— Проходи, Василёк, поговорим, — приветствовал он.
Василёк оглянулся, осознав, что они со стариком остались наедине.
— Не переживай. Она скоро вертается. Дела надобные сделает, за твоим другом сходит и вертается, — пояснил Краснобай.
Василёк прошел и чуть подумав сел сбоку от лавки, на которой кудесник сидел.
— Давно волком ходишь?
— Где-то с середины тайлета, — произнес он и сам не ожидая поведал обо всем остальном.
Закончил рассказ Василёк. И словно бы легче ему стало. С того дня, как с ним всё приключилось, не с кем ему было поделиться той болью и обидой, что хранилась в душе. И никогда бы он не подумал, что волк может плакать. Но, склонив голову и повесив уши, Василёк плакал. Но в этот раз ему не было стыдно.
— Но-но, — совсем по-отечески произнес Краснобай и слегка пригладил по голове, успокоив.
«Что за чудные руки у этой семьи» — подумал Василёк.
— Значит, Сновид обещал тебя обратить человеком, коли убьёшь колдуна?
— Угум.
— А ты готов друга убить?
— Не знаю, — честно признался ему Василёк. — Сейчас я хочу лишь сестру свою возвратить.
— Тут ты прав. Живым не место в Нави. Я вас туда отправлю, а как вы вернётесь?
— Сновид говорил, что Владимир знает дорогу. Поэтому со мной его и послал, — пояснил Василёк то, о чём знал.
— Он служит Сновиду?
— Вроде Сновид их семье служит, — возразил Василёк.
Краснобай нахмурился:
— Это вряд ли. Дам тебе совет, сынок. Не доверяй этому волхву. Последний раз, когда мы с ним виделись он был старшим жрецом Аркона на острове Рюгене. Слышал о таком?
— Боюсь, что в своей человеческой жизни я мало чем интересовался, — вздохнул Василёк.
— И уже не услышишь, — заметил старик. — Аркон был велик. Множество жрецов, волхвов, вежливцев, залейщиков, хранильников и прочих угодных богам людей жило в нём. Самый большой хран был построен в честь Световида. Убранству этого храна могли позавидовать дворцы самых могучих иноземных властителей. Они и завидовали. Множество раз иноземцы пытались захватить Аркон. И каждый раз навстречу захватчикам выезжали триста дружинников, все как один на белых конях и в ярко-красных плащах. Их нельзя было сразить, ибо их защищал сам Световид — Великий Предвечный Бог Истины. Иноземные силы умывались кровью, а в их сердцах навсегда поселялся животный страх, — Краснобай замолчал, предавшись горестным воспоминаниям, тяжело вздохнул и добавил: — Кондраши — это последнее, что осталось от жителей Аркона.
— Почему? Как? — удивился Василёк.
— Кто-то посеял сомнения в сердцах дружинников. Вера дала трещину, а стоит только появиться трещине её обязательно заполнит что-то другое, что-то иное. Световид навсегда замолчал. Я тогда был слишком юн. Нам позволили уйти в обмен на то, что будем Сновида в Навь водить, когда надобно. Та проща, которую вы сожгли, последней была.
— Сколько тебе лет, отец? — озадачено спросил Василёк.
Он никогда не слыхал даже в сказках о тех славных витязях, о коих сказывал Краснобай.
— Через пять лет, если проживу, будет двести, — челюсть Василька так и отпала от такого ответа.
Захихикал доброжелательно Краснобай и прихихикивая добавил:
— Невеличка моей прапраправнучкой будет.
Дверь скрипнула и в избу вошла сама девушка вместе с Владимиром. Василёк со скрытым удовлетворением отменил, что последнему приходится пригибаться, дабы не задевать пучки трав головой.
— Невеличка, запирай двери, — велел Краснобай.
Увидав, как девушка поднимает толстый засов, едва не кинулся помогать, да вспомнил, что у него лапки. Невеличка балку всунула и произнесла:
— Заклинаю: запрещаю вход упырям, нарушителям родовых законов и духам себя непомнящих, — голос у неё практически звенел от напряжения.
Василёк пораженно наблюдал за девушкой. Невеличка кафтан сняла и на лавку кинула. Принялась на стол накрывать, кашу обещанную по тарелкам раскладывать да хлеб свежеиспеченный нарезать.
«Хоть бы разочек на меня взглянула» — подумал Василёк, уж очень ему этого хотелось.
А она как услышала, и впрямь посмотрела, улыбнулась. Что же это такое? Ему вроде как уходить не хочется.
— Я думал, что обряд ночью проводить будут, — заметил Владимир.
— Ночь — для нечистых дел. А нам Род поможет. Так что садитесь и ешьте, — Краснобай глянул на Василька: — Невеличка, ему в ковш положи да на лавку поставь, — распорядился он и, словно предугадывая смущения Василька, добавил: — А ты, Василёк, не стесняйся.
Невеличка и себе положила и ещё пару лишних тарелок с кашей и куском хлеба на стол поставила.
— Кушайте и предков к столу приглашайте, — велел Краснобай и за ложку взялся между делом продолжая пояснять: — Первые звуки, которые слышит человек ещё в утробе — это биение сердца матери. Звуки бубна — это звуки Матери-Земли. Бубны поют её о её пробуждении голосом, что источает её сладковатый аромат выразительный плодородный запах. Бубен — гулкое сердце земли. Он передает даже соблазнительные окружности формы Матушке-Земли. Вам следует за ним последовать и пройти сквозь неё на другую сторону. С этого момента вам надобно молчать и слушать.
