— Волчок, знаешь, в чём твоя беда? — как ни в чем не бывало девушка вновь сидела на дереве: — Ты всегда выбираешь в друзья колдунов.
— Он мне не друг, — прорычал Василёк, внимательно приглядываясь к Владимиру.
— Так ты не знал? — удивилась Горда и почему-то пояснила: — Две заговорённые рубахи тяжело не заметить. Хотя я сама поспешила, не пригляделась. Принюхайся, волчок, и ты учуешь горечь колдовского шепотка.
Он действительно повел носом в сторону столь нелюбимого им спутника и уловил легкий запах чем-то похожий на тмин или укроп. В носу засвербело, он зычно чихнул.
— Это заговор от таких, как она, — пояснил недовольно Владимир.
— Таких? Это каких? — поинтересовался Василёк.
— И вот чего тебя Иваном не нарекли, — вздохнул Владимир.
— Я ж не младший сын.
— И правда, таких, как ты, не сеют, они сами родятся. Ещё не понял, что она утопленница?
— Каких это таких, как я?! — возмутился Василёк, не обратив внимания на вторую часть предложения. — Чуть больше меня знаешь. Так сразу умничать? Да была бы моя воля я бы с волшбой всякой предпочел и не знаться! Утопленница?! — он резко посмотрел на Горду.
На стремительно темнеющих небесах, ровно за спиной девушки, выкатывался круглый диск луны, ещё пока не молочно-белой, ещё слегка подкрашенной розоватыми лучами от заходящего солнца. Холодный свет ночного светила запустил по реке мириады блестяшек, всё больше превращая обычную ночь в волшебную. Горда спрыгнула с дерева в реку, там не глубоко оказалось, и к ним пошла:
— Утопленницей я в прошлом была, — улыбнулась она. — Сейчас я русалка. Слышала, вы к кудеснику Краснобаю, что в Навь ходит, путь держите.
— Подслушивала? — спросил Владимир.
— Ежели так, что такого? — прошла мимо Василька к Владимиру и предложила: — Хочешь я буду твоей мёртвой женой? — другому бы ужаснуться, а Владимир спокойно на неё смотрит, пока она говорить продолжает: — Навь большая, а я дорогу до замка Бессмертного покажу. Не ведающему да не кудеснику в Нави опасно. А ты моим будешь. Согласен?
— Согласен, — ответил тот, не размышляя.
— Буду ждать на той стороне, — почти ласково прошептала девушка и белым туманом рассеялась.
Василёк недавно отпавшую челюсть захлопнул и спросил:
— Я сейчас снова чего-то не понял или ты её в жены взять обещал?
— В Нави нам сподвижник не помешает, — пожал плечами Владимир. — Пора поджигать прощу.
Догадался Василёк, что Владимир пояснять что-либо не собирается, и скрипнул зубами с досады.
«Может, его загрызть?» — подумал Василий, глядя Владимиру в спину.
Старая иссохшая проща вспыхнула, как яркий факел в ночи. Перевозчик не заставил себя ждать. Небольшая лодчонка двигалась по лунной дорожке в их сторону. Причалив, хмурый бородатый старик без приветствий бросил:
— Залазите!
Деревня под названием Кондраши находилась на противоположном берегу. Несмотря на глубокую ночь их встречали, но Василёк не сказал бы, что были особо рады. Поэтому предпочёл молчать и изображать из себя верного пса Владимира. Авось сойдет! Люд хмуро взирал на них, покуда перевозчик провожал их к избе Краснобая через всю деревню. Изба кудесника была старой, дерево давно потемнело, как и у многих в деревне. Сам же Краснобай был далеко не молод. Точнее сказать, он был слишком стар и больше напоминал ходячий скелет с обнятый тонкой, со старческими пятнами кожей. Вопреки столь хилому телу, его необычайно густая борода доставала до самых колен, а волосы, для вида подхваченные очельем, с лёгкостью могли сойти за плащ.
— Нас послал Сновид, — произнес Владимир, возвышающийся над старичком почти в два его роста, не поклонившись и не представившись.
Василёк едва сдержал желание покусать плохо воспитанного наглеца. Краснобай придирчиво оглядел Владимира из-под кустистых бровей, и уставившись на красные сапоги незваного гостя, произнес:
— Я надеялся не дожить до того дня, когда у меня потребуют возвратить должок, — его высокий и энергичный голос совсем не подходил старику: — И чего тебе надобно?
— Переправь нас на ту сторону.
— Нас? — повторил Краснобай и заглянув за спину Владимира, уставился на сидевшего Василька: — Ты не оборотень, не волкодлак.
— Я заколдован, отец, — почтительно пояснил Василёк.
— Ясно, — вздохнул Краснобай, словно в раз всё понял. — Я слишком стар для поспешных дел. По сему отложим на завтра. Моя внучка Невеличка расположит вас на постой в сарайке.
Они остались ожидать на дворе. А потом на крыльцо вышла она с фонарем. Василёк замер, позабыв обо всём, даже дышать. Ему показалось, ночь стала светлее, возможно, факела начали светить ярче, а в ветках деревьев защебетал целый сонм птиц. И ему было неважно, откуда здесь ночью взялись птицы. Он просто не мог оторвать глаз от Невелички.
