– Командир, не надо так переживать. Никто не ждёт от нас невозможного. Мы, по крайней мере, попробовали.
Аркадий накрыл ладонь энергетика своей:
– Я не расстраиваюсь. Я думаю.
Капитан вызвал на рабочую поверхность панель управления счётным устройством, несколько часов потратил на работу с компьютером корабля, после чего набил программу для «Самоделкина», отправил её ремонтному модулю и откинулся в кресле.
– Ну? – не выдержал Хренов.
– Не ну, а будем подождать, как Бэргэн говорит. Дежурство по кораблю согласно графику, экипажу приказываю расслабиться и заниматься по личному плану. Я спать пошёл.
Повернулся в другую сторону:
– Нет, Лена, просто спать.
Дверь капитанской каюты закрылась, щёлкнув магнитными запорами по периметру. Елена и Хренов сунулись было к командирскому пульту, но компьютер сотрудничать с ними отказался.
– Я подождать просил! – высветилось на главном экране.
Долбаный климатизатор снова принялся за своё – за решётками выпускных окон что-то всхлипнуло, хлюпнуло и несколько раз чихнуло. Что ж, Билла не застать врасплох, за пять месяцев, проведённых в этой чёртовой дыре, мидшипмен Харпер узнал всё о мерзком норове оставшегося в наследство от лягушатников агрегата. Молодой человек ловко откинулся на спинку кресла и отработанным кистевым броском швырнул к задрожавшим решёткам толстую папку с официальной перепиской. Затянутая в пластик папка и отрыгнутый подлым агрегатом комок слизи столкнулись в воздухе, после чего папка, совершив пол-оборота, плашмя упала на стоящую у стены урну. Прилепившийся к оказавшейся внизу стороне увесистый плевок климатизатора под действием инерции оторвался и с обиженным хлюпанием шлёпнулся на дно мусорного пакета.
– Браво, Харпер! – лейтенант О’Конноли пару раз хлопнул в ладоши. – Когда вырвемся из этой клоаки, непременно предложу вашу кандидатуру в сборную эскадры по метанию документов на точность.
– Спасибо, сэр! – Билл, дурачась, вскочил и вытянулся, поедая начальников верноподданническим взором.
– Вольно, юноша, – махнул рукой лейтенант. Не делайте лишних движений – здесь и без того слишком жарко. Между прочим, что там слышно от наших находчивых китайских гостей?
Мидшипмен на всякий случай мазнул глазами по развёрнутому слева от него экрану, после чего опустился в кресло и вздохнул.
– Мой экран показывает то же, что и твой, Стив. Косоглазые подобрались к цели и залегли на дно. Попыток подняться на поверхность не было. Можно подумать, им больше не нужны топливные элементы.
– Может быть, их гнилая посудина просто затонула?
– Может и так, в районе совсем никакого движения. Слушай, а какого чёрта мы гоняем желтомазых? Пусть бы собрали то, что осталось, и убирались к чертям!
Старший товарищ покровительственно посмотрел на мидшипмена:
– А как же гуманизм и человеколюбие, Вильям? Если мы перестанем отстреливать наших маленьких жёлтых друзей, они получат лучевую болезнь и умрут в страшных мучениях.
Лейтенант не выдержал, суровая мина борца за человеческое счастье покинула его лицо, и он расхохотался.
– Если честно, понятия не имею. Но кто-то из старых пердунов решил, что если мартышки зачем-то хотят тырить эти радиоактивные сборки, наш долг – не допускать этого всеми доступными методами. В конце концов, если бы не китайцы, здесь было бы совсем тоскливо. Мы должны быть благодарны чайникам – их отстрел даёт хоть какое-то развлечение.
– Кэптен именно поэтому не разрешил вмазать по месту стоянки контрабандистов ракетой?
– Билли, – удивлённо вскинул брови лейтенант, – ты открываешь передо мной всё новые таланты. Продолжай тренировать свою дедукцию и лет через сто заткнёшь за пояс самого Шерлока Холмса! Конечно, он запретил. Пилотам наших эс-и-файфов нужны тренировки!
– И как, по-вашему, сэр, наши истребители смогут достать подпространственник?
– Как-нибудь достанут. Кэп, между прочим, полгода охотился на самого Валентинера!
Мидшипмен скептически прищурился:
– И не поймал.
– Тевтону просто дьявольски везло.
Лейтенант тряхнул рыжей башкой, после чего протянул руку к холодильнику и выудил из его недр заиндевевшую бутылку с лимонадом.
– Будешь?
Билли отказался, и О’Конноли, пожав плечами, закрыл хранилище напитков. После чего сковырнул пробку с бутылки и аккуратно, маленькими глотками, начал восполнять запас жидкости в организме.
К тому времени, когда киберы «Самоделкина» выполнили поставленную задачу, экипаж «Тюленя» отоспался и заскучал, а погода испортилась – тропические шторма свойственны не только земным океанам. В довольно длинном заливе волнение было терпимым, а деревья на берегу гнулись до самой земли, Казалось, сорвавшийся с цепи ветер вот-вот оторвёт и унесёт вдаль их полощущиеся шевелюры. Впрочем, рассмотреть это было нелегко даже в отличную оптику – ливень существенно ограничил видимость. Хотя «Тюлень» на всякий случай притянули поближе ко дну, причальные тросы всё равно регулярно дёргало. Демпферы справлялись без особого труда, но неравномерное, пусть и не сильное, дёргание палубы под ногами изрядно раздражало.
