Инспектор Метьюс оторвался от чтения и глянул в окно. На площади два бульдозера медленно сгребали в кучу строительный мусор. Из мешанины бетона и арматуры время от времени выпадали куски окровавленной плоти, и тогда вспыхивало пламя. Огнеметчики из отдела зачистки работали добросовестно. С огоньком.
«Время! Слишком долго смотрел! Черт! Черт!» Инспектор резко отвернулся от окна, выхватил из нагрудной кобуры пистолет. Хотел укрыться за столешницей и вдруг остановился, осознав, где — а точнее, «когда» — находится. Он долгое время жил в зараженном Чикаго. Это кого хочешь сделает параноиком. Ни физическая подготовка, ни огневая мощь, ни особый нюх не давали там преимущества. А вот чувство времени, вбитый в голову чертов хронометр позволял сохранить шкуру или хотя бы умереть человеком.
Глава 1. Фельдшер
#2. Сейчас скажу очень важную вещь. В нашем мире есть люди и синяки и еще есть лажа. Херня, которую говорят по «Радио Спасения». Мол, зомбаки — мертвы, типа они такие, как в фильмах Ромеро или игрушках вроде Black zone. Доказать, что это полный бред, как два пальца откусить. Короче, так: наше тело — это машина из мышц, костей и крови. Чтобы она работала, нужна команда, которую дает мозг. Этот живой комп у нас в голове выгнивает в момент, едва тело умирает. Нет мозга — нету мультиков. Вот такие пироги с крысятами. Не слушайте уродов из радио. Зомби — живы. Я это точно знаю…
— Она выла всю ночь и дергалась… Я думал, поводок порвет…
Парень носил комбинезон вроде летного и навороченную разгрузку с большим числом карманов. То ли снял с какого-то мертвого омоновца, то ли наведался в армейский магазин. Волосы острижены почти под ноль. Нос с горбинкой, глаза зеленые. На острове его называли Лазарь. Здесь у всех были свои прозвища.
— Плохо себя вела, да? — Фельдшер подошел к девушке. Совсем еще молоденькая. По-восточному изящная. Кажется, ей семнадцать, но выглядит еще младше. Он знал их еще до трагедии. Обоих. Приходили в центр на диспансеризацию. У мальчика — очень высокий болевой порог. Нужно постоянно за собой следить. Девочка была вполне здорова, хотела сдавать на разряд по художественной гимнастике. Не успела. — Вы же знаете, Костя, сегодня семнадцатое сентября, а значит…
— Полнолуние, я знаю. Все синяки его чувствуют. Прутся на северо-запад. Только на фига?
— Они к морю идут. Зов луны. — Фельдшер обработал раны на шее и запястьях девушки. Принялся расстегивать намордник.
— Эй, аккуратнее, она сейчас не в духе, цапнуть может, — забеспокоился Лазарь.
— Предупрежден — значит вооружен. — Фельдшер снял намордник, не дожидаясь реакции, зафиксировал голову больной и привычным движением заставил открыть рот. Зубы были в порядке. Девушка издала тихий стон, попыталась вырваться. Пришлось вернуть намордник на место. Кроме ссадин, видимых причин для беспокойного состояния не было. Если только… Фельдшер опустился на колени.
— Что вы делаете? — тут же спохватился парень. «Надо же! — подумал эскулап. — Сними наручники и маску, и девчонка сожрет его и не поморщится, а паренек продолжает с ней возиться. Любит». Фельдшер удовлетворенно кивнул. Догадка подтвердилась.
— Месячные? — удивился Лазарь. Достал из кармана разгрузки потрепанный блокнот, полистал. — Вот же график. Через три дня должны… Чего так рано-то?
— Это может зависеть от сезона. Гормональный тонус тоже нельзя сбрасывать со счетов. Видите ли, у инфицированных летаргия протекает так же, как и у обычных людей — неравномерно. Есть более и менее активные фазы. А в сочетании с лунатизмом… Даже не знаю. Могу предположить, что иногда зомби близки к пробуждению.
— Скажите… Я все хотел спросить, — парень замешкался. — Вы уверены в своей теории, что зомби — это живые люди, у которых летаргический сон сочетается с лунатизмом… То есть вы верите, что синяков можно вылечить?
Когда речь зашла об исцелении, взгляд у Лазаря сделался совершенно безумным.
«Одержим надеждой! — Фельдшер тихонько вздохнул. — Зачем я его раззадориваю?»
— Послушайте, Лазарь… э-э… Константин, — это все только теория, рассуждения. А по сути — пустая болтовня. Я же всего лишь фельдшер. Вы бы вот лучше о себе подумали. Это кроме всяких зомби. Зеркало нашли? Осматриваете себя регулярно?
— Меня Вертолетчик осматривает, — отмахнулся Лазарь.
— Этот тип, который говорит с голубями на разных языках и ходит ловить рыбу в сухой фонтан, иногда забывая дома удочки? Господи, Костик, да он же невменяем! Вам следует попросить кого-то другого.
— Больше к нам никто приближаться не хочет. Боятся, вдруг Ташка меня уже укусила, и я тоже скоро обращусь, — насупился Лазарь.
— Я не говорю, что они правы, но их можно понять. Все жители Балчуга прошли через атаки инфицированных. И чаще всего это были близкие им люди. Для ваших соседей зомби — всегда опасность. Слабые от них бегут, сильные — стремятся уничтожить врага.
— Мы им не враги, Таша не враг! Она больна, ей помочь нужно! Я… я ей мясо даю каждый день. Она не голодает. Не должна напасть, — казалось, Лазарь сейчас заплачет. Но нет, вздохнул глубоко, успокоился. Значит, не осталось слез.
