— Тебе что не спится?
— Уснёшь тут, покуда нечисть кругом шастает.
— Ну, чего ты ворчишь? — посетовала она, пошарила по бокам и протянула ему толстую лягушку: — Будешь?
Он отрицательно помотал головой.
— Ну, как хочешь, — ответила Горда и впилась заостренными зубками в тело квакушки.
Василёк отвернулся. Неприятно ему смотреть. Всё-таки она как человек выглядела и в прошлом когда-то была им. Хоть сейчас под её внешностью скрывалось что-то иное.
— С моей сестрой всё хорошо? — спросил он, продолжая глядеть в сторону.
— Не волновайся, — отозвалась Горда. — Бессмертный её любит.
— Да что такая, как ты, о любви знать может?
— Я из-за этой самой любви и утопилась, ежели ты не понял. Любовь — коварная негодяйка. Она иногда дарит лучшие минуты в жизни. Того, которого я любила, до сих пор с тоской вспоминаю. Но временами заставляет страдать так, что лучше бы её не было вовсе. Может спасти жизнь, а может и погубить. Ради любви человек способен на подвиг, но и на жесточайшее преступление. Златан вот считает, что любовь всё превозмочь способна. Даже проклятие.
Откровенность нежити немного смутила, воскресив в его воспоминаниях образ Невелички. Чтобы как-то отвлечься Василёк поинтересовался:
— Почему ты Богдана Бессмертным зовешь?
— Ну, он бессмертный.
Он снова посмотрел на девушку рядом с ним. С лягушкой она покончила и теперь сидела, обхватив колени руками и склонив голову, отчего казалась очень милой, а в свете полной луны даже слегка волшебной.
— Ему что правда смерть не страшна? — поинтересовался Василёк.
— Такое чувство, что ты с какой-то целью интересуешься, — прищурилась Горда.
— Мне обещали, что, если его убью, меня вновь человеком сделают, — признался он.
— Наверное, чудесный человек обещал? — усмехнулась Горда.
— Я бы не назвал его чудесным. Он больше на колдуна похож, чем на волхва.
— Ах, вот оно что. Знаю я, как Бессмертного убить, — заговорщицки прошептала она. — Его смерть на конце иглы, игла в яйце, яйцо в утке, утка в зайце, заяц спрятан в ларце, ларец висит в цепях на дубу, который растёт на Чёрной горе.
— А где это Чёрная гора?
Горда тихонечко захихикала:
— Неужто поверил? Пошутила я. Наивный ты, всему веришь. Бессмертный он и есть бессмертный. В том его и проклятие, — подытожила Горда.
Они оба помолчали какое-то время, глядя на то, как по воде бегают лунные блики. Владимир пошевелился во сне, чем привлек их внимание.
— А этот тебе зачем?
— Смотрю, ты его не сильно жалуешь, — заметила Горда.
— Есть такое, — признался Василёк.
— Если бы ты только знал, как мне с собой бороться приходится, чтобы его не утопить, — сделала и своё признание девушка. — У меня, Волчонок, понимаешь ли, выбор теперь есть: либо существовать, как я существую, либо вернуться в круг перерождений. Ради этого я решила терпеть эти мучения.
— Не совсем разумел что-то я.
— Всё вам с сестрой объяснять надо, — вздохнула Горда, но всё-таки пояснила: — После того, как он в Явь вернётся, то наш союз действительным станет. Он со мной половиной своей жизни поделился, согласившись её со мной разделить, — она наклонилась к нему и почти шёпотом добавила: — Я снова живой буду и после смерти вернусь в круг перерождений.
— А если он слова не сдержит?
— А это уже неважно. Обещание дал, его не воротишь.
«Вряд ли об этом догадывался Владимир, когда с такой лёгкостью давал согласие» — подумал Василёк.
Следующим днём где-то далеко-далеко за горизонтом, там, где размываются картинки реальности, разверзлась земля, выпуская Чёрного Змея. Издало чудовище радостный шип, тьму призывая. Встала тьма под его крыльями, их силой наполнив. Летит Змий, а за ним темнота, словно покрывалом леса да долы укрывает. Катится за ним луна полная, алой дымкой подёрнутая, рассыпает за собой звезды мерцающие. Раньше времени ночь в Навь приносит он. Встрепенулись сущности и создания Нави, в небеса темнеющие головы подняли, следят взором за полётом страшенным Змея Великого.
А в замке Бессмертного в это время усаживались за обеденный стол. Мира ещё не совсем пришла в себя после вчерашнего происшествия, но как говорится: голод не тётка, пирожков не напечёт. Богдан со Златаном на пару уговаривали её не печалиться, никак со дня на день должны прийти ответы со всех концов Нави и решение обязательно сыщется. Но всё-таки в голове не укладывалось, что с момента её попадания сюда прошло уже полгода.
— Надеюсь, сегодня ничего не случится, — улыбнулась она Богдану, усаживаясь на лавку подле него.
— А ты из замка не выходи, ничего и не приключится, — подсказал Богдан.
— Ага, как же! Из замка, по которому без карты лучше не передвигаться?
На противоположной стороне Горда звонко рассмеялась, наблюдая за их обычной, по мнению Миры, перепалкой. Посмотрев на неё, Мира отметила необычайный для утопленницы румянец. Казалось, даже её бледная кожа стала менее белой.
— Выгляжу, как живая? — весело озвучила её мысли Горда. — Скоро я ей и буду, — сказала она и показала язык.