Девушка вполне соответствовала своему имени. Маленькая, хрупкая, с чёрной, как вороново крыло, толстой косой. Она внимательно их оглядела, чуть задержав свой взгляд на Василе. На крохотном личике большие глаза в обрамлении густых ресниц казались бездонными тёмными омутами. Ничего так и не сказав, подала знак следовать за ней. Василёк не пошевелился. Он не мог. Владимир пнул его:
— Прекращай слюни пускать. Идём!
Василёк захлопнул пасть, сконфузился, ощетинился:
— Я и на дворе посплю, — и улёгся прям там, где стоял, свернувшись клубком и уткнувшись носом в хвост.
Он был не в себе. А ещё ему было стыдно: он понятие не имел, что за выражение было на его морде всё это время, покуда он на Невеличку глядел.
— Ты что будешь спать на улице? — спросил звонкий голос, похожий на колокольчик.
Василёк не сразу сообразил, что обращаются к нему. Он поднял морду и оглянулся. За спиной стояла Невеличка. Василёк подпрыгнул, сел, затем встал. Он внезапно осознал, что Невеличка едва ли не второй человек, который заговорил с ним в обличье волка. И сейчас совершенно не знал, как себя вести.
— Это ты мне?
— А кому ещё? На дворе больше никого нет, — и в подтверждение слов подняла фонарь повыше.
— А, да. Да у меня ж шерсть. Мне не холодно.
— Ну, хоть на крыльце ложись, — заметила она. — По утрам уже всё изморозью покрывается. Зима близко.
— Хорошо, — согласился он.
Невеличка развернулась к дому, а ему внезапно захотелось поговорить с ней ещё хоть о чем-нибудь:
— А ты меня не боишься?
Она остановилась:
— Нет, а должна?
— Нет, нет, — поспешил заверить её Василёк, неосознанно поджав хвост и уши. — Просто ты такая маленькая.
«Наверное, Владимир прав, в шкуре волка я поглупел. Совсем разучился с девицами разговоры вести» — покорил он себя.
— А ты хороший, — заметила Невеличка, и протянув руку почесала его за ухом.
Чистое безграничное удовольствие накрыло его с головой, он даже глаза прикрыл. Так хорошо ему никогда не было. Хотелось, чтобы она продолжала и продолжала, но она остановилась:
— Ну, спокойной ночи, — пожелала Невеличка.
— Я Василёк! — выпалил он. — Княжич речного Звенигорода. Согласишься за меня пойти, когда я верну себе человеческий облик?
Она мелодично хихикнула:
— Василёк, ты совсем дурачок? — и не дожидаясь ответа почти вбежала в избу.
— Точно дурак! — согласился он.
Глава 19. ВОЛЬНОМУ ВОЛЯ, ХОДЯЧЕМУ — ПУТЬ
Василёк проснулся с рассветом. Он уже привык, что чутьё зверя укладывает его спать с закатом и поднимает с восходом. И теперь положив голову на лапы наблюдал, как солнце выкатывается на небосклон со стороны реки из-за Непроходимого леса. По небу важно проплывали кустистые облака. Время от времени они скрывали за собой осеннее солнце. Дом Краснобая находился на самом холме, отсюда можно полностью охватить взором всё поселение. Он оглядел ещё спящую деревеньку, скрытую в еловых лесах, серые дома казались хмурыми и нелюдимыми. На душе у Василька стало грустно и уныло.
Где-то за домом заголосил петух, ему ответил второй из соседнего, словно недовольный что в этот день ему не быть первым. Замычала потревоженная корова. В избе Краснобая зашевелились. Вот по дому засуетились мягкие и стремительные шажки.
«Невеличка» — признал её шаг Василёк, настроение его в миг улучшилось.
Василёк лежал, слушал и следил за передвижениями, пытаясь угадать, чем она занята. Через довольно продолжительное время шажки к двери направились.
«Сейчас выйдет!» — понял Василёк.
Он стремительно сел, встал, снова сел. Двери распахнулись и на крыльцо вышла Невеличка. При свете дня она ещё краше была, чем ему помнилось. И простой красный зипун без излишеств лишь подчеркивал её красоту.
— Не замерз? — спросила она.
— Неа.
— Слушай, у меня к тебе вопрос, — он напрягся. — Чем ты питаешься?
Он в сторону взгляд отвёл, как никогда радуясь, что шерстью сплошь покрыт. Неудобно ему отвечать и звериную натуру свою обличать. Ещё и это монотонное «Бах-бах-бах» с мысли сбивает.
«Да что это за раздражающий грохот?!» — возмущенно подумал он, а вслух признался:
— Что ноги догонят, то и ем.
— А кашу пшенную с мясом будешь?
— Буду! — как же давно он домашненького ничего не ел!
— Тогда заходи. Только хвост свой уйми, — улыбнулась Невеличка.
Василёк с удивлением уставился на испуганно замерший хвост.
«Так вот, что это был за стук» — догадался он и ещё раз порадовался, что шерстью покрыт.
Изба была довольно скромной даже по меркам Звенигорода, но Василёк был уверен, что никогда не забудет чарующий благостный дух: тонкие нотки древесной смолы, аромат свежеиспеченного хлеба, пряность лечебных трав. Не менее впечатляющим было и убранство: стены, обитые звериными шкурами, но полы ими устланные. Это объясняло столь мягкий звук шага Невелички. В промежутках между шкурами ровными рядами на стенах висели различные бубны. А с потолка свисали связки трав. Освещал избу подвешенный над столом, расположенным по центру избы, кованный фонарь с живым огнём, что был вчера в руках Невелички. Ровно под ним сидел Краснобай в белых одеждах.