Когда я услышала эту новость, дышать стало немного легче.
– Это хорошо. Я рада.
Он уклончиво хмыкнул, протягивая мне тарелку.
– Ну и… как поживаешь?
Арчер выронил тарелку – та с громким стуком приземлилась в раковину – и повернулся ко мне, в его взгляде читалось напряжение.
– Ты знаешь, да?
Я не была готова к такой внезапной перемене в настроении.
– В смысле? – спросила я.
– Ты знаешь, – с нажимом повторил он. – Я прав? Ты знаешь о пересмотре дела. Ну, конечно, знаешь. Откуда?
Я виновато выдохнула, взяла тарелку, которую выронил Арчер, и принялась ее мыть.
– В сегодняшней газете была заметка.
– Что?
– А когда не увидела тебя в школе, подумала, что ты наверняка здесь, с семьей.
И без лишних слов было понятно, что Арчер и Реджина сейчас не в лучшем состоянии. Я могла бы сказать ему, что все будет хорошо, что шансы Сен-Пьера на освобождение крайне малы, но ему бы не стало от этого легче. Я знаю лишь то, что рассказал мне в пятиминутном разговоре мистер Монро. Мой отец – один лучших адвокатов города, но сама я непозволительно плохо разбираюсь в праве.
– Просто… может, пойдешь встанешь за стойку? – сказал Арчер, возвращаясь к горе грязных тарелок, избегая моего встревоженного взгляда. – Думаю, ты уже успела разобраться, что там нужно делать.
– Ладно, – ответила я. – Могу встать.
Я вышла из кухни и оставила его одного, хотя мне и очень хотелось остаться. Даже необязательно разговаривать или смотреть друг на друга. Я просто хотела, чтобы он знал, что я рядом. Ему не нужно через все проходить одному – особенно сейчас. После двух недель общения с Арчером я почти научилась понимать, когда ему нужно побыть наедине с собой.
В пять часов люди начали возвращаться с работы, и посетителей стало больше, так что Арчеру пришлось присоединиться ко мне в зале, хотя за все время он не сказал мне ни слова. Я принимала заказы и рассчитывала гостей, пока Арчер работал проворно и без запинки, готовя напитки и разогревая сэндвичи и супы.
Оставалось пять минут до конца рабочего дня, и я уже начала убираться перед закрытием, когда входная дверь распахнулась и кто-то вошел, впуская за собой снежный вихрь.
Я оторвалась от протирания столов и заговорила:
– Здравствуйте! Сейчас кто-нибудь…
Я прервалась на полуслове и затихла, когда вошедший мужчина снял с шеи шарф и стряхнул снег с элегантно уложенных седеющих волос.
– Мистер Ван Окен?
Услышав свою фамилию, папин бизнес-партнер глянул в мою сторону и удивленно улыбнулся.
– Хэдли? Вау! Ты только посмотри! Сколько лет, сколько зим!
– Эм…
Я не знала, что сказать. Я видела Рика Ван Окена всего пару раз с тех пор, как он стал папиным бизнес-партнером, мне тогда было тринадцать. Удивительно, что он вообще вспомнил, что у Кеннета Джемисона есть дочь. Судя по тому, что мне о нем известно, Рик богаче царя Мидаса. И да, «Кофейня мамы Розы» находится на Манхэттене, но в гораздо менее элитной части, чем та, в которой обитал Ван Окен. Как его занесло в эти края?
– Ты здесь работаешь? – спросил Ван Окен, подойдя ко мне.
– Эм, да… – неловко ответила я.
– Здорово, здорово, – сказал он, потирая руки в перчатках. – А Реджина Моралес здесь?
Это сбило меня с толку еще больше, чем сам визит Ван Окена в кофейню вроде этой. Откуда он знает Реджину? Такие люди, как Ван Окен и Реджина Моралес, принадлежат к разным кругам, которые обычно не пересекаются, разве что вселенная не решит выкинуть какой-нибудь фокус.
– Э-э, да, наверное, – медленно произнесла я. На самом деле, это мне было неизвестно. Я не видела ее со вчерашнего вечера. – Погодите секунду, хорошо? Эй, Арчер? Арчер!
– Я тут, на кухне! – услышала я из-за двери в задние помещения.
– Можешь, пожалуйста, подойти на секунду?
Через несколько секунд Арчер вышел из кухни и нахмурился, заметив мистера Ван Окена.
– Твоя мама случайно не здесь? – нервно спросила я.
– А кто спрашивает? – Арчер не стал церемониться.
Он явно не был рад незнакомцу, заявившемуся под закрытие кофейни, к тому же еще и разыскивающему его маму.
– Рик Ван Окен, – представился мистер Ван Окен, подходя ближе и протягивая руку. – Ты, наверное, меня не помнишь, но я раньше работал в окружной прокуратуре. Выступал на стороне обвинения в суде над твоим отцом.
Я стояла, разинув рот так широко, чтобы могла бы поймать парочку мух. Рик Ван Окен, папин бизнес-партнер, был обвинителем в суде над отцом Арчера за убийство первой степени.
– Я слышал, что он требует пересмотра решения суда. Знаю, тебе немного странно видеть меня здесь, – продолжил мистер Ван Окен, – но я помню то дело. Было… непросто. Я бы хотел поговорить с твоей мамой о том, чтобы, если понадобится, представлять вас в суде.