— Разве такое возможно? — подал голос Богдан.
— Нет ничего невозможно, бывает только маловероятное, — радостно сообщила Горда. — Жизнь течёт словно речка, положи-ка мне гречки, — и протянула тарелку, видимо, не собираясь ничего пояснять.
— К слову о секретах, — сцепив пальцы и опираясь локтями на стол заметил Златан: — Богдан, тебе не кажется, что Перуница от нас скрывается или что-то скрывает?
— Я никогда и не верила, что ведающая дева могла позабыть дороги в Явь, — добавила Горда, указывая ложкой на Богдана: — Я, вообще, не очень-то верю в людей.
— Ха! — воскликнул Калисса, только что разделавшись с запечённой рулькой: — Ты ж сама людиной была.
— Вот именно! — торжественно объявила она.
— С тех пор, как ты вернулся, в замке её не разыскать, — продолжил Златан.
— Ты не можешь её найти? — удивился Богдан.
Златан кивнул:
— Она точно здесь, но отводит глаза. Почему?
В ожидании ответа Мира уставилась на Богдана. Ведь когда-то он сам обещал их познакомить. Случаем встретившись с ней однажды, единственное, о чем подумала Мира, что та ей не особо рада…
— Ты же знаешь, Перуница всегда избегала людей, — вздохнул Богдан.
А Чёрный Змей уже накрыл своей тёмной тенью Мёртвый город за Кровавым Лесом. Чудовище, подлетая к горе, напоминающей собой тело дракона змееподобного, сделало пару кругов, головой покивало, словно приветствуя. И приземлился Змий Чёрный на скалу самую высокую, вытянутой шеей вокруг замка обвился, головою выше него, открыл пасть и, выпустил в небо с воем протяжным поток белого дыма, что как туман, всё подножие и окутал, затянув инеем землю, траву и деревья ближайшие.
Стены замка Бессмертного содрогнулись. Крынки, вздрогнув, попадали, квас и хмель разливая.
— Что такое? — встрепенулась Мира испугано.
— Это Аспид, — пояснил Златан хмуро, словно видел, что там, за стенами: — Дождались. К нам боги пожаловали.
— Что делать будем? — поинтересовался у него Богдан.
— Встречать. Выбора у нас нет.
В следующее мгновение двойные двери распахнулись мощным порывом ветра снаружи, пропуская двоих. Первым шёл высокий, плечами широкий мужчина, с головы до ног в тёмные лужёные доспехи облачённый. Ступал он уверено, гордо, придерживая рукоять меча, при каждом шаге шпорами искры высекая. За ним следовала девушка красоты небывалой в белом сарафане, нитями чёрными узорчато вышитом, волосы иссиння-чёрные по плечам распущены, на голове очелье, жемчугами украшенное. При виде столь важных, хоть и незваных гостей они один за другим поднялись из-за стола. Первой Горда покланялась, чуть ли не до самое земли:
— Приветствую тебя властитель Навьего мира Чернобог и тебя его женушка Мара тоже приветствую.
За ней остальные последовали. И Мира поклонилась, чтоб не прогневать. Один только Златан с места не соскочил, головы не склонил, всё также в кресле сидеть остался, во главе стола.
Стянул мужчина шлем. Локоны чёрных волос с прядью белою среди них по плечам рассыпались. Брови прямые, густые, над глазами чёрными. Борода короткострижена, да тоже белым пятном помечена. Грозным взглядом он всех обвёл:
— За живою я прибыл, что баланс нарушает. Ведаете вы законы местные, — и пристально так на Миру глядит, отчего мороз по коже у неё пробежал. — Хватит с нас одного Бессмертного.
Сглотнула Мира судорожно и по наитию руку Богдана рядом нащупала, пальцы с ним переплетая. Вскочил Златан на ноги и на стол опираясь, гневно воскликнул:
— Да вы о нём и думать забыли! Боги мне тоже так называемые!
Перевел на него свой взгляд Чернобог, губы поморщил презрительно:
— А я думаю, кто мне дерзить удумал. А это ты! Тьфу ты! — и на пол аж сплюнул: — Златаном Неживым себя называешь. Сам уже свое имя позабыл поди?
— Забыл. Ну и что ж, никто и нигде надо мной не стоит.
— То и видно, силёнок у тебя почто кот наплакал. Того и гляди ни сегодня — завтра у людей тягать будешь.
— А это, Чернобог, не твоя забота уже.
Словно мальчишки, двое мужчин взглядами меряются, пытаясь глазами разглядеть слабости друг друга, да пронзить холодным блеском глаз далёкие вещи, как если бы они были близко. Мире впервые довелось увидать на лице Златана отсутствие привычного добродушия. Она прочувствовала всё скрытое величие присущее ему. Вот почему он восседающий во главе стола в замке Богдана, ни разу не вызывал удивления.
— Где пропадал всё-таки? — поинтересовался Чернобог.
— Во времена позабытые я проник в другие пространственные планы и изучил тайны скрытые. Путешествовал вниз по тёмному пути в те пространства, где всегда Свет пылает. Долго в храме Изначального пребывал, пока не стал един со Светом.
Изрёк Златан что-то столь Мире неясное, непонятное, смутно-тревожное, заставив в который раз задуматься, что она о нём знает? Кто он такой, что с Чернобогом, как с равным, речи ведёт столь высокие? Чернобог провёл рукою по бороде, взгляд опустив, и молвил задумчиво: