Я хочу сказать, что мыслить печенью нельзя: это глубокое заблуждение. Мой дядя по отцу Карп Гордеич гордился размерами своей печени. Бывало, он говорил врачу (когда К.Г. доставляли в вытрезвитель): «Док, вы не думайте, это я вам не язык показываю; это у меня печень изо рта торчит». Шутник был, царство ему небесное. Так вот, печень у него была большая, а сам – дурак-дураком.
Много спорного, и даже оскорбительного написал сп. Андреев. «Природа отдыхает», – намекает он. Природа никогда не отдыхает. Никогда! Даже зимой, когда всё под снегом. А природа у нас в Беларуси замечательная, и нам есть чем гордиться. Реки, голубые озёра – это наше богатство. А также леса. Зелёные. И болота.
На самом деле озёра – серо-зелёные, а не голубые; они больше похожи на болота, чем на небо. Я люблю правду. Но писатели всегда пишут голубые, т. е. блакитные. И в этом что-то есть: серыми озёрами гордиться как-то неловко, а вот от голубых прямо плакать хочется.
«Конная авиация» меня просто насмешила: авиация не бывает конной! Кони же не летают, верно. Может, он имел в виду, что они пегасы? С ума сойти. Пишет, пишет – ничего не понятно; а как только что-нибудь внятное скажет, я напополам от смеха. Ох, не доверяю я этим умным людям. Не умеют они разговаривать с народом.
Белоруссией я горжусь. Я бы сказала без обиняков: «Парадаксальна, што руская мова, якая цяпер праз збег розных акалічнасцей, з’яўляецца ў Беларусі першаснай і асноўнай мовай зносін у грамадстве, да гэтай пары так і застаецца другаснай мовай у беларускай літаратуры… Усё-ткі нацыянальны код у падсвядомасці пераважнай большасці народа захоўваецца, няхай нават і на ўзроўні падсвядомай (архіўна-музейнай) спадчыннай каштоўнасці. Таму нацыянальная літаратура (традыцыя, культура, творчасць агулам) мела, мае і будзе мець прыярытэт у народзе. Інстынкт нацыянальнага самазахавання перасіліць рэфлексіі самавынішчэння. І як вы, спадар Андрэеў, не назавіцеся – беларусскім рускамоўным літаратарам ці рускім літаратарам Беларусі – вы ўсё адно будзеце у гэтай дзяржаве і ў гэтага чытача другасным літаратарам. Не таму, што вы пішаце з мастацкага погляду горш ці лепш, і нават не таму, што вы пішаце на тэму беларушчыны, Браншчыны ці славянафільшчыны, а ўсяго толькі таму, што ў Беларусі вы пішаце па-руску . Па-руску беларускі чалавек можа без праблем пачытаць і сапраўдных этнічных расійскіх літаратараў. Так склалася. Прырода сама рэгулюе працэс чалавечага, у тым ліку і нацыянальнага развіцця».
Короче говоря, я чувствую себя оскорблённой в национальных чувствах. И точка. Имею право.
А теперь по поводу Евфросиньи. Как-то Андреев, будучи в Полоцке, возмутился (дело было в ресторане): как можно гордиться Е.П. (Евфросиньей Полоцкой)! Несмысшленым подростком она ушла в монастырь, жизни не ведала, людей не понимала, женщиной толком так и не стала – и взялась учить людей, как жить. Спрашивается, где она набиралась уму-разуму, прячась от жизни за толстыми стенами монастыря?
Ну, не знаю… Если умные, интеллигентные люди позволяют себе такое!
Это оскорбляет мои религиозные чувства.
Да, возможно, Е.П. не знала мужчин. Так это только в плюс. Чему хорошему могут научить мужчины? Мой второй был наркоманом, всё из дому повыносил. Эх, вспоминать не хочется. Уж я-то жизнь знаю, могу такое рассказать…
Ладно, вернёмся к Андрееву. Он пишет: «Воронович – этот тот самый «беларускі чалавек», который так спрятался за «национальное» и «народ», что, кажется, невозможно догадаться, что сделал он это из самых гнусных побуждений. Но ушки-то глупости, и немалые, торчат; а по ушам, как известно, узнают «родавыя гены» счастливого обладателя этих самых «першасных якасцяў».
Неправда. Ложь. Не соответствует действительности. У Вороновича (которого я называю просто: Рыгоравич!) маленькие ушки, аккуратные, и они вовсе не торчат.
Воронович честно (так воспитан) признаётся: «Я, да прыкладу, філфакаў не канчаў, і што ж, як след не разумею значнасці таго, што піша і кажа спадар А.А.? Яшчэ як разумею!»
Всем известно: для того, чтобы стать писателем, вовсе не обязательно получать специальное филологическое образование. Толстой и Достоевский тоже не учились на филфаках. Это же аксиома. Что же возражает Андреев?
«Ответ неверный. Правильным является следующий ответ: живущий «по инстинкту», по чувству и наитию, ничего не понимает ни в том, что пишут писатели, ни даже в том, что пишет он сам. Обучают каверзам диалектического мышления, кстати, на филфаках.
Ключевые слова в потрясающей автохарактеристике не «разумею», и даже не «пра сябе», как могло бы показаться; ключевые слова здесь «я філфакаў не канчаў». Просто самородок, подарок какой-то для белорусской литературы. Троянский конь Воронович в кепчонке, не обремененный филфаковским образованием. Чем-то смутно напоминает образ сурового челябинского мужчины. Впрочем, сравнение с мужчиной некорректно. Челябинск – это Россия».
