– Что заорет? – переспросила Анна, думая только о том, как бы не заорать самой.
– Матершинные слова, – ответила Людмила Сергеевна и с готовностью уточнила: – Иди нахуй, кричит. А потом быстро так: «пизда-пизда-пизда». Бабушке «скорую» вызывали.
Соник и Владыч сидели, как почти каждый вечер той зимы, в «Синем аре»: пили кофе и лениво играли в «Эрудит», транслируя планшет Соника на телевизионную панель кафе. Владелица заведения сидела за стойкой и вязала плед в синюю и оранжевую клетку. Время от времени она поднимала взгляд на экран, но в игру завсегдатаев не встревала. Ничто не нарушало тишины: даже крупный гиацинтовый ара не матерился, по своему обыкновению, а дремал, лишь изредка встряхиваясь. Хорошее время вечер. Хорошее время зима. Хороший кофе.
Соник передал планшет приятелю и поднялся с кресла, почти достигнув головой потолка. Потянулся, упершись растопыренными пальцами в навесные потолочные панели.
– Кофе еще? – спросила Анна, не отрываясь от пледа.
– Сидите, сам налью, – ответил Соник. – Владыч, кофе дать?
– Дай, – кивнул Владыч, – будь другом.
– Блинов, может? – предложила Анна.
– Какая хорошая мысль, – сказал Соник.
– Вон блинница, вон тесто, масло не лейте, тефлон, – сказала Анна.
– Вам сколько пожарить? – спросил Соник.
– Парочку. – Анна растопырила руки, разглядывая недовязанное изделие. – Или лучше штуки три.
Соник кивнул и включил блинницу в розетку.
– Владыч, тебе блинов сколько?
– Парочку. Нет, две. Твой ход.
– Новый год скоро, – сказал Соник. – Анна, вы в Новый год будете тут?
– Вы имеете в виду вечер 31-го?
– Ну да.
– Соник. – Анна подошла к Сонику и задрала голову. – Как вы думаете, какое сегодня число?
Владыч хмыкнул.
– В смысле? Вы хотите сказать… Что вы хотите сказать? Анна и Владыч молчали и сочувственно улыбались.
– Анна! Вы имеете в виду, что Новый год – сегодня?
Владыч? Черт возьми, я-то думаю, что там бабахает все время. Сегодня Новый год?!
– Ну, вроде того.
Соник растерянно перевел взгляд на Анну.
– Почему ж вы не дома?
– А вы?
– Ну…
– Ну и я. Да и Арочку одного нельзя, – сказала Анна. – И что-то он печальный какой-то. Не заболел бы, боюсь.
Все трое посмотрели на клетку, в которой дремала птица. Почувствовав на себе коллективное внимание, попугай открыл глаза, прочистил горло, приосанился и сообщил:
– Пизда.
– Сколько тебя можно учить, – поморщился Соник.
– Новый пиздец, – сказал попугай, подумал и добавил: – Сегодня.
– Да ничего он не болеет, – сказал Владыч, – нормальный тонус.
– Нормальный тонус, – скептически повторил попугай. – Иди нахуй.
– Главное, как у него, в основном, всегда складно получается, – сказал Соник. – Анна, он вас когда-нибудь обзывал?
– Только дурой, – сказала Анна, – зато постоянно.
– Дура, – сказал попугай, – дура, почеши Арочку.
– Хамское отродье, – проворковала Анна и почесала попугаичью шею. – Да не стони ты так, а, неприличная ты птица.
– Анна, – сказал Соник, – Анна. Так нельзя.
– Что нельзя, Соник? Нельзя попугая чесать или посетителей заставлять блины печь?
– Новый год нельзя не праздновать.
– Почему, дорогой Соник?
– Да, Соник. – Владыч обернулся к приятелю. – Почему нельзя не праздновать Новый год?
– Нельзя, – сказал попугай. – Пиздец.
– Вот, наконец-то. Поэтому, в частности, – сказал Соник.
Вид у него был нерадостный.
И именно в этот момент дверь кафе открылась, и на его порог упала пьяная девица.
– Боже мой! – Анна схватилась за голову. – Этого только не хватало. Вы кто?
– Дед Мороз, – ответила девица мужским голосом и захрапела.
– Хахахаха, – сказал попугай.
– Арочка, – сказала Анна, – это не смешно.
Анна действительно не желала популярности своему заведению. Чего только ни предпринимала, чтобы отвадить посетителей, валом валивших в кафе на первых порах после открытия. Вешала на дверь табличку «У нас курят» в расчете отпугнуть беременных молодух; молодухи испугались, но табличка привлекла их юных брутальных мужей. Тогда Анна повесила табличку «У нас не пьют», и ручеек мужей иссяк за несколько дней. Самых упорных отсекло табличкой «Кофе нет». На всякий случай, контрольным уже выстрелом, Анна повесила табличку «В верхней одежде не входить», а под нею – табличку с довольно хамским текстом «Раздевайтесь у себя дома». Над всей этой коллекцией стоп-мессиджей царил главный: «Наш попугай матерится и предсказывает смерть», – где первая часть соответствовала истинной правде, а вторая как минимум не противоречила первой.
Тем не менее посетители у кафе «Синий ара» были. Небольшой отряд завсегдатаев сколотился сам собой и состоял из людей, воспринявших все предложенные дверью тексты настолько своеобразно, что Анне ничего не оставалось – только налить им кофе. Единственным исключением был знаменитый овчаровский негр, пьяница Том: он прочитал только самое верхнее сообщение, манкировав остальными. А прочитав, ввалился в кафе, упал перед клеткой на колени и возопил:
– О мудрая птица, скажи мне, когда я сдохну.
