оставили в покое. А еще лучше — оставили в Париже. Для этого необходимы собственные деньги, больше денег, чем могли дать мои родственники, даже если бы я попросила. А просить я не собиралась.
— Зельда!
Я обернулась и увидела, что ко мне приближается Ладлоу Фаулер.
— Какой чудесный сюрприз! — воскликнул он. Видимо, я все еще хмурилась, потому что он добавил: — Или я один считаю его чудесным?
Я обняла его.
— Я так плохо выгляжу?
— Ты изумительна, как всегда, но явно не светишься от счастья — даже при виде меня.
— Нет, я правда безумно рада тебя видеть. Где твоя новая невеста?
— Элси в каюте. Еще не привыкла к морю, бедняжка. Но я надеюсь, потом она сможет выйти в салон. — Его взгляд и голос были пронизаны любовью и беспокойством.
— Я завидую вам двоим, у вас все только начинается. Ты можешь поверить, что прошло всего шесть лет с того дня, как мы встретились в соборе Святого Патрика? Кажется, будто в два раза больше, и все это время я долбила киркой скалу.
— Уверен, вы просто попали в неспокойные воды… — Ладлоу сочувственно улыбнулся.
— Во время бесполезного плавания. Послушай, если хочешь, чтобы твой брак сложился успешно, не позволяй себе пить столько, сколько Скотт.
— Кстати о Скотте. Мне нужно найти его и… что — врезать ему за тебя?
— Если бы только я верила, что это поможет.
— Он любит тебя, Зельда. Надеюсь, в этом ты не сомневаешься.
— Какой от этого прок, если все, чего он хочет, это каким-то образом родиться тобой? Он унаследовал не ту жизнь, а мы со Скотти расплачиваемся за эту ошибку.
— Кстати, как она поживает? Я был в восторге от фотографии, которую ты прислала — где вы втроем в каноэ.
— У нее все хорошо. — Скотти в свои пять лет не помнила жизнь до Франции и верила, когда папа рассказывал ей, что мы отправляемся навстречу нашему самому большому и невероятному приключению.
— Она еще достаточно маленькая, чтобы ее почти не касалась глупость родителей, — добавила я с благодарным вздохом. — Вопрос только в том, успеем ли мы исправиться вовремя, чтобы ее спасти.
Часть 4
Никакое зло не обрекает нас навеки, кроме того зла, которое мы любим, в коем упорствуем, не ища спасения.
Глава 38
— Ты только послушай, — говорил Скотт. — Три с половиной тысячи аванса… и целых двенадцать с половиной тысяч, если сценарий одобрят. Мы отправляемся в Калифорнию!
Накануне мы сошли с корабля в Нью-Йорке и сейчас находились в «Плазе». Скотт только что забрал стопку писем, которые перенаправляли в местное отделение его банка — обычная практика для перекати-поле вроде нас. Среди них было и предложение, которое он только что зачитал, полученное от Дугласа Фэрбенкса из «Юнайтед Артистс». Он был продюсером нового фильма и хотел, чтобы Скотт написал сценарий.
— А как же твоя книга? Ты сказал Максу…
— Мне нередко приходило в голову, что мой подлинный талант — сценарии для театра и кино. — Скотт снова надел пальто. — Вопрос только в том, как скоро это поймет киноиндустрия.
— Куда ты?
— Дать телеграмму Фэрбенксу. И нам понадобятся билеты на поезд. Кстати, можешь позвонить моей матери и сообщить, что у нас поменялись планы? Она лучше воспримет новости, если услышит их прямо от тебя.
Родители Скотта переехали в округ Вашингтон и уверяли, что мы будем от него в восторге.
«Приезжайте к нам, — писала мама Скотта. — Мы сможем здорово помочь вам с Зельдой, а Скотти заслуживает получше узнать своих бабушку с дедушкой, не находите?»
Так было лучше для Скотта, поэтому, конечно, мы согласились, что да, мы снимем тихое местечко в тех краях и на какое-то время осядем, поживем, как нормальные люди.
— То есть мы не переезжаем в Мэриленд?
Скотт надел шляпу.
— Попроси маму, пусть Скотти поживет у них, пока мы в отъезде. Не могу сказать точно, сколько это займет — месяц-другой, не меньше.
Я покачала головой.
— Давай просто возьмем ее с собой.
— Мы не успеем найти няню.
— Тогда я останусь.
— Ты нужна мне там, Зельда, и ничем не обремененная. Это может оказаться моим величайшим прорывом, а ты знаешь, как важно знакомиться и общаться с нужными людьми. Не беспокойся, Скотти будет счастлива пожить у бабушки, которая ее обожает.
Когда мы наконец-то приехали в Голливуд, я просто влюбилась в этот город.
Поначалу все было прекрасно. За окном нашего бунгало от отеля «Амбассадор» благоухали ползущие по шпалерам плетистые розы, аквамариновый попугай звал присоединиться к нему у сверкающего аквамаринового бассейна. Жара, эвкалипты, пальмы и молочай… На удивление сдержанные вечеринки, на которые я ходила в новом стильном черном костюме, или в зеленом платье, или в кремовой шелковой блузке и юбке с калейдоскопическим узором. Я была счастлива, что мы снова знаменитости, и с нетерпением ждала приема, который Дуглас Фэрбенкс устраивал в нашу честь. Я была счастлива, что с того момента, как мы сошли с поезда, Скотт ни разу не упомянул о своем дружище.
