Разведчики в короткой схватке с немцами схватили одного «языка». Возвращались, отстреливаясь. Погибло 5 наших товарищей. Митю Хитько отправили в медсанбат, меня наградили медалью «За боевые заслуги».
Мл. сержант Петр Сергеевич Сергеев вспоминает: «Наш 173 лыжный батальон по пути следования на фронт — на станции Медведево — попал под бомбежку. Еще не доехали, а уж появились убитые и раненые. Второй раз батальон попал под бомбежку в Большой Вишере, снова жертвы. Дошли до станции Гряды, далее марш к р. Волхов. Шли по поселкам вдоль реки, но видели только одни печные трубы — дома все сожжены. В середине февраля 1942 г. прошли Ямно, совхоз «Ударник», Мясной Бор, вошли в горловину прорыва и прибыли в Ольховские хутора. Только расположились, приготовили завтрак из сухого пайка, начался обстрел нашего района. Весь день нас бомбила фашистская авиация. Когда наступил вечер, батальон двинулся на северо-запад.
23 февраля участвовали в освобождении Красной Горки. Рано утром заняли исходные позиции. День был пасмурный, морозный. Началась артподготовка — стреляло несколько орудий. Слышу команду: «За Родину! Вперед, на Ленинград!». «Многоголосое «У-ра!» раскатилось по лесу. Только начали выходить из леса на опушку, как противник обрушил на нас смертоносный огонь. Лыжники падали, как скошенные. Ко мне подбежал связной командира роты и передал приказ командира взвода мл. лейтенанта Богатикова: «Отделение броском вперед!». Я подаю команду: «Отделение, броском вперед!». Устремляемся к немецким дзотам. Нашему примеру следуют остальные лыжники батальона. Фашисты уже знали о бесстрашных уральских лыжниках, не зря же нас называли «белой смертью», и, не оказывая особого сопротивления, отступали.
Через несколько минут противник перешел в контратаку и восстановил положение. Мы отошли на прежний рубеж. Во время немецкой контратаки я был ранен и отправлен в госпиталь».
«Наш 163 лыжный батальон 7 января 1942 г. прибыл на станцию Малая Вишера, — вспоминает командир отделения связи минометной роты Юрий Георгиевич Соловьев. — Дальнейший путь батальона — на Спасскую Полнеть…. В ночь с 24 на 25 февраля батальон перебросили на новый участок фронта. После залпов «катюш» мы взломали немецкую оборону и углубились на 15 км. Вместе с нами в этой операции участвовали минометный батальон, рота противотанковых ружей и кировский лыжный батальон. Завязался бой за станцию. На рассвете фашисты предприняли контратаку и, расчленив нас на отдельные части, завязав в «мешок», приступили к уничтожению. Я был ранен в руку еще в первые часы блокады, и товарищи успели вывезти меня на волокуше через горловину «мешка». Наш комбат лейтенант Николай Окулов собрал оставшихся в окружении 80 боеспособных солдат. Ночью они смяли фашистов на одном из участков и вышли в расположение основных сил. Сам командир при выходе был тяжело ранен в ногу, которую еще в медсанбате отняли.
Так прекратил боевую жизнь 163 лыжный батальон. А для меня в 1942 г. закончилась война. 3 месяца лежал в госпиталях, но руку не смогли сохранить — ампутировали».
О необходимости и важности участия в боевых действиях лыжных батальонов свидетельствуют архивные документы и требования командования частей.
«Командующему 2 Ударной армии ген.-лейт. Клыкову.
Поскольку сейчас введено и будет вводиться несколько лыжных бригад, командующий фронтом считает возможным согласиться с решением Гусева, с тем, чтобы с нашей стороны были приняты все меры для скорейшего ввода в прорыв бригад с лыжными батальонами. Одновременно сообщаю для сведения, что кроме 11 лыжных батальонов, уже переданных в ваше распоряжение, вам будет направлено еще 6».
«Командующему 2 Ударной армии.
Прибыли: 45, 46, 48, 49, 50, 160, 161, 162, 163, 164, 165, 166, 167, 169, 170, 171, 95 лыжные батальоны. Примечание: 39, 40, 41, 42, 43, 44 прибыли ранее».
«Фронтовая правда» от 22 февраля 1942 г. писала:
«Конники и лыжники генерала Гусева продолжают развивать боевые действия против противника, засевшего в своих опорных пунктах».
Федор Артемьевич Носков вспоминает: «В начале января 1942 г. на Волховский фронт выехал 174 лыжный батальон, в котором мне довелось принять боевое крещение. По прибытии в Малую Вишеру совершили марш к р. Волхов, перешли ее. Дальше наш путь лежал через Мясной Бор. В районе Александровской колонии прикрывали фланги конницы генерала Гусева, потом прошли через Ольховку, Финев Луг, Красную Горку. Там влились в подчинение 22 стр. бригады. Во время боев под Красной Горкой я был ранен в руку и попал в медсанбат. Через 2 недели возвратился в свой батальон, участвовал в освобождении деревень Ручьи, Тигода, Лука. В этих боях меня снова ранило, когда выходил из окружения.
В дальнейшем попал в артиллерию и воевал на Ленинградском фронте. Там-то я снова встретился с 22 стр. бригадой. Мы поддерживали ее огнем.
В 1944 г. служил в составе 4 гв. танковой армии. С нею дошел до Берлина, потом до Праги».