Арчер глубоко вдохнул, открыл рот, чтобы ответить, но издал лишь раздраженное ворчание. Тогда он жестом пригласил гостя на кухню. Мистер Ван Окен, кажется, понял, что Арчеру непросто говорить об этом, и прошел с ним за угол, затем на кухню и по лестнице наверх, в квартиру.
Я плюхнулась на диван, чувствуя, как одежда липнет к телу от холодного пота. Закрыла глаза, молясь, чтобы хоть на одну секунду мысли перестали бешено роиться в голове. И подпрыгнула от неожиданности, когда пару минут спустя Арчер опустился на диван рядом со мной со своим обычным непроницаемо-угрюмым выражением лица. Интересно, сколько я здесь просидела?
Было бы совсем нелепо задать вопрос: «Все ли нормально?», так что я остановилась на:
– Как Реджина?
– Удивлена, – сухо произнес Арчер, наклоняясь, чтобы опереться локтями в колени, сцепляя руки под подбородком. – В порядке. Не знаю. Мы все уже забыли, что Ван Окен был государственным обвинителем в том деле. Но, кажется, она рада, что он пришел, – продолжил Арчер. – С ним хоть что-то прояснится. Даже сказал, что займется нашим делом pro bono[11]. Наверное, копит часы опыта или типа того, но тем не менее.
– Тогда это хорошо, – медленно ответила я. – Хорошо.
Арчер глянул на меня, уголки его губ хмуро опустились.
– Ты выглядишь так, будто тебя сейчас вырвет.
– Нет-нет, все нормально, – я замотала головой. – Со мной все хорошо.
– Ага, выглядишь ты не очень хорошо. О чем ты думаешь?
– Рик Ван Окен – бизнес-партнер моего отца. Они уже пару лет являются совладельцами фирмы «Уотсон и Блумфилд», с тех пор как прошлые владельцы ушли на пенсию.
Если Арчер и удивился, ему удалось скрыть эмоции под маской совершенного безразличия. Когда он заговорил, его голос был столь же монотонен.
– Ты шутишь.
Я помотала головой, сдерживая тяжелый выдох.
– Нет, – ответила я. – Я не знала, что мистер Ван Окен раньше работал в окружной прокуратуре. Он из родовитой богатой семьи. Почему-то я всегда считала, что он с самого начала занимал высокое положение, как сейчас. Это… странно.
– Странно, – повторил Арчер. – Странно, что бизнес-партнер твоего отца случайным образом оказался обвинителем в уголовном деле моего отца? Нет, не странно – это просто бред какой-то. Как ты могла об этом не знать?
Я пожала плечами.
– Не то чтобы мы проводили много вечеров в его теплой дружеской компании, да и папа никогда не обсуждает со мной дела. Я даже о твоем отце не знала, пока ты мне не рассказал.
– Ты доверяешь этому Ван Окену?
– Я почти его не знаю.
– Могу только сказать, что он один из лучших. Твоя мама в надежных руках.
Арчер вздохнул, зарываясь пальцами в волосы.
– Надеюсь. Последнее, что хотела бы услышать моя мать, – что наши шансы в суде ничтожны.
– Каждый человек, осужденный за тяжкое преступление, имеет право подать заявление о пересмотре судебного постановления, но это не означает, что он обязательно выйдет, не говоря уже о том, что дело вообще может не дойти до суда.
Арчер озадаченно уставился на меня.
– С каких пор ты слушаешь то, что рассказывают на уроках государственного строя США? – скептически спросил он.
– С тех самых, когда решила, что четверка меня больше не устраивает, – ответила я, мысленно радуясь, что нашла время поговорить с мистером Монро. Я подумывала о том, чтобы поговорить еще и с папой, но не смогла придумать способ упомянуть это дело, не приплетая Арчера и прошлое его семьи. – И, как видишь, усилия не прошли даром.
Если подумать, я давно могла бы попросить папу помочь мне с этим предметом, но как же неловко выглядели бы наши занятия. Как-нибудь справлюсь сама.
– Люди постоянно находят способ обойти закон, – сказал Арчер. – Кто знает, вдруг моему отцу тоже повезет?
– Очень сомневаюсь.
Мы с Арчером одновременно подпрыгнули, когда раздался голос мистера Ван Окена, и, обернувшись, увидели их с Реджиной в дверях.
– Сен-Пьер будет сидеть. Я об этом позабочусь.
Несмотря на уверенный тон мистера Ван Окена, Арчера его слова, похоже, не успокоили.
– Почему вы так уверены?
– Арчер, – укоризненно прервала Реджина. – Не надо…
– Потому что, – сказал мистер Ван Окен, – доказательства против вашего отца были железные. Отпечатки на орудии убийства. Дубликат ключа от дома в кармане. На одежде кровь Кристофера Моралеса. Если в деле и была какая-то неувязка и суд решит пересмотреть приговор, ему понадобится ну очень хороший адвокат. Но никаких неувязок нет. Ему откажут.
Прежде чем Арчер успел возразить, он повернулся к Реджине и сказал:
– У вас есть моя визитка. Звоните, если появятся вопросы или что-то будет беспокоить, хорошо?
– Хорошо, – Реджина кивнула, натянуто улыбнувшись. – Спасибо, мистер Ван Окен.
– Пожалуйста, зовите меня Рик. По возможности буду держать вас в курсе, но, уверен, все закончится хорошо.
Мистер Ван Окен пожал Реджине руку, еще раз улыбнулся мне и, кратко кивнув в сторону Арчера, вышел из кофейни навстречу продолжающемуся снегопаду.
Когда за ним захлопнулась дверь, мы втроем переглянулись.