– Сэр, это целиком моя вина, – сказал Майкл.
– Я знаю, я вас слышал, – капитан кивнул на радио, – с приемом у вас были проблемы, но от вас сигнал шел.
Мы стояли молча. Что мы могли сказать? Что мы – ненормальные? Что все наши предки были, мягко говоря, невменяемы, а некоторые так и вовсе психи? Это – кровь, это сильнее нас. Наши гены отягощены вседоступностью. Мы можем воплотить любой наш бред, пришедший в голову. Он тяжело вздохнул. Трудно общаться с теми, кто знает, что делает. Трудно держать в руках того, кто раздвинул свои возможности и сам не чувствует их пределов.
– Идите отдыхать, – он сел за пульт.
– Да, сэр, – сказали мы вразнобой и вышли.
В коридоре я заговорила:
– Мистер Флинт обещал меня убить. Он серьезно?
– Он слов на ветер не бросает, – пожал плечами Майкл.
– И что делать? – остановилась я.
Он обнял меня.
– Морган, я уже привязался к тебе, мне будет тебя не хватать.
Я искала в его глазах искры смеха, но они были черны до непроницаемости.
– Ты серьезно?
Он кивнул, поцеловал меня в лоб и ушел. Я осталась в пустом коридоре одна. Он что, серьезно? После минутного раздумья я направилась к мистеру Флинту.
– Войдите! – отозвался он на стук.
Я вошла. Он уже успел сходить в душ. Сидел на койке в одних штанах, сцепив руки в крепкий замок. Даже не обтерся. Я посмотрела на его босые ноги.
– Ты мокрый, – сказала я.
– Знаю, – он медленно повернул ко мне голову, – у меня руки дрожат, – он расцепил замок и развел руки, они с готовностью заходили ходуном, и он опять сцепил их.
Я осторожно опустилась рядом с ним на койку.
– Барт… – я нерешительно коснулась его мокрого плеча.
Он уткнулся лбом в замок своих рук.
– Прости, – почти прошептала я, – иногда я забываю, что на свете есть нормальные люди, для которых все это… чистое самоубийство. Прости… Это было ошибкой. Я не должна была делать это с пассажирами на борту.
Он поднял голову и заговорил.
– Ты спасла нам жизнь там, над этим чертовым Мешком. Я знаю это, – он чуть повернул голову ко мне, – но едва мы выбрались, ты тут же чуть не угробила нас. – Я хотела возразить, что им ничего не грозило, но он опередил меня: – Я знаю, ты – первоклассный пилот и у тебя безупречный шаттл, но это – космос, а мы живые люди, Фрэнсис, – он повернулся ко мне всем корпусом и сжал мои пальцы еще дрожащими руками, – я знаю, что за штурвалом ты – бог, но я прошу тебя – держи себя в руках. Я не хочу, чтобы… что-нибудь случилось.
Я закутала его в полотенце, он дрожал. Дрожал так, что армейские медальоны на его груди побрякивали. Я знала, что это не от страха. Это – адреналин.
– Со мной ничего не случится, не в этот раз. И с тобой тоже, – я мягко коснулась его жесткой щеки, он замер. – Барт, – заговорила я тихо, – мне осталось летать максимум два года, и то если комиссия каким-то чудом не заметит проблем с плечом и не спишет раньше по состоянию здоровья. Летать – это все, что я могу, все, что я умею и хочу. Если это забрать, я даже не знаю, что от меня останется. Это мой единственный и последний рейс в космос, я должна попробовать все, понимаешь?
Что же я делаю?! Я даже с Майклом об этом не говорила! Что Майклу, самой себе. Господи, как страшно! От одной мысли, что скоро я буду смотреть на небо, стоя на Земле, меня замутило. Я буду провожать летящие в небе истребители тоскливым взглядом и думать, что еще недавно… Нет! Нет, нет!!! Я отчаянно замотала головой, отгоняя видение и чувствуя пустоту, заползающую в душу.
Барт высвободился из полотенца и, убрав обеими руками волосы с моего лица, сказал:
– Да, ты уйдешь из армии, но у тебя останется «Поллукс», а вместе с ним вся Вселенная. Ты не думала об этом?
Нет, честно говоря, как-то в голову не приходило. Я и моя жизнь всегда принадлежали армии, и я представить себе не могла жизни без этого. Без приказов, без подчинения, без лишних вопросов и без далеко идущих планов в личной жизни. Хотя мне жилось довольно вольготно в предложенных рамках. Что же будет, если эти рамки приказов и субординации исчезнут?.. Я еще осмысливала только что открывшуюся перспективу, а он потянулся к фляжке на тумбочке и плеснул себе коньяк в стакан.
– Больше не дрожат.
– Что?
– Твои руки больше не дрожат.
– С тобой это ненадолго, – усмехнулся он и кивнул на фляжку, – хочешь?
Я кивнула. Он протянул мне второй стакан и, налив немного, чокнулся со мной и выпил залпом. Я последовала за ним. Тепло медленно разлилось по телу. Я смотрела в его глаза.
– Барт.
– Что?
– Я не умею, – я покачала головой. – Я не знаю, как. У меня еще не было ни с кем нормальных отношений. И семья была ненормальная… Я всегда была сама за себя, я не…
Он положил мне палец на губы, заставляя замолчать.
