Из приемной Трошина направили почему-то в инженерную группу. Тамошний руководитель — толстый пожилой дядька с мохнатыми бровями — долго вертел в руках предписание с московскими печатями и силился понять, что же от него надо.
— Так вы из санконтроля? — произнес он наконец.
— Точно так, — кивнул Трошин. — Старший государственный инспектор, Трошин Сергей Владиленович.
— Минздрав, что ли?
— Нет, Главное управление гидротехнических сооружений.
— А что вам надо-то? Уже двадцать раз все проверяли! Люди отселены, строения ликвидированы, лесные массивы вырублены — все давно подготовлено. Тем более в Плетеневке, это ж десять километров от дамбы, там вода поднимется дай бог на полтора метра.
— Торфяники интересуют. Есть опасение, что они рано или поздно поплывут. А вы не хуже меня знаете, что будет, если такой плавучий остров подтянет к водосбросу.
— Ну, вам видней, конечно, — хмыкнул главный инженер. — Поздновато только спохватились. Вода уже поднялась.
— Не поздновато. Делаем очередной замер в соответствии с общим планом исследований.
— Дело ваше… надо вам — измеряйте сколько влезет. Я-то чем могу помочь?
— Руководство обещало содействие в виде транспорта и проводника. Я тут в первый раз, а точки замеров нужно определить с максимальной привязкой к плану…
— Транспорт вам… — толстяк глубоко вздохнул, всем своим видом показывая: «Свалился ты на мою голову со своими замерами». Поразмышляв с минуту, он сообщил: — Дам вам машину — до самого места добраться. Там вас встретит Василий Андреевич, я позвоню в сельсовет — его предупредят.
— Василий Андреевич — это кто, ваш работник?
— Нет, он обходчик из лесничества. Сейчас помогает временной администрации по организационной части. Сам местный, коренной, территорию знает как свою ладонь.
Он взял телефон и какое-то время договаривался насчет машины. Судя по всему, задача вышла непростая — весь транспорт был нарасхват. Наконец он бросил трубку, отдуваясь.
— Будет вам машина. Минут через пятнадцать газик подъедет, можете подождать во дворе, — инженер отвернулся, давая понять, что более тратить время на непрошеного гостя не намерен.
— Одну минутку, — Трошин извлек из рюкзака планшет и расстелил перед инженером карту. — Вы не могли бы примерно отметить зоны затопления на сегодняшний момент.
— Хм… — толстяк с недоумением уставился на маленькую, чуть ли не туристическую карту. — Сейчас посмотрим…
Он послюнявил химический карандаш, поскреб им затылок и наконец уверенно очертил на карте неровный овал.
— Вот это — очертания берегов будущего водохранилища, так сказать, окончательные. А сегодня… — он прищурился, еще больше склонившись над картой. — Сегодня вода примерно где-то здесь… — теперь из-под его руки вышла мелкая, но более замысловатая фигура, похожая на размазанную кляксу. — Но это очень приблизительно.
Трошин глянул на карту. Брови его удивленно изогнулись.
— Простите, не понял… я думал, вода должна пойти вот так… — он отобрал карандаш у инженера и нарисовал свою версию. — Был же план…
— Правильно думали, — вздохнул толстяк. — Был план. Только планировать тут мало, надо считать. Секции до паводка забетонировать не успели — пришлось отводить русло и временно упирать в насыпную плотину, вот тут, видите? Плюс — дожди, промоины на глине пошли — тут, тут и здесь. Вот и смотрите сами, что в итоге получается…
— Черт… — едва слышно пробормотал Трошин, но с вопросами больше не полез.
Через двадцать минут он забрался в кабину обещанного газика и устроил рядом рюкзак.
— Проверяющий что ли? — поинтересовался шофер, кусая спичку.
— Вроде того.
— Я сразу понял. Вас, командировочных, за версту видать.
— А это плохо?
— Да мне все равно.
Машина выбралась из городка и поползла по грунтовке, напрочь разбитой тяжелой техникой. Машин было много, и двигаться приходилось медленно. То и дело газик останавливался, пропуская «Татры»-самосвалы с песком.
— С карьера идут, — проговорил шофер. — Плотину засыпать.
— Я думал, уж все засыпали, — хмыкнул Трошин.
— Ага, засыпали… — фыркнул шофер. — По весне вода поднялась, такой тут пердимонокль начался! Чуть не смыло всех этих гидростроевцев с их тракторами. Они давай скорей-скорей земляную плотину латать. А откосы бетонировать никто и не собирался. Они ее насыпают, вода ее обратно размывает. Да еще и профиль русла не рассчитали с запасом, а тут — ливни в верховьях. И потекло, поехало. Вот так и бьются. У нас ведь все через задний рукав…
— Много деревень под затопление пошло?
— Да не знаю, может, двадцать, тридцать… Не особо много, у нас тут не Днепрогэс какой-нибудь… До моего села вообще полсотни верст, мне эти дела до фонаря. Говорят, поджигальщики тут кудряво зарабатывают. Один дом — двадцать пять рублей, поди плохо.
— Какие поджигальщики?
— Из санитарной очистки. Которые дно готовят. Приходят в деревню — там, к слову скажем, полсотни домов. Бензином побрызгал, факел бросил — вся работа. Вот и умножай.