– Сейчас, – сказала Анна, глядя на трагического экспата и стараясь замаскировать неуверенность, – если не вымететесь прочь.
– Ну я же не у вас спрашиваю, – резонно заметил Том. – У вас слишком мало вводных данных, чтобы так быстро рассчитать длину моей линии жизни.
– У попугая вводных, конечно, больше, – сказала Анна.
– Сарказм – вот то, чего мне обычно не хватает в людях, – сказал пьяница, переполз на коленях к Анне и, потеряв равновесие, повалился на бок. – Меня зовут Том, а вас, если я верно понял, Синяя Ара?
– Синий, – буркнула Анна. – Синий ара – это он. Я Анна.
И подала валявшемуся на полу негру чашку кофе.
– Надеюсь, без сахара? – спросил тот, приподнимаясь на локте.
– Иди нахуй, – сказал ара.
– Не хамите, – сказала Анна. – Разумеется, без.
Владелец судоходной компании «Семь звезд» пришел в кафе и первым делом сообщил, что смерти нет, а раз такое дело, то можно курить сколько влезет, вот, например, целый ящик контрабандных Gauloises.
– Кстати, – сказал Жмых, – вы зря так скептически смотрите, в сигаретах очень много полезных веществ, особенно витаминов группы В.
– Да я-то знаю, – сказала Анна. – Кофе? Блин?
– Кофе, – кивнул Жмых. – И блин тоже, пожалуйста.
– Старая жопа, – сказал ара.
– Не обращайте на него внимания, – сказала Анна, – он вечно все путает.
– Спасибо, – сказал Жмых, – мы все небезупречны.
Длинный Соник пришел в кафе самым первым и, постучавшись, серьезно спросил, считает ли она, Анна, вот эту вот майку с изображением конопли верхней одеждой. Он ждал, когда хозяйка кафе задаст вопрос про лампочки или НБА, но так и не дождался. От удивления Соник пришел во второй раз, а затем в третий, и только в четвертый его визит тотемный попугай молвил слова, и слов этих было – целых три.
– Добрый вечер, Соник, – сказал гиацинтовый ара, и Анна так растерялась, что машинально поджарила Сонику блин.
Потом Соник привел Владыча.
Владыч привел оперную певицу, подрабатывающую утилизацией мусора.
Оперная певица привела бизнесмена Захарова и собиралась привести на Новый год Деда Мороза, но, видимо, забыла – точно так же, как Соник забыл следить за календарем. «Я Деда Мороза лично знаю, – вспомнила Анна певицыны слова. – Обещаю, он будет здесь».
Дед Мороз пришел сам и теперь валялся на полу в виде пьяной девицы, храпящей во сне, как гусарский полк.
– Пиздец, – нерешительно сказал попугай.
– Он самый, – подтвердил Владыч.
– Да ладно вам, – поморщился Соник. – Что-то же делать надо? Если, конечно, вы не врете все тут.
– Вы о чем, Соник? – спросила Анна.
– О том, что если 31-е сегодня.
– Да посмотрите же в телефоне, в конце концов. Если вы такой пунктуальный и каждый раз в народных гуляниях участвуете, то отчего за временем не следите?
Соник шагнул к Владычу и взял у него свой планшет.
– Точно 31-е, – сказал он. – Кошмар какой-то.
Анна вздохнула.
– Соник, вам действительно необходимо как-то отметить это событие?
– Да, – ответил Соник.
– Почему?
Соник почесал затылок, стукнувшись локтем о потолок.
– Потому что желания сбываются.
– Ну так не вижу причин переживать, – пожала плечами Анна. – Возьмите да сбудьте.
– Анна! – воскликнул Соник горестно. – Так в этом все и дело. Я не успел ничего захотеть и теперь смогу пожелать только херню какую-нибудь.
Ни Владыч, ни Анна не нашлись, что ответить. Молчание можно было счесть за тишину, если бы не храп Деда Мороза, в пазухе распахнутой дубленки которого сияла выпавшая грудь ходового третьего размера.
Ну и попугай остервенело точил клюв о стальные прутья клетки.
Жмых, Захаров и Елена Борисовна Смирнова опаздывали в кафе «Синий ара», потому что подобрали на обочине голого мужчину, отчаянно голосовавшего топором. Внедорожник Захарова уже проделал полпути к травмопункту, когда мужчина, всю дорогу молча прижимавший к себе топор, внезапно перестал трястись и неожиданно трезвым голосом сказал:
– Меня в больницу не надо, я целая.
– Куда же вас отвезти? – спросил Захаров.
– Вот этого я не знаю, – почему-то обиделся голый мужчина. – Я думала, вы знаете.
– Где вы живете? – спросил Жмых.
– В Южнорусском Овчарове, – с вызовом ответил владелец топора. – Деревня такая. А вы где?
– И мы.
– А вы кто?
– Ну, как вам ответить-то… Люди.
– А я – Снегурочка, – сказал мужчина и стыдливо прикрыл топором срам.
– Понятно, – сказала Елена Борисовна. – Значит, едем встречать Новый год.
Когда они все вчетвером ввалились в кафе «Синий ара», Анна даже не слишком удивилась: за пять минут до этого проснулась Дед Мороз и, сев на полу, сурово спросила:
– Ну и где моя баба?
– Пиздец, – сказал попугай.
Владыч и Соник молча таращились на Деда Мороза – один сидя на диване, второй в кресле, – когда открылась дверь и вновь пришедшие пропустили вперед Снегурочку, прикрывающего топором гениталии