атка. Но ведь это мелочь в контексте решаемой задачи! Счастье не купишь, верно? Счастье не может зависеть от такого пустяка, как количество монет, верно?
Может. Умный Богин сразу насторожился. Если достаток не дается в руки людям, способным обрести счастье, значит…
Что-то здесь не так. Что не учтено в формуле?
Достаток стал тем экзистенциальным пустячком, который вскружил голову Руслану; над пустячком надо было поработать.
Ум и талант не могли обеспечить достатка; его мог обеспечить бизнес, требующий от человека мало, но до упора: умения стать другим человеком. Прагматичным. Коммуникабельным (научная сосредоточенность на избранном предмете исследования требует, напротив, усидчивости и самоуглубления, известной отрешенности, уединенности), терпеливым (это было), внешне бесконечно активным.
Короче, надо было насильно сузить масштабы своей личности – то есть забыть, что ты умен, способен любить, творить…
И Руслан пошел в бизнес, благо связи с прежними коллегами-химиками, добившимися успеха на производственном поприще, еще сохранялись. Вскоре он подорвал себе здоровье – сказалось постоянное и непосильное напряжение, разрушающее его натуру, – и, по цепочке, по закону взаимозависимости элементов, утратил вкус к счастью. Чувства к жене обидно увяли, эксперимент грустно провалился.
Казалось бы, круг замкнулся. Но!
На Руслана свалился достаток. Казалось бы, словно с куста. Но не вдруг, не вдруг – а выстраданно, заслуженно, однако совершенно неожиданно. В результате, прямо скажем, везения. Формула счастья усложнилась и обогатилась: наряду с умом и здоровьем свое почетное место среди условий счастья заняла госпожа Удача. Это ненаучное вещество Богин презирал, однако научный склад ума заставлял признать удачу (случай!) фактором объективным.
Это во многом путало карты и раздражало: и так далеко не все подвластно человеку, а тут еще наглый фарт! Но наука есть наука. Нравится или нет – принимай к сведению факт, упрямую вещь.
Мощный всплеск интереса к жизни, последовавший вслед за появлением денег, сделал свое дело: Богин опять влюбился – в молоденькую прелестную девушку, полюбившую его за ум, талант и несомненное наличие семейного инстинкта.
Тут-то Богин, в очередной раз попав в плен, всерьез задумался над тем, кто кого, собственно, пленяет. И зачем?
Задача была локальной, но интересной. Кто охотник, кто добыча? Не торопись…
Выяснилось, что ум противоречит любви; точнее, ум, как и здоровье, противоречит всему.
А еще точнее, стало казаться, что все противоречило всему. То, что еще вчера выглядело гармонией, сегодня подозрительно напоминало хаос.
Богин, если честно, был счастлив со своей молодой Маргаритой; однако он сознательно похищал время у этого легкомысленного счастья на обдумывание путей для достижения счастья фундаментального, подлинного.
Настоящего, за которое и жизнь отдать не жалко.
Результат был парадоксальным: обдумывание непосредственно сказывалось и на счастье несерьезном (как-то умаляло его и выставляло в глупом свете), не говоря уже о том, что счастье фундаментальное – фантом! – маячило где-то за семью тупиками. Светило не из этой жизни.
Все вокруг носились с верой и надеждой; Богин презирал скудное счастье верующих. Но еще более презирал себя – за то, что провалил проект, доверенный ему силой изумительно (хотя и неизвестно как) сложившихся обстоятельств (удача?). Кто еще и когда еще всерьез займется этим святым делом?
Где еще судьба найдет такого бескорыстного дурака?
Слишком мелкие вокруг душонки и слабенькие умишки. Шанс титану выпадает раз в тысячу лет.
Казалось бы, круг замкнулся. Но!
3
Но на сей раз это не казалось. Круг действительно сомкнулся, словно славно подогнанная петля. Сурово и беспощадно. Формула счастья перестала «работать» – то есть перестала иметь объективный смысл (закон!), с которым необходимо считаться любому. Все необходимые компоненты присутствовали в количестве относительном, но достаточном для высшего блаженства. Не формула, а конфета (воплощение детского счастья). Чудеса философской гомеопатии. Ошибки не было.
Но отчего-то не было и счастья.
Ум?
Богин чувствовал силу и ясность ума. Он видел, что люди разные, но не удивлялся этому наивной радостью детей или женщин, а понимал, что человек – существо информационное. Есть люди, обладающие даром чувствовать глубоко, тонко, многомерно. А есть просто примитивные акулы: для них все однозначно и одномерно (серый и унылый мир – симптом бездарности).
А теперь наложим на этот дар высшую способность анализировать свои чувства, особое умение считывать информацию, закодированную в чувствах, умение общаться с собой на мало кому известном языке, прибавим силу характера, терпение, удачу…
Люди разные. Одни живут в сказке, другие – в реальности, похожей на сказку, а третьи – в подземелье…
Здоровье?
Богину было только пятьдесят. Как говорится (да он и сам это чувствовал), мужчина в самом соку. Радость телесно-психологическая была вполне доступна, привлекательна и желанна.
Семья?
Радовала. Дети от первого брака неожиданно (удача!) пошли в гору. Дочь от брака последнего цвела прелестным цветком.
Талант?
Разнообразный и многообразный талант позволял выбрать несколько точек приложения сил. Была бы охота.
