— Не бойся, Мира, — заметив её состояние произнес Богдан. — Не поддавайся своей впечатлительности. Это молодой лес. В нём ничего не живет, не обитается. Тут нечего страшиться. Знаешь, мне всегда нравилось слушать как ты поёшь. Может споёшь?
Спросил он и улыбнулся. Где-то в глубине души Мира не желала слушаться его указаний, дабы не подумал, что случившийся поцелуй её покорной сделал. Но жутко ей было настолько, не выдержала и запела.
В замок они вернулись ближе к вечеру, преодолев весь путь без приключений, и вдвоём удивлённо замерли на пороге. Шум и гам царил в большом зале. В центре стоял стол, что полнился от еды, в большом камине полыхал огонь, а комнату наполняли чудные звуки гуслей и горячего спора.
— Ты точно мухлюешь! Как такое возможно? Я золотой дракон меня невозможно обыграть! — возмущался Калисса, недавно виденный ей златовласый мужчина.
Только в этот раз на нём отсутствовала часть одежд и золотых перстней, а если точнее, он был в одних шёлковых портках и красных сапогах. На его груди в свете огня блестел золотой амулет в виде змея, пожирающего себя. Златан спокойно откинулся на спинку резного стула и с ухмылкой посмотрел на возвышающегося над ним молодого мужчину:
— Только не говори мне, что я тебя не предупреждал. Я никогда не проигрываю. Если ты думал, что твои чары подействуют на меня, то это твоя ошибка. Недооценив меня, как противника, ты уже проиграл. Глупый, глупый дракон, — с улыбкой закончил Златан.
Калисса тяжело вздохнул и упал на свой стул:
— Я хочу отыграть кольцо с рубином, — глухо озвучил он. — Я его сам делал.
— Снова на те же грабли? — улыбнулся Златан. — Ничему тебя жизнь, смотрю, не учит.
Глаза Калиссы вспыхнули огнем:
— Я буду следить за тобой очень внимательно! — прошипел он сквозь зубы. — Я лучший игрок в кости во всей Нави, даже чертям меня не обыграть.
— Может и лучший, да только я эти игры придумал, — заметил Златан, собирая игральные кости.
Игральные кости? Да это были самые настоящие кости!
«Надеюсь, они не из позвонков человеческих, — подумала Мира. — Хотя кто их знает этих колдунов проклятых»
Затем её внимание перешло на девушку с белыми, как снег волосами, что сидела у камина в серебряном сарафане. На её коленях лежали гусли, струны которых она перебирала своими изящными пальцами. Её серые глаза, с узким зрачком, заинтересованно наблюдали за спором мужчин, играющих в кости. Девушка обличала в песню то, что видела:
— В кости игроков умелых может обыграть. Не играй с драконом, если хочешь жить. А в бою того дракона не убьёшь мечом. Против этого дракона лучше не воюй, — девушка посмотрела прямо на Миру и мелодично добавила: — Не бери дракона ночью на постой. Уведет красавицу невесту в лес он за собой.
Неподалеку в такт музыки кружились пары: три девицы с тремя безликими мужскими тенями, что прислуживали Богдану. В одной из девушек Мира признала Горду.
— Чёрт возьми, что здесь происходит?! — разрушая атмосферу всеобщего веселья, вскричал Богдан.
— О! Вы вернулись, — довольно радостно заметил Златан. — Чертей мы не звали, но если так чертыхаться будешь, то, чего доброго, и Чёрт явится, — рассмеялся он.
— И почто ты такой веселый? — возмутился Богдан, направляясь к столу. — Мира была с тобой, когда её похитили. А я просил её оберегать. Что толку в твоей защите?!
— А чего мне волноваться? — удивился Златан. — Я же знал, что ты в её тени прячешься. Спасибо скажи, что из тени выполз.
Мира заметила, как Богдан на неё опасливый взгляд кинул, и задумалась, а как долго он в тени прятался? Мира уже думала спросить, но Богдан опередил её гневной речью обращенной к златовласому:
— А ты, вообще, что у меня дома без меня делаешь?! Да ещё в таком непотребном виде.
Почесал тот затылок:
— Поговорить хотел.
— С кем?
— С тобой.
— …
— …
— Вы нас в лесу оставили, — напомнил Богдан.
— Ну, мы с сестрой не лошади же ездовые.
— Притащить туда притащил, а обратно?
— Обратно ножками. Сами справились. К тому же прогулка живым на пользу будет.
Глядя на препирательство в комнате полной странных существ и нелюдей Мира совсем, не знала, что делать. А потом порешала, что в любой непонятной ситуации лучше поесть, чем не есть. Уж, больно кушать хочется. Уселась за стол налила квасу да ломать пирога ухватила.
— Мира, с тобой всё в порядке? — взволновано спросил Богдан.
Мира подняла глаза и удивленно отметила, что все присутствующие смотрят на неё. Не понимая в чем дело, она лишь вопросительно приподняла брови.
— Тебя тени не пугают? — поинтересовался Златан.
Мира махнула рукой, прожевала поспешно, и ответила:
— Видимо я своё уже отбоялась.
И совсем не ясно отчего Златан с Богданом обеспокоенно переглянулись.
— Это плохо, — наконец озвучил Златан. — Ты привыкаешь.
— А чаво это? Что с колдунами за одним столом сиживаю это значится?
— Не в этом дело, Мира, — принялся разъяснять Златан. — Когда к миру Нави привыкать начинаешь, то и Навь за своего принимает. Видит тебя, рассматривает, чем наделить, куда направить решает. Если ты так спокойна, то значит дело быстро идёт. Быстрей, чем обычно. Некоторые в Мёртвом городе лет сто прожить могут, пока до них Навь доберётся. Вот живая ты — это плохо.
— Это ещё полбеды, — присоединилась к ним Горда, подружек да теней спровадив. — Слух о живом в Нави не хуже душка человеческого летит, ничем его не скроешь, не ровен час, кое-кто ещё и прознает.
— Верно говоришь, утопленница, — прозвучал голос, словно пощёчина, откуда-то сверху. — Богдан, ты прогневить богов удумал?
Мира обернулась на голос. На ступенях девица стоит немногим старше самой Миры, красоты небывалой. Такую красавицу ей только однажды довелось видеть в Мёртвом городе. Сарафан тёмных цветов богато украшен вышивкой рун алой нити, на плече чёрный кот лежит. Две косы через плечи перекинуты. И вот странность, если одна коса вполне обычная, то вторая словно снизу вверх заплетённая.
— Ворлост тебе поди несколько дней назад доложил, что Богдан из Яви вернулся? — как-то не особо дружелюбно произнёс Златан. — Ты чего так поздно-то объявилась?
Девушка смерила его взглядом, но ничего не ответила.
«Кажись, эти двое друг друга не особо жалуют» — заметила себе Мира.
Покуда девушка к ним спускалась, к ней Богдан подошёл и на ухо шепнул:
— Это Перуница, — пояснил он. — Ты только не волнуйся, я вас с ней сейчас познакомлю.
«Это кто тут волнуется-то?» — удивилась Мира потому, что она-то точно не волновалась.
Она глянула на собравшихся в большом зале: Богдан губу прикусил, Горда руки заломила, Златан нахмурился, Калисса рубаху натянул. Остальные явно переживали, хотя оставалось непонятно почему…
Перуница подошла к столу, встав во главе против места, где сидел Златан, и облокотившись на стол, прожигая последнего взглядом, зло произнесла:
— Это всё твоя вина! Запудрил мальчишке голову, он кашу и заварил. А расхлёбывать кто будет?
«Интересно, а все ведьмы и чертовки в Нави такие красавицы?» — промелькнула мысль в голове у Миры.
— Не проверишь — не узнаешь, — улыбнулся Златан.
Покуда эти двоё мерились взглядом, чёрный кот с плеча Перуницы на стол спрыгнул, и ловко лавируя между блюд, расставленных на столе, подошёл ближе к Мире и уселся, уставившись на неё. А затем совсем по-кошачьи беззаботно пушистый хвост в одно из яств опустил, помахал там из стороны в сторону. Мира натянуто улыбнулась. Трудно себя убедить, что это не кот. А Богдан, видимо, об этом не забывал, погрозил чёрному кулаком из-за спины Миры, где стоял. И кажись, этот не кот глаза закатил. Или ей показалось?
— Ну, а ты чего любишь его?! — не сразу Мира догадалась, что это с неё Перуница ответа требует, отчего смутилась дико.
Заалели её щеки, как маков цвет. Да разве можно такое с бухтыбарахты вот так в лоб спрашивать!
— Ты её смущаешь, Перуница, — вступился за неё Богдан.
Перуница на него посмотрела, тяжело вздохнула:
— Она даже ответить не может, — и за стол опустилась. — Нужно её обратно воротить, пока Чернобог не прознал.
— Ты же ведающая, взяла бы и проводила девицу домой, — заметил Златан.
— Я же как-то говорила, что дороги забыла.
— Забыла или помнить не хочешь? — не унимался Златан.
Перуница губы поджала и в долгу не осталась:
— Ты сам-то что можешь? Сундуки с добром создавать, да цвет стен с мебелью менять? И про любовь свои сказки сказывать всем, кто готов слушать? Было дело, и я, грешным делом, тебе чуть не поверила. А сейчас знаю: о любви тебе известно не больше, чем кому-либо за этим столом, — горячо произнесла она и умолкла.
— Перуница, Златан, прошу вас, подсобите мне, не ругайтесь, — произнес Богдан примирительно, перешагнул через лавку и подле Миры сел. — Признаю, поспешил. И ты меня, Мира, прости, — он к ней повернулся и прямо в глаза посмотрел: — Я искренне не желаю тебе зла. Но в тот миг, когда я понял, что мне одному в Навь вернуться придется, страшнее всего это для меня стало. Что больше не смогу видеть тебя, не загляну в твои глаза, не увижу улыбки, слёз радости, не услышу смеха радостного. Тебе тяжело принять, что я всё тот же, и мне больно это понимать, но мои чувства к тебе не изменились. Если бы у меня была жизнь, я бы без раздумий её за тебя отдал. И бессмертие бы отдал.
Как он это сказал. Как на неё посмотрел. Невозможно было не поверить в его слова, настолько искренними они были. В прошлом Мира самой счастливой бы сделалась, а сейчас смутилась, не уверенная, что может ответить взаимностью, отвела глаза. И даже поцелуй в доме Остромира не мог убедить её в чувствах. Слишком уж быстро всё происходило. Не было времени даже как следует всё обдумать, привыкнуть.
Богдан словно бы понял её, ни о чем больше спрашивать не стал, а принялся рассказывать остальным о том, что с ними произошло и что скверна поведала. Когда Богдан о Сновиде поведал, Перуница совсем хмурой, как туча, сделалась и больше слова не вымолвила. Даже на вопрос, видящая ли Мира или нет, не ответила.