олегович Четвергов сидел у себя в кабинете и играл на планшете в старомодный «Тетрис». Из головы не выходила старуха Смирнова. Как они там живут, в гадюшнике? Каждый божий день хлам по всей деревне собирает. Сестра, или кто она там ей, наверное, все руки себе ухайдокала, выбрасывать столько. Хотя, может, сжигает? Картон на растопку хорошо. А банки жестяные? А бутылки? Главное, сама старуха-то, хоть и возится с говнищем, всегда в чистое одета. По-дурацки, конечно, – как напялит чего, хоть стой, хоть падай. Но чистое все на ней, это факт. Ни пятен никаких, ничего. Сестра следит. Или кто она там ей. Непрописанная живет, посмотрел вот специально. Один человек по тому адресу прописан. Сестра наверняка по городу осталась. Или, наоборот, бабкину прописку в городе сохранили, а дом на сестру. Или кто она. Поди их разбери. Обеих жалко.
Внезапно глава деревни замер – геометрия в «Тетрисе» стала валиться без присмотра и вскоре забила экран планшета под жвак – и, вскочив из-за стола, стал быстро напяливать куртку, шарф и шапку. Господи, да это же так просто. Так просто, а я тут парюсь, идиот. Надо просто узнать у гаишников, на кого зарегистрирован «витц». Ясно же, что не на бабку. Вот и выясним, кто там кому и кем.
И, выскочив из администрации, мэр оседлал «уазик» и, толком не дав ему прогреться, поехал на Октябрьскую, чтобы списать регистрационный номер с приметной машинки салатного цвета.
Владыч спал так сладко, как не спал, кажется, если не с детства, то со студенчества точно. А проснулся всего через два часа. В доме пахло ванилью. Булки печет, что ли? Бабушка, ну надо же.
Владыч потянулся и встал с дивана. Ничего себе: буквально отключился. Прямо на ходу практически. Сроду такого не было. Но какая же она все-таки странная, а? Бабушка. Нет, ну надо же. Бабушка-королева. Муки в доме не было, это точно. Что там еще в пироги кладут? А, не важно, все равно этого тоже не было. Сгоняла, значит, в магазин, пока спал. На машине же, быстро. Но все равно. Зачем? Про булки не было разговора. Это ее игра. Чисто ее, не моя.
Когда он вошел в кухню, там никого не было. На столешнице стояло блюдо с булками. Теплые, почти горячие. А бабушка – тю-тю. Посуда чистая расставлена, посудомойка негромко бормочет – работает на длинном режиме. Владыч выглянул в окно. «Витца» не было. Только собрался налить себе чаю, как увидел, боковым уже зрением, выруливающий к дому «уазик».
– Тащит нелегкая, – проворчал Владыч. – Главное – без звонка. Деревенщина некультурная.
И пошел открывать дверь мэру деревни.
– Владыч, ты чего вне доступа? Я звонил, абонент недоступен. Я вообще в психушку ехал, но твою машину увидал, подумал – значит, ты дома. Разговор есть.
– В психушку ехал, а разговор ко мне, – хмыкнул Владыч. – Как-то у вас, психов, сложно все.
– Может, и у психов, – согласился мэр. – Тут такое дело, что правда спятить можно.
– Говори. Садись.
– Я стоя, – сказал Олегыч и принялся бегать по гостиной. – Не могу сидеть. Насиделся в кабинете. В «уазике» еще жопу отморозил практически. Слушай.
– Слушаю.
– Не перебивай только! Помнишь, я тебе про бабку рассказывал? Чокнутую? Которая хлам собирает? Да ты ее, поди, сам видел тыщу раз, ее все знают.
– С коляской-то?
– Ну да. Она. Ну так вот. Слушай. Не перебивай. Я сам сейчас чеканусь. Короче, все думают, что она с сестрой живет. Что сестра за ней присматривает. Сестра на «витце» ездит, такая хипповская тетка, ты ее тоже видел наверняка.
– На «витце»? – переспросил Владыч. – Салатного цвета?
– Ну, я ж говорю, ты ее не мог не видеть, приметная тетка.
– Елена Борисовна звать, – сказал Владыч. – Она сестра этой, которая по помойкам? Ну ни фига себе.
– Ни фига – не то слово. Садись. А то упадешь, что сейчас скажу.
