— Видимо твоя жена тебе очень дорога.
— А как же иначе! — горячо воскликнул Ростик.
— Ох! Молод ты, — Сновид усмехнулся и дополнил: — Иначе по-всякому бывает.
— Есть у вас травы от хвори какие?
— Мне чтобы решить, могу ли я вам помочь, надо на жену твою посмотреть. Хороший человек она, говоришь?
— Да! — кивнул Мирон.
— Ну, ладненько. Как далеко ваша деревенька находится?
Хоп и опять она на пороге светлой избы. И уже во двор Ростик со Сновидом выходят. Только дверь за их спинами закрылась, жрец тихим голосом говорит:
— Нет у меня для тебя, парень, хороших слов. Нет травок таких, чтобы её состояние улучшилось. У неё что-то врождённое. Эта хворь её изнутри точит. Не долго ей осталось, скоро Мара её приберёт.
Видит Мира, как лицо Ростика ужасом смертельным перекосилось. Он так на колени перед жрецом и рухнул, за платье схватился, из глаз слёзы градом покатились:
— Правы вы, она всегда хворой была. Я Снежу с детства люблю! Жизнь мне без нее не мила. Умоляю, я всё что угодно сделаю, только помогите.
Уткнулся Ростик в ладони, рыдает.
— Хорошо, парень, — вздохнул Сновид. — Можно кое-что попробовать, но обещаний я никаких не даю.
— Согласен! На всё согласен! — сразу вскричал Ростик.
Обрадовался Ростик, а Мире чудится красный проблеск в глазах Сновида.
Снова всё кругом размылось. Чу! Она во дворе, на огороде за домом стоит. А Снежа огурцы с грядки собирает да в корзинку укладывает. Волосы золотые в две косы заплетены, на ней рубаха платьем кроена, цвета серенького для работы, да передник цветастый. Любит, видимо, Снежа всё цветное и яркое.
— Как же я рада, что тебе полегчало, Снежа!
Встрепенулась девушка и назад оглянулась, а у тына две девицы стоят, в чертах лица с её мужем Ростиком схожи.
«Сестры его» — догадалась Мира.
— Здравствуйте, сестрицы, — Снежа их поприветствовала.
— Долго же ты в этот раз болела, — заметила старшая сестрица. — Я, грешным делом, думала, что и не поднимешься. Прости уж меня.
— Да, — подтвердила младшая и как-то совсем неуместно пошутила: — И как наш братец другую-то не нашёл.
Дрогнула улыбка у Снежи, выдавая боль от слов необдуманных.
— Не мели глупости, — нахмурилась старшая. — Всем известно Ростику только Снежа нужна.
— Да, везёт Снеже, — вздохнула младшая. — За моим глаз да глаз нужен. Вот Ростик у нас невезучий, угораздило же его в тебя болезную влюбиться.
Закатила глаза старшая. Честно сказать, Мира с трудом сдержала желание влепить подзатыльник этой младшенькой, поучить уму разу, так сказать. Вот и носит же людей земля. Кидают гадости в лицо и ничем не мучаются. Даже угрызения совести их не терзают.
— Не слушай её, Снежа. Несёт всё, что в голову придёт. Знаешь же, дурная она у нас, — вздохнула старшая.
Снежа кивнула, улыбнулась натянуто.
— Чего это я дурная? — возмутилась младшая.
Тут уже Мира не сдержалась, пробрало её. Взяла и влепила подзатыльник дурной бабёнке. А её рука насквозь прошла, не задев, не притронувшись.
«Вот оно что, — думает Мира. — Они ненастоящие. Никак чьи-то воспоминания вижу»
— Мы чего это пришли. Ты обед собираешь. Ну, и мы с тобой надумали прогуляться. Давненько мы не виделись, не болтали.
Закончила Снежа сборы. Вместе они в сторону, где мужчины траву косили, да сено к зиме подготавливали, и выдвинулись. По дороге идут, смеются, сплетни деревенские пересказывают о каких Снежа не слыхивала.
— Ох! Я тебе сейчас страшное расскажу, — вымолвила старшая сестрица с придыханием. — Люди сказывают в округе вешница завелась.
— Вешница? — удивилась Снежа.
— Ага, она самая. Ведьма особого рода. Она детишек только рождённых выкрадывает. Бабе какой-то стареть не хочется. Вот она с тёмными силами договор заключила.
— У моего мужа в соседней деревне сестра живёт, так у них пять ребятишек за этот месяц пропало. Ни следа не нашли. Перед пропажей знай: днём сорока на заборе сидит, а ночью дети пропадают. На утро лишь краюха хлеба в люльке лежит, — добавила младшая.
— Страх-то какой, — вздохнула Снежа.
— Тебе чего бояться? У тебя детишек-то нет. Я вот сама радуюсь, что у меня все уж большие, — в своей дурной простоте не заметила младшая сестра Ростика, как погрустнела Снежа. Мире её совсем жалко стало.
«Да что с этой сестрицей не так?! — возмущается про себя Мира. — Вот не зря говорят, простота хуже воровства»
Пришли девушки на поля сенокосные, где большинство мужчин деревенских работают.
— А где Ростик? — удивилась Снежа, не найдя своего мужа.
— В лес неподалёку ушёл, на старые вырубки. Сказал, хочет срубить дерево на дрова для дома, — пояснил один из мужчин и указал куда-то в сторону.
— А не слишком ли давно он ушёл? — задумчиво почесал бороду другой.
Снежа помялась, около полей потопталась и в лес двинула:
— Пойду схожу до вырубки погляжу, — сестрицам сказала.
Идёт Снежа по сторонам все время оглядывается, присматривается, словно по старой памяти двигается. Как коня вороново увидела, подошла ближе и признала скотинку. Гриву погладила, да и конь ей радуется.
— Вран, а ты как тут? — протянула Снежа, задумчиво.
Мира вместе с ней головой вертит, чувствует, что-то должно здесь быть. И правда, рядом землянка, да такая, что если не искать, то и не обнаружишь. Крыши не видать, лишь холмик небольшой, а дверка еловыми ветками скрыта. Снежа туда двинула. Дверь приоткрыла. Звук изнутри идёт, есть кто-то там. Снежа по земляным ступеням спустилась и внутрь вошла. В нос запах неприятный ударил. И обомлела Снежа, а вместе с ней и Мира.
Землянка, не больше сарайки какой. Свет через просветы под крышей лишь проникает. Внутри мужчина, сидя на лавке, что-то в ступе толчёт, а в углу… О, ужас! Младенец, ножками кверху привязанный, висит, с шеей перерезанной. Снежа охнула, корзинку с едой заготовленной выронила и рукой рот прикрыла:
— Ростик? — с дрожью в голосе прошептала.
Тот вздрогнул, словно так погрузился в себя, что окружающего и не замечал до этого.
— Снежа, — удивился муж, жену увидав: — Ты зачем тут?
— Что… что ты делаешь? — в ужасе зашептала Снежа.
Руки дрожат, на глаза слёзы наворачиваются. Подскочил к ней Ростик:
— Ну, зачем, душа моя, сюда ты пришла, — почти простонал он и прочь из землянки жену любимую потянул: — Иди домой. Забудь, что увидела. У нас уже почти всё получилось.
— Что п-получилось?
Дрожит Снежа всем телом, а Мирон её обнял:
— Жрец рассказал, как лекарство тебе приготовить, чтобы тебя от хвори излечить.
Прикрыла Снежа рукою рот, от мужа отринув, а в следующее мгновение её так на землю и вывернуло. Муж к ней помогать кинулся, она руки его отпихивает. Отдышалась чуток.
— Ростик… Ростик… — пробормотала Снежа, словно о чём-то догадавшись: — То мясо, что ты приносил, странное со сладостным вкусом, то…то не кролик молоденький был?
— Не думай об этом Снежа, — за руки её Ростик схватил. — Забудь, как о кошмарном сне. Главное ты здоровая будешь.
Выдернула Снежа ладони свои, за голову ухватилась. Задрожали ноги будто не выдержат груза осознания. Забормотала она неразборчиво:
— Поговаривают вешница завелась… Ты меня такой сделал… Скажи зачем… Зачем ты эти вещи страшные натворил? — слёзы горькие градом из глаз потекли девы прекрасной.
Ростик к ней, она от него. Он бутыль из стекла калёного из кармана достал и Снеже показывает:
— Смотри! Вот лекарство из мозговых молочных косточек вытопленное.
Снежа руками уши зажала, в попытке отгородиться от ужаса.
— Выпей, прошу, чтобы не даром мои труды все прошли, — принялся муж настаивать.
— Нет, нет, — Зашептала Снежа, головой отрицательно завертела, слезами горючими заливаясь.
— Не боись, девица, — голос ещё один в их спор вмешался. Мира обернулась, а за спиной Сновид стоит и говорит, к Снеже обращаясь: — Выпей. И забудешь навсегда о болезнях. Возможно, ты даже обретёшь вечную жизнь. Доверься мне, как твой муж это сделал.
— Это вы? Вы из Ростика чудовище сделали!
Ростик бутыль откупорил, к Снеже кинулся в попытке в рот жёнушке содержимое из бутылки залить. Снежа отчаянно сопротивляется. Он её уж и на землю повалил, челюсть насильно разжал и залил в горло. Закашлялась Снежа. Проснулась в Ростике забота давешняя. Он её приподнял и зашептал слова утешения:
— Всё теперь хорошо будет.
А Снежа вскричала, словно от боли страшной мучаясь, всем телом в судорогах закорчилась. Схватилась она за рубаху мужа любимого:
— Ростик, — имя его из себя выдавила.
И на глазах в скверну, что давече за Богданом с Мирой бежала обратилась.
— Снежа! — закричал Ростик. В глазах безумие полное. Руками по чёрной жиже водит. Одно лишь бормочет: — Почему? Почему?
Вышел Сновид из землянки, куда заглянул, и спокойно так говорит:
— Ты снадобье до конца не довёл. Седьмой ребёнок не разделан, значит, нет его составляющих. Я же тебе говорил, парень, всё чётко надо тут исполнять. Сам свою любимую и погубил, — и прочь пошёл.
А Ростик криком страшным кричит, не остановится.
Закружилось всё, мутным сделалось. Смотрит Мира, а вокруг люди. Мужики с вилами да оглоблями Ростика окружают.
— Где твоя жена, Ростислав? — грозно так один мужик спрашивает. Важный такой, борода серебром лет украшена никак староста.
— Где твоя ведьма-оборотница? — другой добавляет. — Хватит ей детей крадовать.
— Снежа не ведьма! — вскричал Ростик.
За его спиной волна чёрная поднялась, да на люд хлынула. Мира лишь руки успела подставить, лицо закрывая. Сжалась от страха вся, зажмурилась.
Чувствует, что-то прохладное к щеке прикоснулось. Открыла глаза Мира. Нет никого вокруг. Снова она в Ясеневом лесу. Напротив, девушка светлая стоит, что Снежой зовут.
— Помоги нам, — опять говорит ей.
— Как… как я вам помочь-то могу? — с дрожью в голосе Мира спросила.
— Ему, — говорит девушка и на Богдана показывает, что весь скверной опутан и словно бы спит. — Всё ему расскажи. Расскажи, что видели мы. Тот же жрец его продал, который нас обратил.