Василёк и так только слушал, но ничего не понимал из сказанного. О чем, вообще, ведал Краснобай?
— Навьи уже тут, — объявил Краснобай. — Пора камлать.
«Камлать? Что это?» — скользнула мысль в голове у Василька.
Не сговариваясь, старик с внучкой ложки отложили, из-за стола встали. Невеличка сарафан серенький скинула, оставшись в одной белой рубашке. Василёк покраснел да шерсть скрыла, но глаза он всё же отвел. А когда вновь посмотрел лицо Невелички было скрыто за маской, как и у деда, а в руках они держали по бубну. Васильку стало интересно, чем обусловлен выбор этих бубнов, а не других из множества в их избе.
Первым бить в бубен начал Краснобай. Невеличка подстраивалась под его ритмы. Они вдвоем порождали вибрацию, бьющую прямо в сердце. Шерсть Василька взъерошилась, отреагировав, не понятно на что. А потом словно голова закружилась. Всё поглотил ритмичный звук бубнов. Как через дымку, он перевел взгляд на хрупкую фигурку в одной нижней рубашке, что кружила вокруг стола, и зачаровался движениями. Он мог поклясться, что от каждого удара маленькой ручки по бубну по воздуху, как по воде, расходились круги…
В какой-то момент всё погрузилось в кромешную тьму. А затем в тьму пробился тусклый свет фонаря, что висел над столом в избе Краснобая. В этом неярком свете мимо промчались неясные тени. Все, как один, твердили, что голодны. Краснобая он не видел, но звонкий голос старца разорвал тишину, и был он неожиданно груб:
— Хочешь жрать — показывай путь. Сначала дела — трапеза после.
В один миг дух его словно покинул волчье тело и взвился куда-то вверх над неоглядными хвойными лесами. Вокруг ночь. Звёзды сияют на небе с сестрицей старшей — луной.
«Почему ночь?» — только и успел подумать, как его, словно сухой опавший лист, понесло в западную сторону, на берег реки.
А на берегу светлее ночи и полно стариков. Все в одинаковых белых рубахах стоят. Его Дух замирает над водой на отдалении от берега. Старики смотрят на него осуждающе, недовольно. Каким-то неясным чутьем Василёк осознал, что видит своих предков. Кажись, он даже деда родного признал, хоть и смутненько помнил его. А затем старики разом подняли левую руку и указали перстом в сторону.
Дух вновь полетел, да ускорился. Через речку, через лес. Около какого-то камня приостановился. А под камнем дыра в саму землю. Дух туда занырнул, еле протиснулся. Слой земли над ним сразу неограниченно расширился вверх. Под ним вода. У неё нет берегов. Вода скорее ощущается, чем видится. Море, но без приливов и волн. Он над нею летит. Ветра нет. Воздух абсолютно неподвижен, несмотря на его полёт. Гребень сверху начинает плавно снижаться, прижимая его всё ниже и ниже. Шлепок об воду…
Василёк застонал. В теле боль, как если бы он действительно плашмя ударился о воду. Он приподнялся. Рядом Владимир валяется, очухивается. Ему, видимо, тяжелее его пришлось. Всё-таки звери не такие неженки, как человеки. Огляделся. Не видать избы Краснобая. Да и лес кругом другой, уже, не тот, непроходимый, еловый.
— Вот мы и свиделись, — голос знакомый, девичий: — Добро пожаловать в Навь, Волчонок.
Глава 20. НЕ ИЩИ КРАСОТЫ, ИЩИ ДОБРОТЫ
Полёт на спине ящера был более удобным, нежели в его пасти, но всё-таки не так спокоен, как хотелось. Сидя верхом на чешуйчатом и отчаянно вцепившись в один из гребней, ничего не слыша из-за свистящего в ушах ветра и гулко бьющегося сердца, Мира молилась всем богам сразу, чтобы удержаться и добраться до места в целости и сохранности. Трудно представить, что огромное существо, поднимающееся всё выше и выше в небеса, и есть та милая девушка, играющая на гуслях в замке Бессмертного. Сомнений не было, их путь лежал к тому огромному древу, возвышающемуся на фоне всех остальных деревьев в Ясеневом лесу.
«Не так уж и далеко, — со слезами на глазах подумала Мира. — Лучше бы я пешком пошла»
Подобные мысли, видимо, посетили и голову Калисса. После приземления и просьбы помочь спуститься, желваки на скулах Калисса так и заходили. Мира честно думала, что он не руку подаст, а просто спнёт её на землю ногой для скорости. Настолько он был недоволен и не скрывал этого.
— Это же надо! Превратить нас в ездовых. Да это древо, наверное, с башни замка видать! — бушевал он, скидывая ларец с инструментом на землю, совершенно не заботясь об его сохранности. — Если бы я знал. Ну, Юдо! — он со злостью метнул топор в сторону дерева и тот преодолев довольно большое расстояния метко воткнулся в ствол: — Да я бы никогда не согласился!
Спасаясь от гнева золотоволосого Мира, сделала несколько шагов назад, чем и привлекла его внимание.
— А ты, спасибо скажи, что не скинул в полёте! — бросил он ей, словно это она пришла за ним и требовала лететь немедля.
— Спасибо, — смиренно произнесла она, а затем её настроение изменилось: — Спасибо?! — вскричала Мира: — Это за что мне благодарить? Спасибо, что не поседела пока долетела? Ну, спасибо! — она руки развела, едва не поклонилась. — Можно подумать это я к тебе прибежала. Сам же лететь требовал. Я бы вот за что спасибо сказала, ежели вы меня в Явь доставили. Показал мне Юдо, что такое по возможностям вам.