– Будем продвигаться вперед медленно, хорошо? Шаг за шагом. Тебе просто не встречались нормальные парни. Ты научишься. Я хочу быть рядом с тобой, что бы ты ни затевала. Просто знай, что можешь рассчитывать на меня и доверять мне. Попробуй, хорошо? Я не подведу, – он легко скользнул пальцами по моей щеке, стирая дорожки слез, – ты поняла?
Я кивнула.
– Сейчас мне надо прийти в себя, тебе сон тоже не помешает, а потом, – он поставил стакан на тумбочку и повернулся ко мне, – покажешь, что сотворила с шаттлом?
Я улыбнулась. Почему-то стало удивительно спокойно на душе.
– Обязательно, – сказала я и, сжав на прощание его руку, вышла.
Мне надо побыть одной. Мне надо все осмыслить. Столько всего произошло за такой короткий промежуток времени. Я оказалась к этому не готова. Вот и мой отсек. Всё. Спать.
Мальчишки, распаковывающие в рождественское утро под елкой свои подарки, выглядели бы довольно тускло на фоне трех взрослых мужчин этим утром. Они забрались с раннего утра в машинное отделение моего шаттла, некоторое время я пыталась контролировать их деятельность, но потом мое терпение лопнуло, и я ушла на мостик.
Была смена капитана, но против моего общества он не возражал.
– Кофе, капитан? – предложила я, ставя кружку на столик возле его кресла.
– Спасибо, Морган, – он взял кружку, – вы оставили их там без присмотра? – спросил он.
Я кивнула и отпила кофе.
– Часа четыре они будут заняты.
– Это хорошо, – он с наслаждением отпил кофе.
– Капитан, долго еще эти гении будут высчитывать прыжок? – спросила я.
– Они еще не отошли от вашего вчерашнего возвращения на «Поллукс», дайте им приёти в себя, – он отпил кофе и посмотрел на меня, – понимаю ваше нетерпение, Морган. Осталось совсем немного.
– Да, немного, – я смотрела в черное пространство в обзорном экране, и мне до сих пор не верилось, что я уже в Южном Кресте, прямо у «Шкатулки бриллиантов».
– Когда-нибудь вы поймете, что путь к мечте гораздо интереснее самой мечты, – тихо сказал капитан, глядя на меня.
– Вы уже достигли своей мечты? – осторожно спросила я.
– Еще нет, – он как-то грустно усмехнулся, – каждый такой полет – это путь к новой мечте. Этот голод никогда не утолить.
Я не сводила с капитана глаз. Он сейчас вслух сказал то, что у меня было только в ощущениях. От понимания бездонности и необъятности мысли капитана мне стало не по себе, и я присела.
– И… Что же делать? – тихо спросила я.
– Ты ничего не сможешь сделать с этим, – он покачал опущенной головой.
– А… семья? – спросила я с затухающей надеждой.
– Этого хватает на какое-то время, каждый раз этот период сокращается. В последний раз меня хватило на две недели. Потом подвернулся ваш контракт, и время понеслось, – капитан отставил пустую кружку и потер лицо, – это тяжело, Фрэнсис…
– Капитан, я…
– Мы все здесь, как ты. В большей или меньшей степени, иначе бы мы не оказались на «Поллуксе», – он грустно улыбнулся, – я только надеюсь, что это безумие будет иметь какие-то границы. Хорошо?
Я молча кивнула. Что я могла сказать? Он так же молча коротко кивнул в ответ.
– Я потороплю физиков.
– Спасибо.
– Проверь-ка наших деток, пока они не переломали все игрушки. Тебе еще на нем летать, – улыбнулся он.
– Ладно, – я прихватила его пустую кружку и вышла из рубки.
Пройдя чрез столовую, я пошла в ангар. Они все еще ползали там.
– Морган, почему ты не включила их над Мешком? – спросил Майкл из глубины механизма.
– Потому же, почему и ты, – ответила я.
– Ну да, – Майкл, наконец, вылез наружу, – там были такие перегрузки, что я думал, что на обычных-то взорвусь.
– Вот и я о том же, – кивнула я, – наши механики еще там?
– Их сейчас оттуда ничем не выманить.
– Пойдем, перекусим, – я вышла из ангара, Майкл следом.
В столовой мы взяли себе по сэндвичу, налили кофе и сели за стол.
– Ну, что киснешь? – спросил меня Майкл.
– У меня был очень интересный разговор с капитаном, – сказала я, барабаня пальцами по столу.
Майкл накрыл мою руку теплой ладонью.
– Фрэн, в чем дело?
И я вывалила ему все, что сказал мне капитан. Майкл некоторое время смотрел на меня, а потом сказал:
– Мне действительно лучше, когда я смотрю в сторону Земли с космического корабля, чем когда я смотрю с Земли на звезды.
– Я поняла одну вещь, – решилась я озвучить свои мысли, – что бы меня ни ждало в «Шкатулке», я не хочу на Землю. Я там загнусь. Я ненормальная, да? – почти шепотом закончила я.
– В определенной степени, – его взгляд скользил по моему лицу, и сам он был серьезен, – капитан прав – не больше, чем мы все, – он взял мои руки в свои, – послушай, давай доберемся до «Шкатулки», осмотримся, а потом уже будем решать, что делать дальше, хорошо?
– Хорошо, – согласилась я, стараясь не думать о двух желтых конвертах на дне моего служебного чемодана.
Вернулись наши механики. Они возбужденно что-то обсуждали, я слушала вполуха.
– Да, Фрэн, – встрепенулся Майкл, – Джордж там мне кое-что рассказал.
– Что? – я взялась, наконец, за сэндвич.