– Я полетаю одна, – сказала я ему перед тем, как подняться в кабину своего истребителя.
– Хорошо, – обреченно кивнул тот, – только будь на связи и не снеси Башню.
– Да, сэр.
Я поднялась в кабину. Наконец-то. Но сорок минут чистого безумства не прочистили мне мозги. Я практически не контролировала свои действия. Все делалось машинально – маневры, переговоры с Башней.
Рельеф внизу сменился. Я уже над Техасом?! Надо бы обратно.
Я не понимала, что мне делать. Я никак не могла прийти к какому-то внутреннему решению. Да, я выдала Майклу возможный сценарий, но внутренней уверенности в нем у меня не было.
Я перевернулась через крыло… сколько раз? Не знаю… Кто-то орет в ушах. Велят вернуться на базу. Бедный командир. Что-то с горючкой. А что с горючкой?.. Твою мать!
Я спустилась вниз и глянула, где я. И где была моя голова? Дотянуть бы…
Что есть рядом? Я сделала дежурные запросы и определилась с запасным аэродромом. Хорошо. Дальше я летела строго по курсу, без выкрутасов, не сводя глаз с показателя горючего. Села я все-таки дома с чихающим двигателем и почти пустым баком.
Командир был уже даже не белый. Я ждала привычной выволочки, может, тогда бы мне стало легче, но командир молча развернулся и ушел, не сказав ни слова. Черт… Я с досадой стянула шлем и побрела разоблачаться.
На улице, присев на капот моего «феррари», меня ждал Майкл.
– Полегчало?
Я покачала головой и почувствовала, как задрожал подбородок. Майкл обнял меня, и я подавила подступившие слезы.
– Что случилось? Почему ты здесь? – спросила я.
– Хотел тебя увидеть, соскучился, – он улыбнулся, глядя мне в глаза, – поехали?
Я кивнула.
– Я поведу, – Майкл сел за руль.
Заведя мотор, он сказал:
– Я всех нашел. Они готовы собраться по первому звонку.
Он всех нашел. И Барта. А почему он меня не нашел? Почему не он ждет меня на моем капоте? Почему не он утешает меня? Почему он ни разу не связался со мной за это время? Наконец-то я смогла задать этот вопрос, хотя бы про себя. Ведь на корабле мы были уже вроде бы больше, чем просто приятели. Хотя, если вспомнить, где он работает, то кто знает, через какую мясорубку пропустили его за это время.
Майкл гнал машину к особняку, я впервые была пассажиром в собственной машине. Я могла просто уставиться на дорогу и погрузиться в свои мысли.
– И мистера Флинта? – спросила я бесцветно.
Майкл бросил на меня быстрый взгляд.
– Да, и его.
– Как он? – мой голос звучал на удивление равнодушно.
– У него тоже все непросто, Фрэн. Он постарается вырваться.
Я отвернулась и стала смотреть в сторону.
– Фрэнсис, пойми…
– Я понимаю. У всех свои проблемы, Майкл, и мы все решаем их в одиночку. Каждый сам за себя, – я помолчала и добавила: – Только отец закрывал меня от всех как Великая Китайская Стена.
– Я знаю, – голос Майкла звучал глухо, – я не могу тебя прикрыть, я из другого клана.
– Я и не прошу, – сказала я.
Неужели он думает, что я не изучила все возможности вдоль и поперек? Просто осознание неизбежности предстоящего было невыносимо.
Когда мы добрались до особняка, на столе в кабинете уже лежали спецификации на сканеры и чертежи нового «Поллукса» со всеми детальными техническими проработками. Я просмотрела чертежи и подняла глаза на Майкла.
– Собирай всех, чертежи готовы.
Майкл тут же взялся за телефон.
Они приехали на следующий день. Я скользнула взглядом по вошедшим и, не увидев мистера Флинта, ощутила внутри неприятный холод, но это не помешало мне совершенно искренне обнять капитана Белфорда и Джорджа. Майкл вошел последним.
– Прошу, – я пригласила всех в кабинет, где лежали чертежи.
Майкл раскатал рулоны на огромном отцовском столе, и они склонились над листами, тихо переговариваясь. Я плеснула себе виски и наблюдала за ними из кресла. Я изучила эти чертежи вдоль и поперек и могла воспроизвести их с закрытыми глазами, ведь первичный вариант был мой. Что ж, вроде все довольны. Они переходили от листа к листу, обсуждая и уточняя детали.
Заглянул Генри и кивнул. Ага, ужин накрыт, хорошо.
– Джентльмены, прошу к столу, – сказала я, – я приготовила всем по комплекту копий, так что чертежи можно будет забрать.
Они с трудом оторвались от бумаг и прошли за мной в столовую.
За ужином обсуждали детали нового корабля. Было такое впечатление, что я на учениях саперов – все тщательно избегали разговоров о личных делах, словно боясь наступить на мину и подорваться, старательно придерживаясь заданной темы. Словно не было у нас за спиной галактического перелета. Стена дружественного отчуждения. Ощущение было тягостным. Я понимала, что мимо них не прошли статьи о «принцессе клана», чье замужество теперь стало главной темой таблоидов. Одно дело первоклассный пилот без социального шлейфа за спиной. Они просто знали, что я богатая штучка. Другое дело «принцесса клана». Дочь и единственная наследница главы клана. Со всеми вытекающими. Они не знали, как со мной держаться, и сохраняли безопасную дистанцию. В таком режиме мы продержались до конца ужина, затем все взяли свои экземпляры чертежей и разъехались. Не так я представляла себе этот вечер, не этого я от него ждала.
Я стояла одна в пустом холле. В особняке все уже спали. Стояла гулкая тишина.
Стук в дверь вывел меня из ступора. Я открыла. На пороге стоял Бартоломью Флинт. Уставшее лицо осунулось, совершенно измученный взгляд.
– Я опоздал? – спросил он, и даже это, казалось, далось ему с трудом.
Да, не меня одну утюжили асфальтным катком последний месяц.
– Не особенно, заходи, – я отступила, пропуская его в дом.
Я всегда смотрю, как человек заходит в дом, это определяет его сущность и мое дальнейшее отношение к нему. Кто-то входит, оценивая масштабы и интерьер собственности, другие настолько придавлены осознанием того, куда входят, что наоборот не поднимают головы, но бросают вокруг косые взгляды все с той же целью оценки и дальнейшего живописания. И единицы заходят в дом так, что сразу видно – им все равно, что вокруг, они пришли к вам и только к вам.
Барт зашел так.
– А где все? – он моментально уловил тишину дома.
– Уже разъехались, – сказала я, все еще не веря, что он стоит здесь передо мной, – но я могу предложить тебе ужин, – я следила за его лицом. – Расстроился?
– Хотел всех увидеть, не мог вырваться раньше, – он не скрывал досады.
– Ну, я-то здесь, – улыбнулась я. – Ты не против, поесть на кухне? – спросила я, видя, что он валится с ног от усталости.
– Все равно, – он покачал головой и пошел за мной.
На кухне он сел на высокий табурет у стойки.
– Пиво?
– Нет, я слишком устал. Сразу вырублюсь. Лучше кофе.
– Хорошо, – я поставила перед ним кружку горячего кофе и начала доставать судки из холодильника.
Что-то можно было сразу поставить на стол, что-то надо было разогреть. Я сунула все, что надо, в духовку и поставила перед Бартом тарелку, приборы и салфетки.
– Спасибо, – он взял кусок холодной говядины и положил себе овощей.
Я пододвинула нарезанный хлеб. Он кивнул и принялся за еду, запивая все горячим кофе. Я смотрела на него, и сердце мое сжималось. Знает ли он то, что уже знают остальные? Не может не знать…
– Ты опять это делаешь, – улыбнулся он мягко.
– Что? – не поняла я.
Господи, я опять сижу, уставившись на него, когда он ест!
– Извини, – я встала к духовке.
– Ничего. Мне этого не хватало, – тихо сказал он.
– Мне тоже, – я поставила перед ним разогретый ужин.
– Непривычно видеть тебя на кухне, – он смотрел на меня прояснившимся взглядом, усталость отступила, он понемногу приходил в себя.
– Обычно я здесь не бываю. И, если честно, толком не знаю, что где лежит.
– До сих пор твои действия были точны и безошибочны.
Теперь усмехнулась я.
– А мне не хватало твоей непостижимой наблюдательности. Да, я знаю, где лежат приборы, как включить кофеварку и духовку, но и только. Обо всем остальном я представления не имею. На поиски кастрюль-сковородок ушло бы время.
Он накрыл мою руку на столе своей.
– Я скучал, – он смотрел мне в глаза, – прости, я не связался с тобой. Не мог.
– Я знаю, – я похлопала его по руке и встала за кофейником, – мы все были немного… заняты.
– Не то слово, – он рассеянно отрезал кусочек от бифштекса.
Я подлила ему кофе и налила себе, пытаясь понять, насколько он в курсе моих дел и как поставить его в известность. Я гоняла свои невеселые мысли в голове, цедила кофе и не заметила, что Барт уже некоторое время пристально смотрит на меня. Я перевела взгляд на его пустую тарелку.
– Еще кофе? – спросила я внезапно севшим голосом.
– Нет, спасибо, так вкусно я уже давно не ел.
– Тогда я все быстро уберу, и пойдем в кабинет.
Он наблюдал, как я запихиваю все обратно в холодильник, а посуду в посудомойку. Окинув критичным взглядом снова стерильный стол, я сказала:
– Пойдем в кабинет?
– Пойдем.
На огромном столе громоздились рулоны чертежей.
– Вот, смотри, как все будет выглядеть, – я устремилась к столу.
Но Барт осторожно перехватил меня за руку и обнял.
– Как ты? – спросил он меня почти шепотом.
– По-всякому, – я с трудом говорила, – дела на предприятиях, в части, в клане…
Его чуткое ухо уловило смену интонации в конце.
– Что не так в части? – спросил он.
– Меня не комиссовали, они вылечили мое плечо.
Он насторожился, осторожно отстранил меня, и заглянул мне в глаза.
– Почему тебя это расстраивает? – его взгляд блуждал по моему лицу. – Тебе будет, чем заняться, пока строят «Поллукс».
– Ну да…
– Так… Что случилось в клане? – глухо спросил он, безошибочно чувствуя ловушку.
– Барт, я…
Он сжал мои плечи.
– Фрэнсис, говори, как есть, – велел он.
– Я должна выполнить свои обязанности, – я смотрела в его глаза, чувствуя, как з