– Может быть, капитан всё-таки поделится с нами своим гениальным замыслом? – пятно на комбинезоне Елены получилось приличным, хотя чашка с кофе была наполнена едва на треть. По этой причине в голосе Туманской повышена концентрация язвительности.
– Да нет никаких гениальных замыслов. С паршивой овцы… дал команду демонтировать всё, что можно спасти и восстановить. То, что посложнее и поменьше габаритами, уложить во внешние трюмы «Тюленя». Всё остальное – в кормовую часть крейсера, предварительно демонтировав переборки. Пусть напоследок поработает лихтером. Ничего нового, в принципе, этот вариант оговаривался ещё на Кемптауне.
– У-у… – разочарованно протянул Бэргэн, – а я надеялся, ты всё-таки что-то придумал. А можно было крейсер за два рейса перетащить?
Хренов, услышав такую идею, рассмеялся.
– Чё, уже и спросить нельзя? – обиделся якут.
– Бэргэн, каждая половина в три раза тяжелее нашего «Тюленя». Мы её даже над водой не поднимем! Ейдетуум?
– А как тогда…
– Так сказали тебе – там только скорлупа останется. Пустая бочка. Такое – потянем. Не быстро, но поднимем.
Хренов высказался, вытащил из кармана комбинезона огромный клетчатый платок и громко высморкался.
«Самоделкин» доложил о завершении работ к вечеру. Шторм к этому времени подустал и сменился просто сильным ветром с грозой и дождём. «Тюлень» снялся с якорей и, не поднимаясь на поверхность, прилепился к сделанному из крейсера лихтеру.
К огромному сожалению Аркадия, ремонтный модуль приходилось оставить на планете. С его массой связка становилась совсем неподъёмной.
«Со стороны выглядит, наверно, как попытка воробья унести в гнездо потерянную кем-то сардельку, – подумал Аркадий и начал подъём из воды, медленный и печальный. „Тюлень” и без дополнительной нагрузки далеко не гоночный болид, а теперь и вовсе превратился в старого бегемота. – Впрочем, в подпространстве будет проще».
Дождавшись сигнала о готовности накопителей, Лобачевский привычным уже движением отправил корабль в серую муть изнанки мира.
Экипаж во время подъёма на боевых постах, тишина в рубке нарушается только пощёлкиванием и шелестом аппаратуры. Расстояние от поверхности увеличивается в разы медленнее, чем всегда, но состояние тоскливого ожидания – вполне приемлемая плата за спокойное, без приключений, выполнение миссии. Пришли, сработали и ушли, не наследив.
Лобачевский откидывается на спинку кресла и прикрывает веками глаза, но тут же его веки широко распахиваются. Левый поворот, резкое торможение и тут же ускорение со снижением.
«Черт возьми, как медленно!»
Удар сотрясает корпус «Тюленя», но Аркадию всё-таки удалось избежать попадания, и второй удар ощущается слабее первого, третий же почти не слышен.
Бритты во время галактической получили богатейший опыт борьбы с подпространственниками. Заплатив за него чудовищную цену и кровью, и кораблями. Но надо отдать должное – научились защищать свои базы и конвои. И вот теперь всё своё умение используют для того, чтобы грохнуть обнаруженного в своей системе нарушителя.
Изнанка мира – не вакуум, пробираться в сером месиве тяжелее, чем в обычном космосе. И ударная волна в подпространстве вполне себе поражающий фактор. Не такой силы, как в воде или атмосфере, но всё-таки есть. Если бы не новая способность Аркадия, уже первая серия ядерных глубинок разнесла бы «Тюлень» на куски. Теперь капитан вёл корабль, не открывая глаз, – реакторы заходящих в атаку истребителей он различал и из подпространства. А где-то в стороне ярко светилась силовая установка мощного боевого корабля. По крайней мере, его реакторная группа для Лобачевского выглядела даже ярче, чем у «Генерала Алексеева». Долетались?
Бритты работают чётко. Три истребителя, заняв исходные позиции, проходят, строго выдерживая курс и скорость, сериями сбрасывают зонды. Те, нырнув в подпространство, фиксируют направление на корабль, выныривают и сбрасывают информацию командному центру флагманского корабля. Там в считанные секунды рассчитывают положение «Тюленя», и в дело вступают истребители, несущие ныряющие ядерные заряды. Мелочь с разных направлений заходит на цель так, чтобы заведомо накрыть всю сферу, в которой может находиться маневрирующая вслепую цель. Или выгнать противника в обычный космос.
Вот только Аркадий видит направление атак. Пока удаётся уклоняться, избегая близких разрывов, но англичане тоже не лыком шиты, каждая следующая комбинация оставляет меньше пространства для маневра, чем предыдущая. Лобачевский до крови закусывает губу. В конце концов, им тут не полигон.
– Дроны к сбросу!
– К сбросу готов! – Бэргэну тоже надоело чувствовать себя сидящей на мишени мухой.
Пилот очередного «Эс-и-файфа», старательно выдерживая боевой курс, готовился начать сброс глубинок, когда прямо по курсу вдруг из ниоткуда появилась пятёрка боевых дронов. Времени для маневра не оставалось, но вбитые в подсознание рефлексы не подвели – рука успела рвануть рычаг отстрела кабины. Истребитель же разлетелся конусом фрагментов после лобового попадания сразу трёх ракет ближнего боя. А боевые роботы, развернувшись веером, успели зацепить ещё один пролетавший мимо истребитель, повредив левый двигатель.