– Папа, – тревожно сказал Найд.
– Держись мой мальчик: на свете два раза не умирать… – Я помедлил. – Хотя это правило и устарело. Но звучит по-прежнему хорошо, правда?
Маркин положил передо мной на стол лист бумаги. Спросил:
– Это что?
– Анкета, – сказал я. – Моя. Заполненная. Четырнадцатая страница.
– Догада! – восхитился Маркин. – А это что?
– Галочка, – сказал я. – В пункте девяносто четыре, в графе «Нет».
– То есть ты отказываешься от возвышения.
Я вздохнул и без разрешения сел напротив начальника.
– Да. В здравом уме и в ясной памяти. Но, в общем-то, это тавтология. В пункте девяносто три я поставил «Да», что означает: «Я отказываюсь от восстания из мёртвых и прошу уничтожить моё мёртвое тело после смерти». К чему следующий пункт об особых условиях возвышения?
– Дело в том, дорогой Денис, что уничтожить твоё мёртвое тело мы можем только пока оно мёртвое. Если же ты восстал – то обращение с тобой регулируется Конституцией и Международным Пактом о правах восставших, который Россия подписала.
Я кивнул.
– Так что перед тобой маячит перспектива провести десятилетия в состоянии восставшего, – продолжил Маркин. – Пожирая червей и крыс в огороженном загоне за Мкадом, рядом с сотнями тысяч таких же ходячих мертвецов.
– То ли дело уютный спецзагон, куда каждый день вталкивают осуждённых на смерть преступников, – сказал я. – Я понимаю, Владислав. Но ответ мой будет «да, да» и «нет, нет». А что сверх этого, то от лукавого.
– Ты же неверующий.
– Можно и неверующему оставаться человеком.
Маркин вздохнул. Вернул листок в папку с моим личным делом. Сказал:
– Дурак ты. У тебя сын растёт. А жизнь – она прекрасна и удивительна, глупо от неё отказываться…
– Я могу идти?
Маркин махнул рукой.
Дурашливо щёлкнув каблуками, я развернулся.
– Ты ещё передумаешь, – сказал Маркин мне вслед. – Ты думаешь, Денис, что ты такой смелый, непреклонный и с моралью твёрже моржового хера. А на самом деле…
– Что «на самом деле»? – спросил я, не поворачиваясь. – Смерти не видел?
– Жизни ты не видел. Но однажды ты ко мне подойдёшь и попросишь своё личное дело. Все приходят, рано или поздно. И я дам тебе переписать четырнадцатую страницу. Даже не стану ничего спрашивать и многозначительно улыбаться. Но это обязательно произойдёт, если ты не ухитришься угробить себя слишком быстро.
Таксист был говорливым. Обычный молодой парень, живой, подрабатывающий вечерами.
– У меня и «Яндекс-такси», и «Убер», и «Гетс», и ещё три такси-агрегатора, – рассказывал он в дороге. – Мониторю все заказы, стоит специальная программа, всё сравнивает и выбирает лучшее. Сам написал, кстати. Вот обкатаю программу как следует, выложу в инете, буду продавать.
Похоже, он немного стеснялся того, что занимается частным извозом.
– Не упусти момент, – сказал я. – А то появятся такси с автопилотом, не успеешь заработать.
– Ещё не скоро, – уверенно сказал парень. – Одно дело машину по улицам водить, другое – с клиентами работать. Вот садится ко мне человек и говорит: «Я хочу попасть в такой бар, где можно снять девчонку-кваzи, и не профессионалку, а любительницу живых мужиков». Какой робот сумеет его правильно отвезти? А я сумею. Ну а если надо профи, тоже подскажу.
– Да, робот тут не помощник, – согласился я.
Парень бросил на меня быстрый взгляд в зеркало.
– Это не противозаконно, если что. Это, может, в Москве запрещено. А у нас нет. Потому что если девушка при жизни нуждалась в сексе, то, став кваzи, она не способна поменять свои вкусы.
– Мне-то что? – пожал я плечами.
– Ну я ведь вижу, что вы москвич и работаете в органах.
– Мачете, – понимающе кивнул я.
– Носить мачете не запрещено, – сказал парень. – По манере разговора понятно. У меня отчим в органах работал, я на него и его дружков насмотрелся. Нет, отчим толковый, я его даже папой зову, ему приятно. Но полиция – она отпечаток накладывает.
– А сам чем занимаешься? – спросил я. – В свободное от работы водителем и написания программ время?
– На космическую программу кваzи работаю, – с гордостью сказал парень. – Считаю всякое разное.
– Ну и скоро они на Марс полетят?
Парень рассмеялся.
– Не очень. Бо`льшая часть технологий и инфраструктуры – она у людей. Если бы всё человечество способствовало – через пару лет могли бы первый корабль отправить. А так – сплошная масковщина…
Юркий «гольф» уже миновал Ушаковский мост и ехал по Приморскому проспекту. Вечер и дождь были нам в помощь – движение по проспекту было слабое. Впереди уже сиял «Лахта-центр», неизменный источник раздражения коренных питерцев. Будь их воля – ничего выше Адмиралтейства до самой Москвы бы не построили.
– А вы бы хотели, чтобы кваzи улетели на Марс? – спросил я, в полной уверенности, что юноша возмутится.
