Ераско начал, не торопясь:
— Приключилась эта оказия еще в прошлом году. Значит, работал я конюхом в милиции и помогал ловить мертвецов…
— Мертвецов? — Христина с удивлением посмотрела на рассказчика.
— Их самых, — кивнул головой Ераско и, вынув из кармана осыпанный бисером кисет, продолжал:
— Да, значит с этой гагарой случай такой был, будь она трижды проклята! Отвели нашему хозяйству покос возле Медвежьего озера. Ну, как водится, я за главного. Косарей было человек пять. Косят, значит, а я кашеварю. Продукты, гляжу, на исходе, а ехать до города не близко и решил я их утятиной покормить. Да! Взял, значит, ружье, пошел к озеру. Уток, как на грех, не было. Гляжу, в камышах сидит гагара. Нацелился, бахнул. Ага, готова! Думаю, тоже ведь озерная птица, обед будет добрый. Приходят косари, а у меня, значит, все честь-честью. Разливаю суп по чашкам. Хлебнули и говорят: «Какой-то дрянью пахнет». Потом один из них заглянул в котел: «Братцы, да ведь Герасим нам гагару сварил». Я как раз начал подниматься за солью. Чую, ложкой мне по заднице раз! Не успел оглянуться, два! Вижу, дело плохо и — дуй-дери в кусты. Косари пошумели, поплевались, поели в сухомятку и за работу. Вечером приезжает Федот Поликарпович, как полагается по форме. Те к нему, и я подхожу, а он, как гаркнет на меня: «Задний ход!», я попятился. «Стоп». Остановился. «Чем сегодня кормил рабочих?» Молчу, жду, что будет дальше. «Поганую гагару варил». — Была, мол, такая в котле, не отказываюсь. А он так это яро: «Сегодня списываю тебя на берег!» Повернулся и в седло. Прихожу на второй день в управление. Секретарь сует мне бумажку… Старшего конюха Герасима Дегтярева уволить за саботаж в общественном питании… Вот так, думаю, фунт изюму, из-за какой-то гагары попал в саботажники…
Переглянувшись, слушатели улыбнулись.
— Ладно, Григорий Иванович выручил, — продолжал бобыль, — и приказ отменили, а с Федотом Поликарповичем все-таки пришлось расстаться, — зажав мочальную бороденку в кулак, Ераско горестно вздохнул.
— Ничего, не горюй, — заметил Русаков, — поработаешь сторожем у нас в укоме. А сейчас принимайся за обязанности завхоза…
Ераско подвинул корзину ближе к себе. Наступило короткое молчание. Его прервал Русаков.
— Друзья мои, товарищи, — заговорил он взволнованно и обвел грустным взглядом собравшихся. — Почтим память павших в борьбе за счастье народа…
Все поднялись на ноги. Каждый думал о близких ему людях, отдавших жизнь во имя светлого будущего. Опустив низко голову, в тяжелом раздумье стоял Епифан Батурин, вспомнив друга детства Осипа, своих друзей по оружию. Грустной была Христина. Нежно обняв ее, Андрей устремил взгляд куда-то вдаль. Перед ним, точно живой, выплыл образ Виктора, вместе с ним показались милые черты Нины Добрышевой. Чувство тяжелого горя охватило Андрея, и он поник головой. Промелькнули студенческие годы, маевка, вот здесь, на обрыве, горячие споры. Погибла от рук палачей Нина. Она любила читать: «Это смелый Буревестник гордо реет между молний над ревущим гневно морем; то кричит пророк победы: «Пусть сильнее грянет буря!..»
Андрею казалось, что он вновь слышит ее страстный голос. Нина глубоко верила в победу революции, но погибла в мрачных застенках Колчака.
Скрестив руки на груди, задумчиво стояла Устинья, вспоминая Евграфа. В ее ушах звучал гневный крик Евграфа, брошенный им палачам перед смертью: «Вам меня не убить!» Затем, на какой-то миг, промелькнуло мрачное лицо Сергея, и женщина, как бы ища защиты, крепко сжала руку Русакова.
— Да, многих нет в живых, — покачал головой Григорий Иванович и, понимая Устинью, привлек ее к себе. — Да, многих нет сегодня с нами! — повторил он и, вздохнув, обвел глазами присутствующих.
— А теперь, друзья, поднимем бокалы за нашу Родину, за славную партию коммунистов, за наших вождей и счастье всего Советского народа!
— И за наши родные предгорья Урала! — тряхнув в воздухе рукой, произнес с улыбкой Епифан Батурин.
— За наших детей, будущих строителей коммунизма? — восторженно и звонко выкрикнула Христина и радостно обняла сына.
— Разрешите и мне сказать, — продвинулся вперед Ераско.
— Давай, давай! — послышались веселые голоса.
— Гагара, она птица несознательная и зря в котел попала. Это так же верно, как и то, что я Герасим Дегтярев. По случаю, значит, приезда Андрея Никитовича и Христины Степановны имею желание подарить ихнему сыночку Владимиру Андреевичу вот это существо, — Ераско осторожно приподнял картуз над головой, из-под которого вывалился маленький пушистый котенок. Раздались дружные хлопки и смех. Сидевший на руках Христины ребенок потянулся к Ераску. Передав ему котенка, бобыль продолжал:
— Не имея собственного семейства, я, Герасим Дегтярев, решил обзавестись законной супругой, проживающей в ожидании меня в Донках, с левой стороны улицы, на выезде вторая изба. А поэтому приглашаю вас на свадьбу…
— Браво! Герасим женится! — Епифан Батурин, обхватив Ераска, приподнял его в своих крепких руках.
