Когда мы подъехали к лагерю, солдаты тут же узнали Суворова и громогласно закричали «Ура!» и «Виват!». Полководец сидел на коне. Он вытянул шею, захлопал руками и протяжно закричал: «Ку-ка-ре-ку!», а войска, заслышав условленный сигнал и почти не дожидаясь команды офицеров, побежали строиться на лугу перед лагерем. Я смотрел во все глаза, потому что впервые видел, как Суворов строит войска.
Зрелище весьма поучительное, поскольку в два счета солдаты встали ровными рядами, вооруженные и готовые к бою. Командующий с генералами и губернаторами, военным и гражданским, стояли перед ними, а я остался вдали на пригорке.
Суворов приблизился к войскам на коне и начал выкрикивать цитаты из «Науки побеждать». Басок командующего разносился далеко вокруг и я услышал обрывки фраз: «Субординация, экзерциция, дисциплина, победа, слава, слава, слава!» Когда он закончил, солдаты снова ответили воодушевленными криками.
После очередной команды отряды начали один за другим стройно маршировать перед военачальником, а он пристально глядел на них и отмечал выправку и уровень боевого духа. Я со своей стороны видел, что усилиями Павла, делающего упор на «шагистику», войска и в самом деле шли, прямо как на параде. Первыми проехали казаки.
Со смотра войска и впрямь уходили прямо к огромной куче телег, уже запряженных лошадьми. Транспортные средства ждали солдат у дороге, уходящей в лес и дальше на юг. Отряды делились на группки, укладывались в телеги и быстро трогались с места. Казаки и гусары поскакали первыми и вскоре скрылись в лесу. Индийский поход наконец-то начался.
Я отметил, что на смотре была только часть экспедиционного корпуса. Это были войска, собранные в Оренбурге загодя. Большая часть армии, которую мы встречали по дороге из Петербурга в Москву, все еще ехали позади и старались нас догнать. В дороге я узнал, что ими командовал Багратион.
— Поздравляю, Виктор, — тихо сказал Степанов рядом. — Мы идем в самый необычный поход последнего времени, если не считать, конечно, египетской кампании Бонапарта.
Я удивленно оглянулся, поскольку не заметил, как он подъехал.
— Почему вы не с князем? — спросил я. — Ему сейчас, как никогда, нужна ваша помощь.
— Я отправлен к Багратиону с указанием идти форсированным маршем в новое место для соединения, — ответил Степанов. — Какое, сказать не могу, извините, конфидентные сведения. Зато могу сообщить новость о французах.
— Они скоро прибудут на Астрахань? — с надеждой спросил я.
Адъютант покачал головой.
— Французы не будут участвовать в походе. Наполеон сражается в Италии и ему нужно прикрыть тылы от Англии и Пруссии. У него нет свободных войск. Он обещал направить эскадру к берегам Индии по морю.
— Как будто англичане позволяет ему это сделать, — я скептически усмехнулся.
— Поживем увидим, — сказал Степанов.
Мы попрощались и он поскакал обратно к Оренбургу. Я глядел ему вслед и запоздало думал, что надо было передать через него записку Ольге о том, что я срочно уехал в поход. Интересно, будет она ждать меня или быстро найдет себе другого отважного рыцаря?
Со стороны лагеря послышались бой барабанов и звонкие сигналы труб. Я обернулся к марширующим войскам, ударил Смирного пятками и поскакал на юг.
Глава 13Начало похода
Как ни крути, а время интереснейшая штука. В обычной нашей, повседневной жизни оно вообще незаметно. Течет, как вода, сквозь пальцы и даже опомнившись, времени все равно не удержишь. Но вот, оказывается, им тоже можно управлять и путешествовать по его оси, будто это самая настоящая материя. Правда, у неопытного управленца это получается из рук вон плохо. Слишком уж тонкая это материя.
Вот, взять к примеру меня. Сейчас я уже окончательно убедился, что Э-прибор и в самом деле закинул меня в прошлое. Все попытки залезть в чьи-то мысли бесславно провалились. Значит, Кеша соорудил вовсе не устройство для чтения мыслей, а машину времени, это понятно без всяких сомнений. И вот уже второй месяц я нахожусь в начале девятнадцатого века и нет никаких признаков того, что я когда-нибудь вернусь обратно. Я уже собрал массу исторического материала, но использовать его вряд ли получится. И все потому, что я не знаю, как вернуться обратно.
Вот какие невеселые мысли заполнили мою голову, пока мы ехали по Оренбургской губернии. В итоге я пришел к выводу, что в ближайшее время вряд ли попаду обратно в двадцать первый век. Значит, придется как-то обустраиваться в прошлом. Любимая девушка и работа уже есть, осталось только отличиться в сражении и получить награду за воинскую доблесть. Насколько я помню из истории, храбрых воинов, уцелевших, правда, в бою, царь по представлению командующего щедро награждал. Мне остается только последовать их примеру и искать славы на поле боя. Умереть при этом я не боялся.
Смерть — это наверняка еще один способ вернуться в свое время. Или нет? Яркая болезненная вспышка, а за ней черное ничто? И неважно, что ты скончался не в своем времени?
От мыслей о быстротечном времени меня отвлекали только экзотические картины нашего похода. Понукаемые Суворовым, мы за несколько дней проехали леса губернии и вышли на равнины в южной части. Проехав еще, мы снова вышли к реке Урал и добрались до Орска. Здесь мы сделали привал на два дня, дожидаясь прибытия остальных войск, отданных под начало Багратиона. Им повезло больше и после изнурительного перехода на подводах они спустились к Орску по реке. Для этого в Оренбурге реквизировали все торговые суда, баржи и даже лодки. Мы изрядно повеселились, когда увидели эту пеструю флотилию, подплывающую к Орску.
К тому времени я уже познакомился с другими знаменитыми соратниками Суворова, например, с Милорадовичем, молодым генералом, щеголем и любимцем солдат. Или с Матвеем Платовым, огромным чернобородым казаком, спокойным перед лицом любой опасности. Его, кстати, Павел до недавнего времени держал в заключении в Петропавловской крепости, заподозрив в несуществующем заговоре против императора. Когда же Суворов затребовал боевого товарища в поход, Павел тут же освободил атамана и отправил на юг.
Когда я, не веря своим глазам, убеждался, что они и в самом деле существуют, что они не призраки, сошедшие с картинок исторических книг, а живые люди из плоти и крови, мне поначалу трудно было сдержать свое удивление. Но таково уж свойство человеческой психики, что рано или поздно мы привыкаем ко всему, даже самому удивительному.
И когда Суворов представил меня Багратиону, я уже не волновался, а думал только о том, что, возможно, все изменится и этот храбрый молодой человек с кавказским акцентом не умрет через двенадцать лет в Бородинском сражении, а будет жить долго и счастливо.
— Виктор, ты дажэ нэ представляешь, как мы усэ тэбэ признатэльны, — горячо сказал Багратион, пожимая мне руку. — Я думал, ужэ все, нэт Алэксандра Васильича.
Князь двигался энергично, резко поворачивая корпус и взмахивая руками. Эта свирепая живость наверняка прекрасно годилась на поле боя, но в обычной, мирной жизни забавляла и настораживала других людей.
— Я просто применил кое-какие умения, известные мне с давних пор, — ответил я. — Не стоит благодарностей, Александр Васильевич сам себя излечил.
Багратион поворотился к Суворову и выхватил шпагу.
— Помнитэ, Александр Васильич, вы подарили мнэ мэч? Я с тэх пор не расстаюсь с вашим подарком.
— Помню, Петруша, как же не помнить, — ласково отвечал командующий. — В Италии это было, спасибо, что бережешь мой подарок.
Радость Багратиона по поводу встречи с Суворовым несколько улеглась и он отправился проведать, как его войска разместились в лагере у стен Орска.
Общее выступление Южной армии было назначено на завтра, на рассвете. Полностью, как уже говорилось, армия насчитывала двадцать пять тысяч бойцов. Из них пехота, то есть гренадеры, мушкетеры и егери, составляла большую часть, а всадники, гусары и драгуны, три полка. Артиллерия, тяжелые и легкие орудия и единороги, сформировала еще один полк. Казачье войско, делилось еще на два полка, оренбургских и уральских казаков.
Вообще, надо отдать должное, за короткое время и Суворовым и оренбургскими властями была проделана огромная подготовительная работа по организации похода.
Для нужд продовольствия набрали сухари, мясо, мука, соль, вино и крупы. Из киргиз-кайсаков и татарских купцов завербовали проводников. Кстати, Мишаня тоже прибыл и уже разнюхивал все в Орске, знакомился с торговцами и заключал сделки. Проводникам вино не выдавались. Большую часть продовольствия закупили в орских и оренбургских магазинах, а мука в Астрахани. Кроме того, интенданты набрали приправы для больных и раненых солдат: лук, чеснок и квашеная капуста, хрен, уксус, перец и мед. Для лошадей закупили овес и соль.
Не забыли подготовиться и на случай других препятствий. Для переправы через реку взяли сотни полых бурдюков, которые могли использоваться как для понтонного моста, так и для парома, а также разобранные плоскодонные лодки. Из Москвы привезли лекарства и медицинские принадлежности. Два десятка повозок переоборудовали под походные кузницы. Казалось, ничего не забыли и все постарались ко всему подготовиться, но когда отправляешься в такой дальний путь, невозможно предусмотреть все сразу.
В Орске армия не поместилась и поэтому разбила лагерь на берегу Урала. Я глядел на солдат, по настойчивому желанию Павла наряженных в прусскую форму, с узкими штиблетами на ногах, с косичками на париках и с тоннами пудры на лице и думал о том, что долго эта форма не продержится. Чем дальше мы будем отходить от границы, тем меньше будет держаться на солдатах весь этот неестественный тюнинг.
Суворов тоже иногда хмурился при виде неудобной формы, но держал себя в руках. Как-то, еще до начала похода, я спросил генералиссимуса, сильно ли его раздражает новая солдатская одежа?
— Знаешь, Витя, — ответил Суворов. — Форма тьфу, главное, чтобы под ней билось храброе сердце. А и потом, ты знаешь, что его величество ввел для солдат теплые жилеты и шинели на зиму? А для караула разрешил овчинные тулупы и валенки? За одну эту заботу о простых солдатах я готов простить ему косы и пудры, понимаешь?