В ресторанчике по пути мы взяли две пиццы – «Мексиканскую», с острым перцем и салями, и «Вегетарианскую», с сыром тофу и баклажанами, на случай, если вдруг зайдёт Михаил.
Подходя к подъезду, я понял, что пицца с тофу была взята не зря.
Нет, это был не Бедренец.
В коротком плаще, с наброшенным на голову капюшоном (опять начало накрапывать, всё сильнее и сильнее), с большим пластиковым чемоданом у ног, возле подъезда стояла молодая женщина-кваzи.
– Настя! – радостно завопил Сашка и бросился к ней.
– Здравствуй, Саша. – Настя обняла его и совсем по-человечески потрепала по голове. – Почему ты без зонтика, ты весь мокрый. Денис, ты понимаешь, что Саша может простудиться?
При жизни Настя относилась к Найду очень хорошо, но после смерти и возвышения стала относиться ещё лучше. Какой-то заместительный эффект, очевидно, после того, как её братишка возвысился и перестал нуждаться в её заботе.
– Здрасте вам! Тоже рад тебя видеть, – сказал я, подходя ближе. В темноте она казалась почти прежней. Почти нормальной. Почти живой.
Только серовато-голубой цвет лица и что-то чужое, нездешнее, в глазах мешали мне обрадоваться. Даже в темноте.
– Добрый вечер, Денис, – вежливо и скучно произнесла Настя.
– Какими судьбами? Не знал, что ты с нашего раёна.
– Это не смешно и нелогично, – сказала Настя. – Меня направил Маркин. Он считает, что тебе нужна помощь эксперта.
– Точно, – сказал я. – Где же в этих сырых каменных джунглях найти судмедэксперта.
– Это…
– Знаю, знаю, – я вздохнул и взял чемодан. Тяжёлый, блин!
– Лучше неси пиццу, я сильнее, – спокойно сказала Настя, забирая чемодан у меня из рук.
Ну кто бы спорил. Кваzи сильнее человека в два – два с половиной раза. Метаболизм другой.
– У нас тут тесновато, – сказал я, отпирая дверь. Щёлкнул выключателем. – Не обессудь.
– Ничего, – обводя взглядом комнату, сказала Настя. – Вы с Найдом на диване, он широкий. Я на кровати. Или мы с тобой можем лечь на диване.
– Я нарежу пиццу, – быстро сказал Найд, забирая коробки. – Тут есть вегетарианская.
Мы с Настей уставились друг на друга, пока Найд возился с ужином.
– Вы меня ждали? – спросила Настя.
– С чего… А! Нет, думали, вдруг Михаил заглянет. Он в курсе твоего визита?
– Маркин ему сообщил.
– А почему мне не сказал?
– Догадайся.
– Чтобы я не протестовал. – Я вздохнул, отошёл от двери. – Извини. Но мне действительно трудно работать с тобой. Давай уж начистоту.
– Давай. Мне с тобой нетрудно работать. Я понимаю твою эмоциональную реакцию и постараюсь не сильно беспокоить. Если хочешь, то мы сейчас поговорим о деле, и я уйду.
– В такую погоду хороший хозяин кваzи из дома не выгонит, – сказал я, глядя в окно. – Оставайся. Только давай вначале поужинаем, я весь день на ногах.
Мы умылись и сели за стол. Настя была одета в бирюзовую блузку, которую я помнил, и лёгкие широкие брюки, которые раньше вроде как не носила. При жизни она бы ранней весной и в дорогу эту блузку не надела, но кваzи не мёрзнут, а блузка ей была хороша. Зато брюки не шли, но, наверное, хорошо скрывали тактическую кобуру на бедре. Я решил, что педалировать эту тему не стану и ограничился вежливым кивком. Найд налил себе молока, а нам с Настей воды. Посмотрел исподлобья.
Он очень переживал, когда Настя умерла. Хоть она стараниями Маркина и возвысилась удивительно быстро (причины Найд, к счастью, не знал), но мальчишке было понятно, что мои отношения с Настей изменились навсегда.
– Я рада вас видеть, – сказала Настя суховато, но искренне. – Меня ввели в курс дела… насколько откровенно я могу говорить?
– Найд в курсе, что стали появляться агрессивные кваzи, – сказал я. – И что некоторые покойники восстают аномально быстро. В этих рамках, полагаю, можно всё обсуждать при нём.
Настя кивнула, с аппетитом откусила кусок пиццы. Я тоже взял один. Пицца была ещё тёплой и довольно вкусной, хотя я бы добавил остроты.
– Папу хотели убить, – сказал Найд. – Целый вагон отравили. Насмерть.
– Собственно говоря, поэтому меня и послали, – сказала Настя. – Маркин полагает, что на этой стороне кто-то слил данные о твоём приезде.
– Хорошо, что номер вагона перепутали, – кивнул я. – Конечно, если покушались и впрямь на меня.
– Никто ничего не путал, – нахмурилась Настя. – Во всяком случае, мне про это не говорили… Но у нас утечки не было, значит – она в Питере. Вот и решили прислать меня.
– Прости, с каких пор ты на оперативной работе?
– Я не на оперативной. Но я кваzи. Я их понимаю. У меня неплохие способности к управлению восставшими. А ещё я теперь сильнее тебя и смогу защитить в случае необходимости.
В дверь позвонили.
– Верно, – сказал я. – Я-то человек мирный и беспомощный. Может быть, тогда откроешь? В целях безопасности меня.
Настя нахмурилась, глядя на меня. Отложила надкушенную пиццу. Пошла к двери – я заметил, как её рука на мгновение потянулась к бедру и вернулась обратно.