Достаток?
Был, нечего бога гневить. Количество денежных знаков уже позволяло почувствовать новое качество жизни.
Удача?
Сколько человеку надо удачи? Раз, два – ну, три…
Было все – но укреплялось ощущение, что в совершенной формуле не хватает еще какого-то жизненно необходимого компонента. На беду (на удачу?) пошатнулось здоровье – и все силы были отданы борьбе за здоровье. Это укрепило семью, и, к счастью, все окончилось благополучно. Стало даже лучше, чем было.
Однако ощущение отравленного счастья (каким-то неизвестным науке ядом: казалось бы, назревала гносеологическая интрига) не проходило. Может быть, стоило включить глупость, и даже несчастье (в гомеопатической дозе), в формулу счастья?
Но ум предполагал глупость, когда это было необходимо. Несчастье, которое лишь обостряет счастье… Кто же против?
В формуле все было взвешено и учтено. Все.
Все?
Все.
А Богин взял и потерял интерес к жизни. Это было обидно, если учесть, что для счастья были созданы все условия. И вот поди ж ты…
До смерти было еще далеко, и Богину пришлось растерянно улыбаться (жалкая маска счастья, вводящая в заблуждение только несчастных!) еще лет двадцать.
4
Перед смертью жалкий титан Богин, казалось, как никогда близко подошел к решению мучившей его задачки. Новый смысл, легко проникающий в плотный смысл старой формулы, был таким: к сожалению, все на свете достижимо. (Старая формула затрещала по швам – но устояла, изменив структуру молекул и сместив центр тяжести куда-то вверх и одновременно вниз.) Все по плечу умному и сильному человеку.
Можно поймать за хвост комету удачи.
Можно отравиться вкусом счастья.
Но счастье не любит повторений. Оно не поддается консервации: это ведь не рыба-сабля в собственном соку. Оно всегда рядом, но его формула изменчива. Меняется содержание (суть), которое в какой-то момент становится формой (мир переворачивается с ног на голову). Счастье надо всегда настигать, ловить и обустраивать заново, меняя ключи и пароли, – пока есть интерес к этому бессмысленному процессу.
А интерес появляется тогда, когда ты не понимаешь, что такое счастье.
Этот процесс очень похож на каторжный труд. А ведь счастье, казалось, так естественно рифмуется с беззаботностью…
Не торопись, а то успеешь.
Счастье. Со-частье. Часть целого. Целое, состоящее из частей, способных изменить свою суть – а значит, и суть целого. Модель вечного хаоса.
Сочастие. Соразмерность. Гармония как способ укрощения хаоса. Модель космоса.
Счастье. Здесь и сейчас. Час. Время. Процесс. Мгновение, становящееся частью бесконечности. Сейчас как момент «всегда и везде».
Кошмар.
Богин так и не решил окончательно, удалось ему справиться с задачей или нет. Это стало неважно (к счастью?).
Богин Руслан Евгеньевич, семидесяти лет от роду, хотел тепло улыбнуться, прощаясь с холодным миром.
Получился оскал оптимизма.
Он с надеждой смотрел в будущее, которого, казалось бы, уже давно не существовало.
5
Плен вечности его не пугал.
2005
Пирамиды
1
– Мама, мамочка! Я мечтаю увидеть пирамиды! – воскликнула Дашенька, любопытный двенадцатилетний подросток, скрестив ручки в позе упрямицы и повелительно закатив глазки.
На худых коленках у нее лежала толстая «Энциклопедия чудес света», и из всевозможных глянцевых чудес Дашеньку больше всего впечатлили египетские пирамиды. Они были похожи на детские кубики и в то же время упирались своими вершинами в небо. Большие, огромные, гигантские кубики, в которые играли дяди-фараоны. Рядом с пирамидами люди казались песчинками с задранными головками. Чудо.
А еще в Египте жарко, а еще там много верблюдов. А еще Катька Хлебус, лучшая подружка Дашеньки, видела Эйфелеву башню, но она не видела пирамид. А пирамиды гораздо вы-ыше башни. Башня просто скелетообразный лилипут по сравнению с пирамидой дяденьки Хеопса.
– Доченька! – в голосе Юлии Кучерявко, Дашиной мамочки, прорезались упрямство и вера фараона. – Ты увидишь эти треклятые пирамиды.
Детские ручки охватили белую шею мамы.
– Этим же летом! Чего бы это мне ни стоило!
Юлия Александровна, тряхнув огненными локонами, отправилась в турагенство. Она твердо решила подарить дочери чудо. Ей нравился выбор Даши: «пирамиды» звучало не хуже, чем коралловые рифы или сады Семирамиды. Но всякое чудо требует маленьких хитростей и уловок. Денег было не очень много: надо было помогать родителям-пенсионерам, да и на себя уходило немало. И Юлия Александровна сделала ставку на горящую путевку в жаркую страну. Это было невероятно дешево. Тоже своего рода чудо, туристический рай. Была и еще одна уловка: выбить из своего «бывшего» (то есть бывшего мужа) алименты на несколько месяцев вперед. Он ребенку не откажет. Алименты, правда, взыскивались отнюдь не в судебном порядке, Капустин добровольно и аккуратно выплачивал оговоренную сумму каждый месяц, но Юлия Александровна из принципа называла эти деньги не иначе, как алименты. Или ты отец – или ты платишь алименты.