– Сложный вопрос, – против ожиданий ответил тот. – С одной стороны, нет, конечно. С другой – если у них будет свой мир, а у нас свой, то всем станет легче. И вообще интереснее жить, если знаешь, что после смерти попадёшь в другой мир.
– Этим вопросом обычно занимается религия.
– Я в Нарнии всякие не верю, – сказал парень. – Я материалист и атеист. Я верю в торжество человеческого разума во всех его проявлениях.
– У-э-э, – проворчал я негромко и кровожадно.
Парень вздрогнул и покосился на меня. С обидой сказал:
– Смеяться над восставшими нехорошо.
– Да я и не смеюсь. Но в их «проявлении» разума немного.
– Период, когда мы восстаём, но ещё не возвысились, это необходимое испытание и очищение разума, – убеждённо сказал парень. – Чем меньше ты отягощал при жизни карму, тем быстрее этот этап минует.
Вот это был материализм и атеизм высшей пробы! Фантастический атеизм! Это даже не традиционная Церковь Кваzи, это что-то новое, дремучее и самобытное.
– Вам приходилось убивать восставших? – неожиданно спросил парень.
– Всякое бывало.
– Вы же понимаете, что лишили кого-то полноценной жизни?
– Когда живой преступник нападает на людей, полиции тоже приходится стрелять. Даже если это хороший в целом человек, выпивший лишнего или впавший в состояние аффекта.
– Оно, конечно, так, – согласился парень. – Я не осуждаю. Но убитый человек восстанет, возвысится и снова будет жить. А убитый восставший умирает навсегда. Есть разница. Знаете ведь, вчера в поезде трагедия случилась? Вижу, что знаете, ленточку носите… Молодые ребята, офицеры, будущие подводники. Ужасно, конечно, но они все восстанут и будут работать с кваzи над их космической программой.
– Какая связь между подводниками и космосом?
– Да самая прямая, это же не звёздные войны, там не пилоты нужны, чтобы за джойстик дёргать и «пиу-пиу» по вражеским кораблям. Те, кто готов жить в маленьких помещениях, где за стенкой смертельная среда, – куда полезнее для колонизации Марса. Тем более они молодые, мотивированные, смелые. Представитель уже сказал, что кваzи приложат все усилия для их быстрейшего возвышения и реабилитации. Но один-то погиб насовсем. Какой-то полицейский его убил.
– Может, это я был? – предположил я задумчиво.
– Шуточки у вас, – сказал парень с обидой. – Ага, вы убили, а я с вами заговорил. Таких совпадений не бывает. По теории вероятности.
– Как раз по теории вероятности всё что угодно может быть, – возразил я. – Например, в соседнем вагоне мог ехать человек с секретным заданием. Увидел, что целый вагон полёг, и решил, что хотели его убить. Но в целом я ваше мнение разделяю. За совпадением обычно стоит непонятая закономерность.
Мы уже подъезжали к «Лахта-центру», сияющим кристаллом заслонившему полнеба.
– Всё может быть, – с сомнением признал водитель. – Вот, приехали… Вам к казино или к ресторану?
– Мне к входу в офисы.
– Ночь же.
– Работа такая, – вздохнул я. – Полицейская.
– Выемка документов? – предположил парень.
Я загадочно улыбнулся и вылез из машины.
Жилые комплексы в небоскрёбе «Лахта-центр», конечно, были. Но совсем немного, и стоили они так, что никакой самый удачливый книжный вор не мог их себе позволить.
А вот маленький офис на тридцать втором этаже Библиотекарь снимал. Разумеется, никакого отношения к его основному полузаконному бизнесу тот не имел. То ли для прикрытия, то ли благоразумно подумывая о легализации, Мшанин владел через подставных лиц маленькой издательской фирмой, печатающей книги «по требованию». Если кто-то хотел осчастливить мир своим шедевром в бумажном виде или не мог раздобыть редкую книгу и хотел получить репринт, то фирма «Лучший подарок» была готова отпечатать ему всё, что угодно. Разумное дело, если разобраться.
Санкт-Петербург – город большой, бизнес в нём и раньше никогда не спал, а уж после Катастрофы и появления кваzи ночь в нём стала довольно условным понятием. Нет, конечно, большинство людей и кваzи предпочитали работать днём, но и ночью в вестибюле было многолюдно.
Милая живая девушка за пропускным столом глянула на мой паспорт и прощебетала:
– Офис «Лучшего подарка» открыт, я должна осведомиться, ожидают ли вас.
Это в мои планы не входило, и я наудачу спросил:
– Скажите, а господин Мшанин не оставлял распоряжения, кого можно к нему впускать в любое время?
Девушка посмотрела на экран и огорчённо покачала головой.
– Нет. Я должна позвонить.
Пришлось некоторое время подождать, после чего девушка извиняющимся тоном сказала:
– Мне очень жаль. Но часы не приёмные, и хотя господин Мшанин в офисе, но я не могу вас впустить.
– К нему вечером кто-нибудь заходил?
– Боюсь, что не могу вас проинформировать.
Я молча достал и положил перед ней удостоверение сотрудника госбезопасности.
– Санкт-Петербург – город кваzи, – сказала девушка, глядя на корочку с двуглавым орлом.