– Хорошо, соедините. – И дайте мне пистолет, мысленно продолжила я и взяла трубку: – Слушаю.
– Сэр Ланкастер не подошел, мэм. Мутации уже в первом поколении, – его голос звучал равнодушно сухо.
– Кто следующий? – спросила я.
– Сэр Мак-Артур, мисс.
– Хорошо, – я положила трубку.
Еще месяц отсрочки. Какой странный у меня теперь календарь.
Дэвид Мак-Артур. Из череды лиц, промелькнувших в памяти, выделилось одно. Темные волосы, зеленые глаза, перебитый нос. Рослый, крепкий, с наследственной жестокостью и тягой к насилию. Учитывая мою родословную, классные у нас будут детки. Хотя, во мне есть еще материнский набор генов. Неизвестно, как поведут себя они. Для этого в кланах и существуют генетики.
Да, Мак-Артур. Нас представили на балу. Он скользнул по мне оценивающим взглядом, как наездник по норовистой кобыле. Я сжала сумочку до хруста содержимого, но улыбнулась, ответила на дежурный комплимент и позволила пригласить себя на танец. С первых же тактов стало ясно, какая жизнь ждет меня с ним. О полетах и даже о своем особняке можно забыть. Он запрет меня в своем доме как свою собственность, и никто ко мне туда не сможет пробиться. Он вел меня в танце твердо и властно. Я не сопротивлялась. Незачем сейчас показывать когти, буду действовать, когда придет время. Я податливо скользила по залу, убеждая себя, что в случае необходимости я смогу дать отпор. Столько лет военной подготовки не могли пройти даром.
Что ж, месяц у меня еще есть. Надо очень много успеть сделать.
Утром следующего дня я смотрела на троих новичков. Почти подростки. Неужели я была такой? Сейчас мне кажется, что я всегда умела всё. Я смотрела на их худые шеи, длинные руки и пунцовые уши. Щеки выбриты там, где начал пробиваться пушок. Мальчишки…
– Сегодня ваш дебют, джентльмены. Взлет и посадка. Я лечу дублером. Покажите мне, что вы что-то можете. Первый, пошел.
Я кивнула парню, стоящему первым, на истребитель для двух пилотов, и он побежал к самолету.
– Остальным ждать здесь, смотреть на нас и быть готовыми, – распорядилась я.
Мы заняли свои места, и я надела шлем.
– Мак-Аллен, чего ждешь? Заводи.
Он запустил двигатель, протестировал системы, связался с Башней и запросил разрешение на взлет. Вырулив на взлетную полосу, истребитель разбежался и взмыл в небо. Странно лететь пассажиром, обычно за штурвалом я. Мы поднялись над облаками, и солнце ударило в глаза, я на всякий случай подхватила штурвал, и не напрасно. Нас слегка занесло, я успела выровнять самолет.
– Держи машину, Мак-Аллен.
– Да, мэм, – он послушно перехватил штурвал.
– Ладно, на сегодня хватит, домой! Садись, – вела я.
Он связался с Башней, совершил ученически точный вираж и зашел на посадку. Я машинально положила руки на штурвал, инстинкт самосохранения такая штука, которую не истребить ничем…
– Ветер боковой, шквальный, держи машину! – рявкнула я, когда нас опять начало мотать.
– Да, мэм, – Мак-Аллен выровнял самолет.
Мы зашли над посадочной полосой, и шасси коснулись ее покрытия. Сначала одно, потом другое. Твою мать, зелень некошеная…
Я не выдержала и вмешалась в процесс, остановив самолет на взлетной полосе.
– Все, на сегодня ты закончил, – я подняла верх кабины и махнула второму курсанту. – На борт!
Первый выбрался из кабины явно недовольный собой. Ничего, так лучше. Будет старательней учиться. Второй забрался в кабину и надел шлем. Мы повторили всю процедуру, и я убедилась, что этот еще более неуклюжий, чем первый. Шон Финнеган, пилот аж в пятом поколении. Черт, он летает даже хуже первого. Что ж, похоже, мне будет чем заняться в ближайший месяц. Я не убирала рук со штурвала до момента полной остановки, настолько все было плохо. Парень выбрался из кабины чернее тучи, я махнула третьему. Тот с готовностью занял свое место и, опустив крышу кабины, запустил двигатели.
Самолет вырулил на взлетную полосу и рванул с места в карьер. У меня появилось какое-то странное чувство. Мы взлетели над облаками, я услышала довольный крик своего курсанта, и самолет покачал крыльями.
– Отставить, домой! – скомандовала я.
Самолет лихо зашел на вираж. И тут до меня дошло. Это я ТАК летаю. До сих пор мы летели так, словно я сама была за штурвалом. Вот что не давало мне покоя! Как зовут этого парня? Этот выскочка даже сел, как я!
Я выбралась из кабины с нехорошим чувством тяжести внутри.
– Первый, Второй, свободны, – скомандовала я, стоя через несколько минут перед маленькой шеренгой, парни тут же предпочли исчезнуть, я повернулась к оставшемуся курсанту: – И как тебя звать? – спросила я, глядя на его худое смущенное лицо.
– Патрик Дуган, мэм.
– Дуган?.. – колесики моей памяти закрутились.
Не может быть… Нет…
– Из клана Шона Дугана?
– Да, мэм, – он стал совсем пунцовым.
– Твоя мать – Шиннед? – решила я добить нас обоих.