Скотт обожал работать в своем кабинете на студии «Юнайтед Артистс». Он упивался новым амплуа киносценариста, перспективами «золотых гор», вниманием актрисы Констанс Талмадж, которая должна была стать звездой нового фильма, и видом на виллы знаменитостей на холме над городом. На приеме Фэрбенкса я услышала, как он говорит юной леди (решила, что это дочь кого-то из гостей), как ему нравится сама сущность Голливуда — раз за разом изобретать что-то новое, и как его радует, что практически любой может стать обладателем такого дома на холмах, нужно только немного таланта и упорный труд.
Девочка-подросток оказалась старлеткой, юным дарованием по имени Лоис Моран. И не такой уж симпатичной: лицо слишком круглое, носик — слишком острый, волосы, как и у меня, слишком вьются, если их не утихомиривают мастера из салонов уровня Элизабет Арден. Но была в ней изюминка — так говорили в Голливуде, если ты не походила ни на Мэри Пикфорд, ни на Грету Гарбо. Она была милой и остроумной и получила главную роль в «Стелле Даллас» — фильме, который вышел в самом конце эры немого кино. Тут ей не повезло: из-за очень слабого голоса в фильмах с озвучкой ей было нечего делать.
Поначалу казалось, что с Лоис Скотта связывает то же, что и с остальными новыми друзьями, полными таланта и обожания: он проявил интерес, стал делиться опытом, помогал завести связи, давал рекомендации. Со мной, а порой и без меня, он обедал с Лоис и ее матерью, или пил с ними чай, или случайно сталкивался в ресторане и проводил с ними остаток вечера. Эти встречи были просто отдельными эпизодами в длинной череде подобных обедов, чаепитий и ужинов с другими актерами и сценаристами. Мать Лоис всегда играла роль дуэньи на встречах, поэтому меня не беспокоило, что Скотт проводит время с этой девочкой. К тому же ей не было еще и восемнадцати.
Как-то днем я сидела у бассейна и писала Скотти о своем походе в зоопарк, когда появился Скотт. Рабочий день закончился, и я ожидала его с минуты на минуту — думала, мы вместе отправимся ужинать с Ван Вехтенами, нашими знакомыми еще со времен Грейт-Нека.
Скотт сел на шезлонг рядом со мной.
— Изменение планов. Сегодня не выйдет встретиться с Карлом и Фаней. Мне нужно бежать переодеваться. Поужинай здесь, здесь очень красиво. — И он умчался в бунгало, бросив через плечо: — Я вернусь часам к одиннадцати. Я посмотрела ему вслед и продолжила писать:
Папочка страшно занят. В нем больше энергии, чем в прыгучем кенгуру. Нужно обязательно съездить в Австралию — как тебе такая мысль? Все коалы и кенгуру полюбят моего ягненочка, уверена. Ужасно по тебе скучаю и очень жду твоего письма.
Скотт вернулся около одиннадцати, как и обещал, но с ослабленным галстуком, расстегнутым воротником, растрепанными волосами и покрасневшими губами. Он не сказал ни слова, но я поняла, что Лоис каким-то образом удалось ускользнуть от мамы.
— Насколько далеко все зашло? — напряженно спросила я.
— Что такое, дорогая?
— Вы с этой девочкой… надеюсь, ты не воспользовался ее неопытностью.
— Да ты с ума сошла, — пробормотал он, направляясь в спальню. — Я был с парой ребят со студии.
Я пошла за ним и встала в дверном проеме. Наблюдала, прислонившись к косяку, как он вешает пиджак в шкаф. Мое сердце бешено колотилось.
— Похоже, вы с ними вместе рядились в женщин.
— О чем ты говоришь? Мы поужинали у Муссо и Фрэнка.
— Правда? И если я завтра зайду туда и спрошу, как мистеру Ф. Скотту Фицджеральду и его приятелям со студии понравился ужин, они и бровью не поведут?
Скотт закрыл дверцу шкафа и обернулся ко мне, сложив руки на груди, как часто делают провинившиеся мужчины.
— Уж кто бы говорил про доверие.
— Я никогда ничего не отрицала.
— Нет, ты просто отмалчивалась, пока не собралась бросить меня.
— А ты, значит, выбрал другую тактику — заморочить голову сейчас и сознаться позже?
— Ну хорошо. Если хочешь знать, Лоис действительно пригласила меня поужинать. Она хочет, чтобы я написал для нее сценарий. Аванса не будет, конечно, ее заработки пока не позволяют. Но если нам удастся продать сценарий Фэрбенксу, это будет прекрасный трамплин и для нее, и для меня.
Я могла бы спросить, зачем он соврал сначала или была ли на ужине ее мать — вот только я уже знала ответы. Ответ на свой следующий вопрос я тоже знала, но — можете считать меня мазохисткой — все же хотела услышать, что он выдумает.
— А почему у тебя губы покраснели?
Он прикоснулся к ним двумя пальцами и подошел к зеркалу.
— Вот как. Наверное, от вина.
— Чего в ней такого особенного? Зачем ты тратишь на нее время?
— Она умна и талантлива и не растрачивает это понапрасну. Я таких уважаю. Я хочу помочь ей раскрыть свой потенциал.
— Ты хочешь быть героем для всех.
«Кроме меня».
— Мне нравится помогать людям, что в этом дурного? Она такая собранная и сосредоточенная. Тебе стоило у нее поучиться.