– Йо, – сказал Владыч, – ты меня не добивай, я и так сегодня еле теплый. Погода, что ли.
– В общем, эта Елена Борисовна, которая на «витце», фамилия у нее Смирнова… – Мэр набрал воздуху и выпалил: – Короче, она никакая не сестра, понял?
– Ну и что? Какая разница? А кто?
– Да она сама и есть Смирнова. Понял?
– Ни хрена не понял. Елена Борисовна Смирнова и есть Смирнова. Ты сам понял хоть?
– Елена Борисовна Смирнова и есть эта самая бабка, которая с коляской, – сообщил мэр. – Ясно теперь? А никакой сестры нет и не было никогда. Девять лет всей деревне мозги этсамое. Девять лет. Ты понял, да?
Владыч отступил на шаг, впечатался спиной в стену гостиной и вдруг захохотал. Бывший однокашник смотрел на него с недоверчивым изумлением, как будто Владыч не засмеялся – пусть и истерично слегка, – а, например, запел.
– Хватит ржать, ты меня пугаешь, – попросил Олегыч. – Не ржи. Выпей чего-нибудь. Не ржи!
– Вашу мать, вашу мать! Королева! Бабушка моя! Вашу мать!
– Владыч!!! – заорал мэр. – Успокойся!!! Заткнись немедленно!!! Слышишь?!!
– Все. Все. Все. Вашу мать!
– Владыч, ты не спятил сам-то часом? Какая королева?
– Забудь, – сказал Владыч, – забудь.
В голове было удивительно светло и радостно. А может, и спятил.
– Это еще не все, – пробубнил Олегыч. – Ты готов дослушивать или ну его в жопу?
– Господи, и еще не все?!
– Не совсем все. В общем, самое теперь главное. Для тебя. Специально.
– Что еще?!
– Она твоя соседка. Тихо, не ори. Хозяйка этого бардака, который у тебя из окон видать, Смирнова Елена Борисовна. Она тут бывает вообще? Ты ее хоть раз видел? По-моему, там никогда…
– Аааааааааааа!!!!!!
– …никогда никого не бывает. Я слежу. Ты-то в городе на работе, а я-то тут.
Санаторий уставших ангелов гулок и пуст. В нем нет мебели, сантехники и даже электропроводки. В нем нет комнат: одно-единственное громадное помещение со столбами опор посередине. В доме такой величины и при отсутствии внутренних несущих стен столбы, подпирающие перекрытие, – единственное разумное решение. Во всяком случае, из доступных. На этом, сыграв в архитектора, Владыч и остановился: рассматривать в доме было больше нечего. Стены. Пол. Потолок. Окна. Столбы. Все.
– Зачем вам это? – спросил Владыч, и голос его, усиленный пустотой, прогремел вдруг сурово, неотвратимо. Как будто Владыч не спрашивал, а вопрошал.
– Да просто так. Я бы сказала – «по приколу», но я так не выражаюсь, – ответила Елена Борисовна и рассмеялась.
Ее смех отразился от стен сверкающим водопадом.
– Кто вы? – спросил Владыч. – Кто вы, в конце-то концов?
– Я-то? Я сумасшедшая старуха, страдающая синдромом убожества, он же синдром Диогена, он же Плюшкина, он же черта в ступе. Рыскающая по помойкам королева точности, сама себе младшая сестра, твоя бабушка, Смирнова Елена Борисовна. А ты кто?
– Я конь в пальто, – признался Владыч, – натуральный конь в пальто, могу играть, не могу не играть, давайте сыграем в вопрос и честный ответ? А то я свихнусь тут с вами, ей-богу.
– Давайте, Анастас Владович. – Она перестала смеяться. – Давайте, спрашивайте.
– Зачем вы играли в мусор и куда его девали?
– Вопрос принят с единственной поправкой: не «играли», а «играете». Мне пока не надоело. Соответственно, не «девали», а «деваете». То есть, поправки получилось две, и мне, как королеве, неловко. Извините меня.
– С легкостью.
– Спасибо. Вы хороший человек, и я вам отвечу на первые ваши два вопроса. Я играю в мусор потому, что больше в него не желает играть ни одна зараза. Вы бы видели, какой тут срач – Господи, ты этого не слышал – был по лесу, когда я сюда приехала. За грибами сходить противно было. А сейчас? Вы где-нибудь замечали, чтоб в лесу нагажено?