– Да, мэм, – почти прошептал он.
Я смотрела на него. Сколько еще таких встреч меня ждет? Две, ответила я сама себе. Осталось двое. Я смотрела на трогательно торчащие уши на стриженой голове, стараясь не искать в его лице знакомые черты.
– И ты думал, что я не узнаю?
Он покачал опущенной головой.
– Ты все еще хочешь остаться в моей группе? – сухо спросила я.
– Я мечтал оказаться в ней, – он неожиданно храбро посмотрел мне в лицо.
Нет. Если Майкл был почти точной копией отца, то здесь такого очевидного сходства не было.
– Неужели? – усмехнувшись, спросила я.
– Да, мэм. Это мечта любого курсанта, – он смотрел мне в глаза.
– Вы сами не знаете, о чем мечтаете, парни… Свободен! – я развернулась и пошла с поля, больше я не могла на него смотреть.
Первым делом я разыскала командира.
– Что вы мне устроили, сэр? – спросила я.
– Я не знал, – покачал он седой головой, – я решил, что он твой фанат, изучивший твои записи. С одной стороны, так и есть. Я смотрю на него и с содроганием вспоминаю тебя, – он провел рукой по седым волосам, – но я не знал, что он твой брат. В личном деле в графе «отец» указано другое имя.
Конечно другое, отец не дал ему своего имени, а его мать вышла замуж.
– Ладно, – я махнула рукой, не в силах больше говорить об этом.
– Ты оставишь его? – спросил командир.
– Куда его девать? Он ведь мечтал оказаться в моей группе, – процитировала я слова Патрика, – что это вообще значит? Я что, уже такой «зубр»?!
– «Зубр» – это я, а ты – их новый герой.
– Серьезно? Я? У меня все личное дело в выговорах и взысканиях!
Командир посмотрел на меня и усмехнулся:
– Такие и становятся героями.
– Сэр, вы меня пугаете.
– Я хочу, чтобы ты испугалась. Эти мальчики смотрят на тебя открыв рты, они ловят каждое твое слово, будут копировать каждый твой жест и поступок…
– Как я ваши, – улыбнулась я.
– Как ты мои, – согласно кивнул он, – каждым седым волосом на моей голове я обязан тебе. Не моим детям. Тебе. Наш первый полет снится мне в кошмарах.
– А мне Атлантида, – тихо отозвалась я, – снится, что тросы рвутся, и мы теряем клети. Когда я просыпаюсь, я с трудом могу разжать руки, – я смотрела на свои ладони, – как будто в них снова рычаги управления. Потом вспоминаю, что на самом деле мы никого не потеряли…
Командир кивнул.
– Постепенно отпустит. Новые переживания вытеснят эти, и ты будешь видеть другие сны и другие битвы. Кстати, поехали в учебный корпус. Расскажешь нам о Южном Кресте. Нам переслали записи ваших боев у «Кентавра».
Впервые я не содрогнулась, мне вдруг до боли захотелось посмотреть эти файлы, чтобы хотя бы на краткий миг вернуться в то время, когда я принадлежала только самой себе, и передо мной был весь мир и вся Вселенная.
Через сорок минут мы были в учебном корпусе летной академии. Когда мы вошли, пилоты встали по стойке смирно. Командир кивком разрешил всем сесть. После краткой вступительной речи запустили записи со спутников «Кентавра». Наш прилет. Наш «проход» через поле астероидов.
– Ведь это я тебя учил, Морган, – тихо сказал командир, глядя на экран, – и я горжусь тобой.
– Командир, это говорит усталость.
– Это говорю я, – твердо сказал он и повернулся к пилотам. – Вопросы?
Запись закончилась, и включили свет. Меня действительно засыпали вопросами, и дальше мы смотрели все с моими комментариями. В полумраке я поймала восхищенный взгляд. Патрик. Он один не задавал вопросов, но жадно ловил каждое мое слово. И все сказанное явно воспринимает как руководство к действию. Надо следить за речью, убрать браваду и подчеркнуть суицидальность некоторых маневров, командир согласно кивал, слушая меня.
Брат. Младший брат. И я буду его учить. От того, чему я его научу, будет зависеть его жизнь. От двойного груза ответственности мне подурнело.
– Выпить бы, – сказала я в полголоса командиру.
– Морган, завтра полеты.
– Ладно, обойдусь водой, – послушно сказала я, глотнув из графина.
Дисциплина. Это первое, что он должен усвоить. Второе – ответственность за чужие жизни.
Мы уже смотрели на оборону каравана с вооружением для станции. Когда из последнего корабля хлынули истребители, аудитория взорвалась восторженными воплями. Поставив на стоп-кадр, мы обсудили некоторые нюансы, и командир отпустил пилотов. Мы остались одни в аудитории. Командир запустил пленку и какое-то время смотрел на экран.
– Даже сейчас в этом месиве я могу безошибочно показать, где ты, – сказал мне командир, и его палец уткнулся точно в мою «Черную смерть», – я знаю, как ты летаешь, я знаю твою манеру, Морган. Я не узнаю голос своей дочери по телефону, но тебя найду в любой заварушке. Вот ты, – он опять точно указал на мой истребитель, – эта жизнь забирает всё, Морган. Всё.
– Я знаю, – и я без сожаления все это время отдавала свою.
Я подавила тяжелый вздох. По молчаливому уговору мы не касались моей личной жизни, для командира я была просто солдатом, и я была этому рада.