«Фронтовая Правда» 1 февраля 1942 г. писала:
«Лыжники Красной Армии! Проникайте в тыл противника, перехватывайте его пути, наносите удар во фланги и тылы врага, громите и уничтожайте его технику и живую силу».
«Командиру оперативной группы штарм 2 Ударной:
§ 2. Для развития прорыва создается оперативная группа в составе 327 СД (44 лыжный батальон), 328 ГД (40 лыжный батальон), 59 стр. бригада, 162 танковый батальон, 43 и 39 лыжные батальоны, 105 и 6 гв. дивизии. Командир группы генерал-майор Коровников, комиссар — полковой комиссар Петров».
Война разгоралась, и лыжные батальоны, прибывая в Малую Вишеру, шли в горнило битвы.
«Наш 170 лыжный батальон перешел Волхов и с ходу вступил в бой, — рассказывает Геннадий Павлович Жужгов, — освобождали Дубовик, Поддубья, Малое Елгино, Хорок, Каменку, Родофиниково, где должны были встретиться с войсками Ленинградского фронта. Нас всегда выдвигали на передний край. Ночью подползешь близко к фашистам, а утром начинаешь их брать на мушку и отправлять в преисподнюю.
Во время боевых действий лыжники проявляли героизм. О смерти думать было некогда, шли вперед. Частенько отправляли печальные письма родным погибших друзей.
Хочу рассказать о невероятном случае в моей фронтовой жизни. А было это так. В одном бою батальон выдвинулся на несколько километров, но противник оказал отчаянное сопротивление, и мы вынуждены были перейти к обороне. Во время атаки каждый солдат устремляет свой взгляд вперед, на противника, и часто не замечает, как рядом, сраженный пулей, падает сосед. Так случилось и со мной в этом бою. Только после того, как наша атака захлебнулась, ищу взглядом и не нахожу своего товарища Виктора Мерзлякова.
Когда подали команду: «На обед!», — я пошел назад по той тропе, по которой пришлось наступать. Мерзлякова увидел неожиданно. Остановился. Он лежит без признаков жизни. Погиб, решил я. Чтобы труп не обезобразили птицы или звери, оттащил его в сторону от тропы и зарыл в снег. Так и считал Мерзлякова погибшим. Сам же продолжал боевой путь. В феврале 1942 г. был тяжело ранен, потерял сознание. Пока лежал, обморозил пальцы на правой ноге. Был направлен в госпиталь, провалялся там до апреля — и снова на фронт. 17 июня 1942 г. опять тяжело ранен. 18 осколков попало в легкие. После госпиталя был признан негодным к строевой службе. Приехал в Челябинск, здесь записался добровольцем в 182 танковую бригаду, с ней выехал на фронт. Был еще несколько раз ранен, после войны приехал в Пермь, работал на судоремонтном заводе.
Прошло 20 лет. Иду как-то по улице, смотрю, стоит легковая машина, а за рулем… Мерзляков. Но он же погиб! Подхожу, спрашиваю: «Ты ли это, Виктор Иванович?». Он отвечает: «Как видишь, я!».
Как выяснилось, Виктора откопали и доставили в госпиталь санитары. 11 суток лежал он без сознания, но все-таки выжил.
После «смерти» Виктор Иванович Мерзляков прожил еще 46 лет, умер он в 1988 г.
«Боевое распоряжение:
Командиру 4 гв. дивизии, в ночь с 6 на 7 февраля 1942 г. сменить подразделения 53 стр. бригады в районе Ольховки, остатки 39 и 43 лыжбатов, находящихся в Ольховке, подчинить себе. Начальник штаба армии генерал-майор Возжилин».
Командир роты лейтенант Борис Александрович Носков вспоминает:
«Наш 45 лыжный батальон прибыл под Тихвин. Город был уже освобожден от фашистов. Батальону пришлось участвовать в преследовании отступающего противника вплоть до р. Волхов. В декабре 1941 г. использовался для разведки глубоких тылов противника, захвата «языков».
В начале января 1942 г. нас направили под Малую Вишеру. Когда 2 Ударная армия прорвала оборону противника на Волхове, батальон вошел в ее подчинение и наносил противнику фланговые удары.
Последний бой, в котором мне довелось принимать участие, был за Новую Деревню. В ночь на 30 января мы ее освободили. В бою помимо нас участвовали другие лыжные батальоны и стрелковые подразделения.
Какие бы трудности ни испытывали, мы твердо верили, что рано или поздно блокаду прорвем. Вот как писал красноармеец Дмитрий Дворецкий в стихотворении, помещенном во фронтовой газете 7 апреля 1942 г.
Сквозь ветер и вьюгу шальную,
Во мраке холодных ночей
Мы землю проходим родную,
Своих не смыкая очей.
За Волховом — бой, канонада,
Но скоро в огне и дыму
Дойдем мы до стен Ленинграда
И руку протянем ему.
К 28 февраля 1942 г. лыжные батальоны насчитывали в своем составе: 45 — 17 человек, 46 — 25, 49 — 12 человек. 24 марта 1942 г. они были расформированы. В марте — апреле расформированы также 39, 50, 166, 169, 170, 171 лыжные батальоны. Оставшийся личный состав входил в стрелковые части.
В марте 1942 г. двум стрелковым дивизиям были присвоены наименования: 336 — 19 гвардейской и 111 — 24 гвардейской.
В апреле заболел командующий 2 Ударной армии Клыков, и на его место прибыл Власов, предательство которого впоследствии легло черным пятном на всех воинов 2 Ударной.