— Вот, возьмите. — Фельдшер порылся в ящике, передал юноше упаковку тампонов. — И вот эти таблетки. Это сосудорасширяющее, должно снять неприятный эффект. Попробуйте давать ей с мясом…
Глава 2. Остров
#3. Балчуг. Я раньше думал, что это только гостиница для нуворишей. Потом, что — район. Хрен там! Это целый остров. По форме похож на банан или на пиявку — кому как нравится. Никакого фрейдизма. С одной стороны Обводной канал, с другой — Москва-река. Место — зачетное, надежное. Правда, сейчас в канале и в реке воды мало. Но синяки все равно не лезут. Они, как звери — залипают на маршрут, которым ходили раньше. Так Фельдшер говорит и еще книжник Андрей.
На Балчуге три общины. Одна на Стрелке, где фабрика «Красный Октябрь». Наша — у военных складов. И еще одна — возле старой ГЭС. Была четвертая, у Швейцарского отеля, но там что-то не срослось и почти всех выжрали.
Лазарь с Ташкой вышли из дома, где квартировал Фельдшер, и нос к носу столкнулись с чебуханщиком Ринатом. Ушлый Ринат содержал единственную на острове столовую. Над входом красовалась вывеска, собранная из букв, которые хозяину удалось раздобыть в большом городе или выменять у книжников на еду. Надпись гласила: «Чебухана», — и очень всех забавляла. А Физик-шизик высокопарно именовал ее «Элитный ресторан „Шаурма“».
— А-а… Костик-джан! — обрадовался Ринат — Все в порядке? А я вот, видишь, с зубом маюсь. Думаю, зачем мне такой напасть? Пускай Фельдшер выдирает. Придешь сегодня вечером? Мы новый холодильник на складе открыли — баранина, свинина, вай, какой мясо!
Лазарь кивнул. Посмотрел на довольное круглое лицо Рината. Ну как у такого может зуб болеть?
Они миновали пустырь, на котором до эпидемии хотели строить отель, и вошли в арку жилого дома.
Во дворе у подъезда за столом, сколоченным из струганых досок, расположились музыкант Лев Ройт по прозвищу Рабби Роид и книжник Андрей, которого чаще называли Борода. Их разделяла шахматная доска и облако напряженных мыслей. Рядом, у клена застыл в задумчивости дворник Мансур — наследник многих поколений татарских дворников, чудом сохранивший свою национально-историческую аутентичность в центре столицы. Словно в дореволюционные времена, могучий и немногословный Мансур не только мел улицу, но и осуществлял функции дворового стража. Гонял алкашей с детской площадки, задерживал домушников и угонщиков авто, отлавливал и сурово наказывал местных хулиганов, а один раз даже поймал и сдал в милицию двух настоящих террористов. В изменившемся мире он продолжал свою вахту. Поодаль на скамейке сидела Трофимовна. Пожилая женщина с неприятным скукоженным лицом и зычным голосом.
— Костик, доброе утро! — Ройт поднялся из-за стола, протянул руку. Пальцы у него были очень длинные и сильные. Казалось, Рабби может обернуть их вокруг ладони Лазаря не менее двух раз. Музыкант раньше играл в этническом оркестре «Лехаим». Его инструментом была огромная виолончель. Когда в общине при Доме музыки случилась вспышка стазиса, Лев Ройт бежал, захватив с собой только любимый инструмент. Он явился к военным складам в оборванном фраке с огромным чехлом за спиной. Все его товарищи по оркестру, включая дирижера, знаменитого Гарри Рубинштейна в одночасье превратились в алчущих мяса монстров.
Костик с искренней радостью принял рукопожатие Ройта. Ему нравился этот многословный, нескладный, но бесспорно добрый и безобидный человек.
— Я, видите ли, никак не могу преодолеть бомбейскую защиту господина Бороды. — Ройт яростно вцепился в свои редеющие черные кудри, извлек из нагрудного кармана вторые очки, нацепил их поверх первых и принялся изучать шахматную доску, словно хотел таким образом разглядеть верную тактику.
— Безнадежно, мой дорогой музыкант, безнадежно, — пророкотал книжник. — Вот если бы вы приобрели у меня учебник по шахматам Франсуа Арманта инфолио, семьдесят третий год, в прекрасном состоянии…
— Вы слышали? Этот человек желает меня разорить! — Черные глаза Ройта за стеклами двух очков казались огромнее и печальнее обычного. — Откуда, скажите на милость, откуда я возьму средства? Вот если бы вы дали мне почитать книгу на время…
— Исключено, любезный друг, совершенно исключено. У меня, знаете ли, не библиотека. Но выход есть, у нас тут ожидается небольшое собрание книжников, вы могли бы поиграть нам на своем инструменте…
За густой черной бородой Андрея нельзя было разглядеть улыбки, но он явно был доволен.
— Что с вами делать? Я согласен, — сдался Ройт.
— Вот и славно. Здорово, Лазарь. — Борода отчего-то ни с кем не здоровался за руку. Он был очень замкнутым человеком, и про него почти ничего не было известно. Знали только, что до эпидемии он жил где-то на острове и торговал книгами. Много пил. Теперь его социальный статус был значительно выше. Книги — да и любая печатная продукция — стали на Балчуге одними из основных предметов мена. Предприимчивые и смелые книжники дожидались, пока луна позовет зомби на северо-запад, и отправлялись в Большой город на поиски библиотек и других источников знания. Добывали они и просто полезные вещи, например, те же буквы для вывески заведения Рината.