Мира, подойди» — позвал низкий голос, звучащий словно внутри её головы, похожий на игру музыкального инструмента с толстыми струнами.
Странно, страшно ей не сделалось. Наоборот, словно магнитом к нему потянуло.
«Чую человеческий дух. Ты пахнешь не здешними травами, цветами и камнями. До чего же приятный аромат у твоего мира. Как много времени прошло с тех пор, как я летал в твой мир. Молодая ты, как побег дерева. Никогда не видела драконов?»
Мира отрицательно покачала головой.
«Уже совсем скоро я вернусь домой. Моё время почти вышло»
— Вернётесь домой? В людской мир?
«Нет, девочка. Я вернусь в землю, из которой когда-то вышел. Ты хочешь домой? Ты права, живым не место в мире Нави. В отличие от людей, драконы не боятся смерти. Мы живём полной жизнью, берём, что хотим и ни о чём не сожалеем на исходе лет»
— А умирать больно?
«У тебя доброе сердце, — заметил дракон. — Нам дано тоже, что и всем живым в Яви, будь то радость или боль жизни, или грусть и одиночество смерти. Я прожил более чем длинную жизнь, даже по меркам дракона. Пришло время дать жизнь другим. Сейчас я уже не могу вернуть тебя в твой мир. У меня не осталось сил, чтобы взлететь, но я могу поделится воспоминанием о нём»
— …?
Земля с молодой зенью травы стремительно проносится перед глазами. Куда она так торопится? Впереди только обрыв. Она уже почти у самого края. Прыжок. Сердце замирает где-то в груди от испуга и тут же окунается в море блаженного восторга. Она летит! О, Боги! Это лучшее в жизни мгновение.
Сердце из груди вываливается, но не от страха, а от распирающих эмоций. Наложились они на её чувства и заполонили всё составляющее. Счастье безграничное, глубокое, как небеса, по её венам разливается. Крик из горла от восторга рвётся, да не крик, а рык дикий.
Посмотрела она вправо и видит: крыло перепончатое, багряного цвета, расправлено, натянуто, по волнам воздуха планирует. Слева второе такое же. А вокруг — красота невозможная! Синева неба, зелень травы и лесов внизу, блеск рек, вечно куда-то бегущих…
Взгляд уже направлен на горизонт. Время замедляется, всё уходит на второй план — есть только она и Небо. Вокруг тишина. Только еле-еле слышны потоки ветра, проходящие через крыло. О, Боги! Она сейчас задохнётся от восхищения. Полёт в горах — это совершенно другое! Она упивается красотой этого мира.
Ветер овевающий напоминает… о чём?
О глубинах коих она и не догадывалась. И ореол этот, слышимый, действительный, нежным образом возводит земная природа, утверждая смелость её. Испытывает ненасытной свободой воздуха. До каких высот смелость твоя? Ты — момент, ты — мгновение в мыслях. Но глубины памяти невесомые, безграничные, вдруг оживают, развёртываются вневременным состоянием. Всё — знак нам, всё — ключ, ответ в нас давно лишь слова не звучат. Дух читает Душу, а Душа — весь мир. И где внешний, где внутренний?
А потом снижение по нисходящей спирали, чешуйчатое крыло на горизонте да так, что его видать почти полностью. Огромное мощное крыло… Тишина и плавность полёта разлетаются в мгновение! Безумная скорость, шум ветра в ушах она несётся к земле, виток — и выход вверх, её словно подбрасывает — состояние невесомости! Взгляд на крыло. С ним всё в порядке. Что это было такое? Она подлетает к земле…
Глава 12. И лесом мы пойдём
Он чертовски устал. Устал бежать и без конца скрываться. Он остановился. Дыхание вырывалось из пасти громким свистом. Затем сжал челюсти, чтобы звук заглушить, и навострил уши. Вроде тихо. Отстали? Он оглянулся, пытаясь понять, где находится. В этом сосновом лесу ему не приходилось бывать. Впереди, позади, с боков — всюду стояли тёмно-зелёные, почти чёрные сосны, и лишь кое-где у корней сквозь пласт хвои пробивалась какая-то бледная травка. Могучие, стройные стволы стояли точно колонны, поддерживая тяжёлый свод тёмной зелени. Тёплый, густой запах смолы наполнял воздух. Взгляд упал на небольшой лаз под корнями. Он залез туда. Если неделю назад ему кто-нибудь сказал хоть в шутку, что его будут загонять сворой собак, он не поверил бы никогда.
Он до последнего был верен Богдану. А может, ему просто хотелось верить ему. Сбежав в ночь, да поуспокоившись, подумал, что не дал другу даже шанса объясниться. Василёк честно ждал в лесу весь следующий день, но Богдан так и не явился. Тогда он вокруг Звенигорода стал ходить, подбираясь всё ближе к усадьбе, в надежде услыхать чего. Затем голод одолел. Стащил он курицу и ни откуда-то, а со своего двора. Стоит только вспомнить, как… Брр… в горло лезут перья, не отплюешься.
Полдня уж гонят, не передохнуть. А догонят, что тогда? С волком короткий разговор на острие метала. Ах! Если бы мог сказать отцу родному, что он Василёк. Во всем виновен был Богдан — колдун проклятый! И слёзы наворачивались на глаза. Но что он мог? Скулить?