Клевета. Воронович не носит кепчонки с прошлой весны. Она ему не идёт. А то, что он не снимал её лет десять, так это была часть имиджа. Дескать, свой, из народа. Наш. Ваш. А вот обозвать человека «конём» – просто неприлично. Типа «конь в пальто». Обидно вдвойне. Это уже переход на личность.
Я жду ответа, а если что, то и дальше буду бить во все колокола.P.S. Пока писала «письмо рассерженной читательницы», выяснилось, к сожалению, что статья А. Андреева называется «Русская литература Беларуси», а приведённые в моей статье цитаты принадлежат вовсе не Андрееву, а какому-то Петрову (которого Воронович всегда считал Ивановым; а вот и нет, оказался Петров), который никакой статьи не писал, а изложил всё свои злобные инсинуации в частной беседе и ещё в какой-то книге с глупым названием «Болотная правда». (Это всё известный письменник Л.В., борец за чистоту наших рядов, перепутал от волнения: Рыгоравич давно добивается моего внимания, потому и материалы поставлял, и консультировал одновременно. А забавный дядька! Столько всего знает!)
И это естественно: не мог Андреев написать столь остро и злободневно. Узко мыслит. А Петров, который показался нам Ивановым, вообще бездарь, о котором и писать не стоит.
Андреев, Петров, Иванов… Какая разница? Чемодан, вокзал, Россия. В связи с этим считаю, что моя статья не утратила актуальности, а, напротив, только её приобрела.
Предлагаю напечатать статью без постскриптума, а постскриптум под названием «Опровержение» (с некоторыми сокращениями и дополнениями – в приличном виде) дать в следующем номере. Это будет «опровержение», которого никто, конечно, не заметит. Андреев получит по заслугам, общественное мнение взбудоражится, УГ прозвучит, и я не останусь в тени; да и Андреев будет не в обиде – я ему такой пиар устроила! Как говорится, каждый останется при своих. Идёт?
С уважением,
ОРЧ (Очень Рассерженная Читательница или Ольга Родионовна Чалей), руководитель клуба бодрых и несгибаемых пенсионеров «Старость меня дома не застанет», неисправимых романтиков и патриотов.Февраль 2010
Диалог
1
– Профессор Разумнов?
– Да, да, слушаю вас.
– Вас беспокоит общественное объединение «Диалог Восток-Запад». Директор Артур Безмозгис. Имею честь пригласить Вас принять участие в работе круглого стола «Интеллектуалы и общество».
Мне нужно было время, чтобы справиться с иронией судьбы: Безмозгис. От Безмозгиса – Разумнову. Чтобы найти подходящий повод рассмеяться в трубку, не обидев собеседника, я стал задавать вопросы.
– А кто будет еще?
– Философы, писатели, общественные деятели. Все будет весьма представительно и солидно. Компания не разочарует Вас, я надеюсь.
– Так, так, – улыбнулся я. – И что мы будем обсуждать?
– Толерантность.
Вот тут я рассмеялся, рискуя быть уличенным в неполиткорректности. Безмозгис, толерантность, интеллектуалы – сил моих больше не было.
– Что Вас так развеселило, профессор Разумнов?
– Да что меня развеселило? Ничто, – ответил я и сложился от смеха напополам.
– Так Вы примете участие в работе круглого стола?
– Приму, приму, – я сделал вид, что закашлялся. – Где и когда?
Согласие мое было формой извинения: рассмеяться и потом отказаться – это было бы слишком большим испытанием для толерантности г. Безмозгиса.
2
Круглый стол, посвященный толерантности, превратился в настоящее побоище.
Вначале представитель древней персидской культуры, большой интеллектуал, заявил, что мусульмане несут ответственность за арабское нашествие, которое поставило крест на древнейшей культуре мира (имелось в виду – персидской).
– Знают ли сидящие за столом уважаемые христиане, что представляет из себя ислам? – блистал глазами перс, удивительно напоминавший образцового мусульманина. – Это очень агрессивная и негуманная религия. Вы в Тегеране не имеете права пересечь мусульманский квартал, если вы представитель иного вероисповедания, например, христианин. Или, не дай Бог, иудей. Вы должны сесть на корточки и сидеть – не ступая ногой на священную мусульманскую территорию. Или верхом на осле переехать священную мусульманскую территорию. В противном случае вас могут забить камнями как грязную тварь, как того, кто умышленно осквернил священную мусульманскую территорию. Это их закон. Как с ними можно выстраивать диалог? Это очень агрессивная и негуманная религия.
Представитель мусульман, тоже философ, стал отчего-то пылко рассуждать о Бен Ладене. Из его рассуждений следовало, что шейх Усама Бен Ладен исчез десять лет тому назад, еще в сентябре 2001 года. Сразу после террористической атаки на башни Всемирного торгового центра. Кто совершил эти атаки? Мусульмане? Это не доказано. Зато доказано, что башни рухнули не из-за того, что в них врезались самолеты, а из-за того, что под них заложены были бомбы. При чем здесь мусульмане? Америке нужна была нефть и образ врага, вот они с Израилем и придумали образ мусульманина-террориста. И все списали на Бен Ладена.