Когда шум понемногу улегся, Григорий Иванович спросил Андрея, когда тот едет в Челябинск.
— Дня через два…
— А ты, Епифан?
— Занятия в военной академии начинаются дней через десять. На неделе надо выезжать…
Над бором поднималось солнце. Его яркие лучи, прорезав густую листву, светлыми бликами падали на людей, вспоминавших свои былые дни.
ПУБЛИЦИСТИКА
Б. РуссакПРЕОБРАЖЕННЫЙ УРАЛ
По воле партии, по мудрым замыслам Ленина и Сталина за годы Советской власти возродился и невиданно расцвел Урал. От былой отсталости края не осталось и следа. Урал превратился в грозный арсенал Родины, в могучую индустриальную базу Советского Союза.
«…Урал, — указывал Ленин, — не маленький «уголок», это — громаднейшая и богатейшая область». Урал представляет собой «такую комбинацию богатств, — говорит товарищ Сталин, — какой нельзя найти ни в одной стране».
305 лет горнозаводской истории Урала ни в какое сравнение не идут с 35-летним советским периодом его развития.
Промышленность дореволюционного Урала, особенно в прошлом столетии, находилась в глубоком и затяжном упадке, огромные природные богатства края эксплуатировались хищнически-первобытным способом, «работные» люди жили в условиях безудержной, жестокой эксплуатации и дикого произвола крепостников-заводчиков.
«Главной причиной застоя Урала, — писал Ленин, — было крепостное право, горнопромышленники были и помещиками и заводчиками, основывали свое господство не на капитале и конкуренции, а на монополии и на своем владельческом праве».
Эту характеристику Урала В. И. Ленин заключал следующими словами:
«Итак, самые непосредственные остатки дореформенных порядков, сильное развитие отработков, прикрепление рабочих, низкая производительность труда, отсталость техники, низкая заработная плата, преобладание ручного производства, примитивная и хищнически-первобытная эксплуатация природных богатств края, монополии, стеснение конкуренции, замкнутость и оторванность от общего торгово-промышленного движения времени — такова общая картина Урала».
В результате уральская промышленность с ее полукрепостническими порядками не могла конкурировать с быстро развивающимся капиталистическим производством Юга России и значительно отставала от него.
Только Великая Октябрьская социалистическая революция обеспечила коренной перелом в хозяйственном развитии Урала.
Решающее значение для быстрого и всестороннего роста производительных сил Урала имели исторические решения ЦК ВКП(б) о создании на Востоке нашей страны второй угольно-металлургической базы, опирающейся на рудные богатства Урала и коксующиеся угли Кузнецкого бассейна, принятые в 1930 году по инициативе товарища Сталина.
Комплексное использование всех этих богатств за годы сталинских пятилеток в корне преобразило Урал, превратило, его в опорную базу реконструкции, индустриализации и технического вооружения восточных районов Союза и всей страны. На Урале выросли многочисленные новые заводы, рудники, шахты, преобразились старые и появились новые города. Урал стал одним из крупнейших промышленных районов Советского Союза.
В годы Великой Отечественной войны на Урале произошел новый мощный подъем промышленного производства за счет дальнейшего развития существовавших предприятий, размещения эвакуированных и строительства новых заводов. Наряду с Кузбассом, Урал был основным поставщиком черных и цветных металлов, продуктов химии, боевой техники, стал «арсеналом фронта», «кузницей нашей победы».
За годы сталинских пятилеток на Урале также было создано крупное механизированное социалистическое сельское хозяйство, которое, успешно разрешив зерновую проблему, идет по пути дальнейшего развития животноводства, широкого возделывания картофеля, овощей, фруктов и ягод, чтобы полностью обеспечить возросшие потребности населения городов и сел края.
На Урале выросли замечательные кадры, овладевшие сложной и многообразной техникой крупного промышленного и сельскохозяйственного производства и смело двигающие эту технику вперед. Многие десятки высших и средних специальных учебных заведений, созданных на Урале за годы советской власти, огромная сеть ремесленных училищ и школ системы трудовых резервов, широко развитая система курсового обучения на предприятиях — все это обеспечивает квалифицированными кадрами многочисленные, оборудованные по последнему слову техники, предприятия Урала.
Сила сталинского Урала в его замечательных, талантливых людях, горячо любящих свое социалистическое Отечество, глубоко преданных Коммунистической партии, своему вождю и учителю товарищу Сталину.
Всей стране и далеко за ее пределами широко известны имена и новаторские дела знатного технолога Челябинского тракторного завода А. Иванова, прославленных сталеваров Магнитогорского металлургического комбината имени И. В. Сталина — В. Захарова, М. Зинурова, И. Семенова, машиниста Южно-Уральской железной дороги П. Агафонова, зуборезчицы Уральского автомобильного завода имени Сталина — Н. Назаровой, сталевара Златоустовского металлургического завода П. Амосова, бригадира тракторной бригады Полетаевской МТС М. Аксёнова, токаря-скоростника Усть-Катавского вагоностроительного завода М. Шафенкова и многих других передовиков народного хозяйства Урала.