До чутких ушей волка донесся далёкий собачий лай. Василёк напрягся. Вскоре собаки отыщут его по волчьей вони. Пора опять бежать? Он выскочил из-под корней и понесся среди сосен. Не преодолев версты, натолкнулся на ещё одну стаю собак. Резко развернулся и кинулся в другую сторону. И там засада поджидала. Осталось только прямо. И тут взлетело тело в небо. Он забарахтался лапами, но лишь сильнее запутался в сети. Поймали.
Вот так бесславно закончится жизнь Звенигородского княжича Василька? Печалила его не смерть сама, а то, что никто так и не узнает, куда пропал он. Внизу беспрестанно лаяли собаки, оглушая. В прыжке они пытались ухватить его за хвост или за лапу. Василь, как никогда вдруг осознал, что хочет жить, пусть даже в шкуре волка.
— Убрать собак! — велел молодой мужчина, восседающий на чёрном жеребце.
Сопровождающие его ловчие незамедлительно выполнили указание. Мужчина объехал вокруг сети, со всех сторон оглядев его.
— Для волка необычен цвет синих глаз, — заметил тот, сверкая льдинками в своих глазах.
Василь не выдержал и глухо зарычал. Тот усмехнулся, спешился. Нож лязгнул, выскользнув из ножен. Незнакомец замахнулся и верёвку сети обрубил. Василь лишь тихо ухнул, грохнувшись на землю. Он приторочил к седлу удерживающую Василька сеть и, вновь вскочив на коня, двинулся куда-то лесом. Василь был рад, что шкура волка толще, и боли от такой поездки он не ощущал. Его подтащили к поляне, на которой их ждал тот, которого Василь увидеть никак не ожидал.
— Княжич Василёк, я полагаю. Мы с тобой встречались ранее, если помнишь. Я волхв богов Сновид.
Он помнил, но ничего не понимал. Волхв сделал несколько шагов к нему, хрустя сосновой хвоей под ногой.
— Не знаю, захватило ли твой разум животное начало, но ты послушай, что я тебе скажу. Потом я задам один вопрос. Все эти годы в вашем доме прятался колдун под именем Богдан, — произнес тот, но это всё уже известно было Василю. — Он от меня сбежал в мир Нави, надеясь скрыться там, с собою прихватив твою сестру, — а этого Василь не знал и от злости зарычал.
Так что же волхву нужно от него?
— Хочу, чтобы ты знал: чем дольше ходишь волком, тем быстрее перестанешь существовать как человек. В окончании ты превратишься в зверя. В моих силах тебе помочь. Я даже наделю тебя речью. Но при одном условии, — он положил руку на плечо мужчины, что поймал Василя в сеть: — Это князь Владимир, сын Всеволода Великого. Вы отправитесь с ним в Навь. Там ты убьёшь Богдана и вернёшь свою сестру. Согласен?
Лишённый языка он не знал, как же ответить и выразить согласие. На силу выдавил из себя утробное:
— Угум.
Жрец подошел и руку на голову его сложил:
— Наделяю тебя речью человека, что прячется внутри у волка.
— Я смогу говорить? — спросил удивленно Василёк своим голосом.
И вновь Мира на земле стоит, всё другим видится. Закрылось око жёлто-красное. Снова чувства только ей принадлежат. Закружилась голова от перемен таких, пошатнулась она. Богдан её тут же поддерживать кинулся. По первости хотела она его помощь отринуть, да чувствует, не выстоит без поддержки.
— Никак я летала, — тихо молвила Мира.
— Смотреть змеям в глаза дело опасное, зачаруют, — согласился Богдан.
— Дюже странно, но он не показался опасным, — Мира призналась.
— Юда — старый дракон. Его умирающее тело дарует жизнь растительности.
Мира словно очнулась поспешила из заботливых объятий выбраться, оглянулась:
— А где остальные? — на поляне лишь они двое подле серой скалы стоят.
— Улетели.
Помолчали они какое-то время Богдан говорит:
— Давай возвращаться. Обратная дорога дня два займёт, никак только завтра воротимся.
Видит Мира, на лице Богдана тень волнения лёгкого.
«Никак боится, что добровольно не пойду» — догадалась Мира.
Решила она не глупить, куда ей в этих чужих лесах деться. Последовала она за ним.
— Скажи мне, твой замок на спине огромного дракона строен? — высказала догадку Мира.
— Я тебе больше скажу, сам Юдо его вырастил. До сих пор замок новыми комнатами и залами полнится.
Честно сказать, Мира даже не удивилась. Куда не плюнь в этом мире повсюду магия, но вот кое-что другое заинтересовало:
— И за какие заслуги такие заботы? — спросила она, а сама ничего хорошего не думает.
А Богдан хитро улыбается:
— Трудно объяснить мотивы Великого. Ходят слухи, что благоволит Юдо людям. Русалки как-то сказывали, что в далёкие времена он в Яви обитался и женат был на деве человеческой. Оттуда и слабость душевная к людям тянется.
«Это же кто согласится замуж за ящера выйти?» — думает Мира, а в душе надежда затеплилась.
Понимает она, что драконы между мирами перемещаются. Значит, если получится одного из них уговорить, то он на спине её в мир человеческий отнести сможет. Дело за малым станется. С чешуйчатым каким договориться…
Так задумалась, что не сразу услышала, как Богдан к ней обращается. Приостановил он её, за руку тронув:
— Мира, прошу, надень мой подарок. Путь до замка не близкий, подвеска тебя моей силой защищать будет, — и лунницу ей протягивает, которую она недавно в угол комнаты выкинула.