Газик в очередной раз встал, пропуская колонну грузовиков с узлами, чемоданами и сундуками — пожитками, которые последние переселенцы увозили на новое место. Колонна шла медленно, рывками — пробираться по разбитой перегруженной колее тяжело было всем.
— Такая была дорога — никакого асфальта не надо! — высказал шофер и плюнул своей спичкой в окно. — Все побили своими самосвалами, черти! Хорошо хоть лесовозы сюда не пустили. Какой-то умный человек додумал весь вал на местах оставлять и в плоты вязать. Вода поднимется — сплавщики все соберут.
— Да ладно, — хмыкнул Трошин. — Этой дороге все равно жить недолго осталось.
— Эт-да…
Между тем рядом притормозила желтая «Нива» с помятым крылом. Из салона летели звуки радио: «Все могут короли, все могут короли…».
— Митрич! — в окно высунулась веселая молодая физиономия с рыжим пушком на подбородке. — Здорово!
— Здорово, Саня, — откликнулся шофер Трошина. — Как жизнь молодая?
— Жисть — только держисть! Скажи-ка, Митрич, возле балки дорогу не подмыло еще?
Трошин вдруг разглядел, что на задних местах «Нивы» сидят солдаты в пилотках. И вроде как с автоматами…
— Утром был, нормально там все, — ответил Митрич. — Проедешь.
— А-а, хорошо, — кивнула веселая физиономия. — А то вкруголя неохота переть.
Впереди появился просвет, и Митрич воткнул передачу. Газик с усталым скрежетом, дернулся вперед.
— Много тут у вас военных, — заметил Трошин.
— А как же! — солидно качнул головой шофер. — Тут и стройбат, и охрана для зэков, и вообще… За порядком следить надо, мародеров гонять. Как люди дома оставили, так всякое отребье повылазило.
— Тут еще и зэки?
— Восемьсот человек, а может, и тыща. На котловане работают. Привезли их на нашу голову. Уже пятеро сбежали, их неделю с вертолетом и собаками искали. Нашли…
— А эти, в «Ниве», вроде как с оружием… Опять, что ли, кто-то сбежал?
— Эти-то? Да, ну… Кассира в банк небось везут. Зарплату для леспромхозов получать. Там народу согнали — со всей области — дно чистить. Вальщики у них прилично получают. Суммы немаленькие возить приходится.
Митрич протяжно вздохнул и задумчиво пропел:
— «…Все могут короли»… Слышь, проверяющий, а что у вас там, в Москве, слышно? Правда, что ли, Пугачиха с Боярским женятся?
— Не знаю, не спрашивал, — рассмеялся Трошин.
2
На дороге стало почище, и Митрич включил наконец третью передачу. Но все равно, когда добрались до места, часы показывали уже второй час.
— Слышь, дальше не повезу — тут вокруг объезжать, считай, четыре километра, да еще и под горку — на обратной дороге не подымусь, заглохну. Тебе дойти быстрей — вон, по стежке, метров триста, там под горку, и сверху лесничество увидишь сразу.
— Как скажешь, — легко согласился Трошин и спрыгнул с подножки, окунув ноги в серую пыль.
Митрич бибикнул на прощание, развернулся и укатил, оставив Трошина посреди скошенного поля, наполненного стрекотом кузнечиков.
Лесничество являло собой порядком обветшавшую избу с навесом и парой сарайчиков. За кривой изгородью проглядывал огородик, довольно ухоженный.
У крыльца стоял, уткнувшись передом в куст крыжовника, заслуженного вида «Днепр» с люлькой. Под ржавчиной и грязью угадывалась изумрудно-зеленая покраска.
— Хозяева! — бодро крикнул Трошин.
На звук вышел старый мохнатый пес. Он лениво понюхал воздух и улегся в тени сарая, потеряв к гостю всякий интерес.
Наконец появился хозяин. Василий Андреевич оказался шустрым, ладно сбитым мужичком лет под шестьдесят. На селе люди зреют рано, вот и у него лицо было обветренное, опаленное солнцем, совсем стариковское. Но при этом было видно, что весь он еще полон сил, сыт солнцем, чистым воздухом, простой хорошей пищей и физическим трудом. Глаза с любопытством блеснули из-под козырька клетчатой кепки.
— Ты, что ли, командировочный? Долгонько добирался. Как звать-то? Пойдем, чаю быстро дам — и будем собираться, время не раннее.
Хозяин оказался очень простым в общении, и Трошин с первых же слов стал называть его просто Андреич.
Параллельно с чаем Трошин по карте и на пальцах объяснял хозяину, куда им надо попасть. Тот хмурился и кусал ноготь, и наконец вынес вердикт.
— Так это ж Орловская усадьба! Никак туда не добраться. Там вода уже неделю стоит. Все залило.
— Как залило? — Трошин переменился в лице и оставил кружку. — С верхом, что ли?
— Ну, не с верхом, скажешь тоже… Но я так скажу, мокровато там. Только на плоскодонке можно подойти.
— А есть плоскодонка?
— Есть… — задумчиво кивнул Андреич. — Но до нее идти надо. Километров шесть, по буеракам — если напрямик. Часа за полтора доберемся. А время и так не ранее.
— А мотоцикл?..
— Не, там мотоцикл не поможет. Слушай, а может, ну его? Завтра с утречка двинем, все успеем. А?
Трошин покачал головой.
— Тут вопрос очень срочный. Сегодня надо. Позарез.