Ну вот и хорошо. Мой пистолет, как я видел, до сих пор лежал под путеводителем в углу стола.
– Михаил Иванович? – с удивлением спросила Настя, открыв дверь.
– Что с вами? – негромко произнёс я, не глядя в её сторону.
– Что с вами? – послушно повторила Настя.
Бедренец вошёл в комнату. Найд тихонько ойкнул и будто прирос к стулу.
Я поднял взгляд на Михаила.
Надо сказать, что восстановился он замечательно. Никаких следов от картечи не было на голой стариковской груди, цвет лица тоже остался здоровым, землисто-голубым.
А вот с одеждой всё было плохо. Пиджак на груди был весь разодран и болтался лоскутами, к тому же ещё обугленными от выстрела в упор. От рубашки вообще остались какие-то тонкие ленточки и обгорелые нитки.
Бедренец подошёл к столу и замер, глядя на меня.
– Не нависай, – попросил я. – Пиццу будешь? С баклажанами и сыром тофу. Гадость, зато вегетарианская.
– Там ещё брокколи, – тихонько сказал Найд.
Михаил посмотрел на мальчика, потом снова уставился на меня. Я выжидал.
Бедренец вытянул руку и с глухим звоном высыпал на мою тарелку с десяток свинцовых картечин.
– Выковырял? – спросил я.
– Сама вышла, – ответил Михаил.
– Что-то мало, – сказал я.
– Крупная. На кабана, – пояснил Михаил.
– Извини, какая была, – вздохнул я.
– Это было больно. Очень больно.
– Папа… – прошептал Найд. Он с ужасом смотрел то на меня, то на Михаила.
– Понимаю, – кивнул я.
Несколько мгновений мы с Михаилом продолжали играть в гляделки.
– Спасибо, – сказал Бедренец и сел за свободный стул. – Ты успел в последнюю секунду.
– А вот я ничего не понимаю, – растерянно сказала Настя. – Михаил Иванович, вам нужна помощь?
Бедренец достал из кармана деньги и протянул Найду пару банкнот.
– Саша, будь хорошим мальчиком. Сгоняй ещё за одной пиццей. И купи пару бутылок сладкого лимонада, только не красного цвета. Одну себе.
– У вас всё будет нормально? – с подозрением спросил Найд.
– Да. Я понимаю, как всё это выглядит, но твой папа сегодня спас и себя, и меня.
Найд помялся, потом запихнул в рот кусок пиццы и побежал к двери.
– Надень куртку с капюшоном! – крикнула ему вслед Настя. Но дверь уже хлопнула. Настя вздохнула и неожиданно сказала: – Я его провожу. Вам, наверное, есть о чём поговорить.
Она выскочила вслед за Найдом, схватив его куртку.
– Как ты понял? – спросил Бедренец.
– Библиотекарю дали конкретную наводку на этот дачный посёлок. А тебе – приказ его арестовать, время и место. Надо быть дураком, чтобы не сообразить, что это засада.
– Как ты понял, что меня берут под контроль?
– Без этого вся операция не имела смысла, вдвоём мы бы их в порошок стёрли. Я уже видел, что кваzи могут попадать под чужой контроль. И твой водитель тоже попал. Значит, рядом была наша дорогая знакомая с фамилией литературного критика… или кто-то с аналогичными умениями.
Михаил кивнул. Свернул кусок пиццы в трубочку и запихнул в рот.
– Организм требует энергии? – риторически спросил я. – Как Игорь?
– Жив, – коротко ответил Михаил. – А Библиотекарь и его сын?
– Живы.
Михаил кивнул, выпил воды из стакана Насти, налил ещё. Взял ещё пиццы, пробормотал с набитым ртом:
– Волновался и спешил. Не было времени перекусить.
– День такой, – согласился я. – Можно ещё вопрос?
– Можно. Это крайне неприятное ощущение. Я ничего не чувствовал, кроме глубочайшей внутренней убеждённости, что должен броситься на тебя, оглушить ударом по голове, разорвать мышечные ткани на груди, сломать рёбра и зубами впиться в сердце.
– Господи, Миша, мы же кушаем! – патетически воскликнул я.
– Меня потом стошнило, как всё представил, – пожаловался Михаил. – Но в тот момент это воспринималось моим выстраданным решением, собственным искренним порывом, без всякого внешнего давления или принуждения.
– Вот так себя чувствуют и бедолаги восставшие, когда вы ими командуете, – сказал я. – Я примерно этого и ожидал. Никакого внутреннего голоса, никакого ощутимого воздействия… Но я хотел спросить – почему лимонад должен быть не красным?
– Лимонад? Ах да. Красный до сих пор иногда красят кошенилью. Как и йогурты, и пирожные. А кошениль вырабатывают из жучков. Продукт животного происхождения.
– Думаю, Найд и сам это понимает, он умный мальчик. Ты ешь, ешь…
Я пошёл к гардеробу, открыл, достал оттуда рубашку.
– Тут было немного одежды разных размеров.
– Конечно. Это конспиративная квартира, тут есть разная одежда.
– Возьми, тебе должно подойти. Пиджака нет, но есть толстый свитер. С оленями.
– Обойдусь рубашкой.
Михаил переоделся, с сожалением выбросив в мусорное ведро рубашку и пиджак. Старомодный бумажник он вынул и положил на стол. С отвращением посмотрел на яркую, неформальную рубашку в мелкий цветочек, но надел её, сразу став похожим на пенсионера в отпуске.