– Богдан Обруч – с закрытыми глазами! – повторяет рисунки или вырезает из бумаги нарисованные другим человеком узоры.
Это чудо! Наука не может объяснить этот феномен, имя которому Богдан Обруч!
Лесик прыгает, все кричат «вау!», но телезрители этого не видят: на экране иной сюжет. Словно в подтверждение слов ведущего, по телевизору показали кадры бесконтактной борьбы цигун. Мастера этой борьбы заставляли своих противников совершать действия, направляемые «сгустками энергии» мастеров.
«Чудеса вокруг нас. Какие еще нужны доказательства чудес?» – как бы вопрошали кадры.
– А ты знаешь, что такое горе от ума? – спросил у Богдана Антон, его ассистент, ровесник и одноклассник.
– Нет. И что это за горе?
– Что такое счастье, Богдан?
– Не знаю.
– С тобой не интересно.
– Разве это не весело делать вслепую всякие штуки? Все тащатся…
– Нет. Это скучно. У меня есть приятель, так он стекла глотает. Тоска. Мне вот интересно, почему Печорин так поступил с Бэлой.
– У нас есть физрук Печорин.
– Знаю. Прыжки в ширину и в сторону.
– Угу. Прикольно.
– Можешь прочитать, что я написал на листке? Только не подсматривай.
– Могу.
– Читай.
– «Ты болван».
– Правильно. А мысли мои прочитать можешь?
– Нет.
– А свои мысли у тебя есть?
– Зачем они мне?
В этот момент Антона позвали на интервью с телеведущим.
– Скажите, ведь безумно интересно быть другом такого человека, как Богдан? Не так ли? – кривлялся ведущий.
Антон подумал и сказал:
– Конечно, интересно. Мой друг наделён уникальными способностями. Уникальнее их только умение думать. Но это почему-то не считается чудом. Кстати, вы не знаете, почему?
Ведущий пожал плечами и задал следующий вопрос:
– Скажите, Богдан и правда учится плохо? Не так ли?
– Изумительно плохо. Учителя в восторге.
– Угу. Отлично. А скажите, правда ли…
В этот момент режиссёр дал команду, и ведущий отвернулся от Антона.
Предстоял выход на сцену самого Богдана.
Лесик махал руками и тряс головой. Публика стонала и пищала.
– Чудо! – рявкнул ведущий и Богдан вышел на сцену с повязкой на глазах.
2009, 2010
Шарфик и шляпа
– Что на вас надето? – спросил человек в шляпе, предварительно учтиво поблагодарив незнакомца за то, что тот любезно позволил воспользоваться своей зажигалкой, чтобы раскурить сигару. Оба были уже не первой молодости и оба не спешили.
– Это? Шарфик.
– Вы что, донжуан?
– Пожалуй. А как вы догадались?
– По шарфику.
– А вы… дайте подумать… тоже донжуан?
– Пожалуй. По шляпе раскусили?
– Дело не в шляпе. Дело в ухоженности и желании произвести впечатление. Сигара, опять же. Плэйбой, практически.
– Пожалуй, пожалуй…
– Вот, казалось бы, шарфик, ничего особенного, да? Не скажите. В моем возрасте необходима отвага, чтобы освежить облик, прямо скажем – омолодить себя. Это не всем дано, далеко не всем. И действует шарфик, скажу я вам, избирательно – то есть сигнализирует о чем-то важном именно тем дамам, которые нравятся мне. Тут что-то от магии и волшебства, я не знаю, но это так. Это работает, как говорят в паршивых американских фильмах. Кстати, там мужчины никогда так не одеваются, там шарфик – это всегда пошлость какая-то. Атрибут дешевого мачо. У меня, извините, мужественная ностальгия по молодости и желание не сдаваться; а там – дешевка.
– Да, да, пожалуй. А шляпа вносит дополнительный акцент. На вас какие дамы западают, извините за откровенность?
– Бальзаковского возраста, само собой.
– Вдовушки?
– Преимущественно.
– Ага, вот видите! А на меня обращают внимание и вполне замужние. И гораздо моложе меня.
– Вы хотите сказать, что шляпа молодит гораздо более шарфа?
– Пожалуй, именно это я и хотел сказать.
– Но почему?
– Это вопрос практики, а не теории. Давайте спросим вон у той прилично одетой женщины, может она нам ответит. В ее возрасте уже не врут.
– Вот так сразу, подойти к незнакомой даме?
– Вот, видите, вам в шарфике это проблематично, а мне в шляпе все дозволено.
– А давайте от слов к делу.
– Мадам! Вы позволите!
Женщина остановилась и строго посмотрела на устремившуюся к ней фигуру мужчины в шляпе.
– Шура… – сказала Шляпа, споткнувшись и оторопев.
– Жигуль! Жигуленок! – выразилась женщина. – Какими судьбами?
– Вот именно: судьбами. Так сразу и не скажешь. Так, прохлаждаюсь.
– Так ты меня не узнал, Жигуль, не узнал?
– Шура! – сказал изумительно кстати подоспевший Шарфик.
– Боже мой, Пупсик! Ты ли это?! – всплеснула руками женщина.
– Собственной персоной, – исполнил кадетский кивок головой Пупс.
– Просто пятьсот лет не виделись.
– Точнее, пятнадцать.
– Я и говорю – целую вечность. Как ты?
– Разве по мне не заметно? Цвету и пахну.
– По-прежнему молодитесь, шалопаи. Вы ведь знакомы, я правильно поняла? – спохватилась Шура.
– Да, – сказал Жигуль.
– Несомненно, – подтвердил Пупсик.
– Гулены, гулены, – погрозила она пальцем обоим. – Про меня, конечно, друг другу рассказывали?
– Ну, что ты, как можно! – напыщенно запротестовал Пупсик, непрестанно поправляя тонкой шерсти пестрый шарф.
– Да, несомненно, – сказал Жигуль.
Шура, прищурившись морщинами, рассмеялась долгим молодым смехом.
– Тебе идет шарф, а тебе – шляпа, – кокетливо сказала она.
– А тебе – платье. Я помню, ты всегда носила платья, никогда не признавала брюк. Я помню, пожалуй, все твои платья, – сказал Пупсик.
– А я отлично помню тебя без платья.
– Ой, Жигуленок, дело прошлое. Какой ты… дерзкий. Ты женат? А ты?
– Я недавно развелся, – сказал Жигуль.
– А я – давно, – вздохнул Пупсик.
– Печально, мальчики.
– Отчего же? Мы вполне довольны своей жизнью, верно, Жигуленок, извини за фамильярность. А ты замужем?
– А как же? И дважды бабушка! А у вас есть внуки?
– Я не могу представить себя дедом, – сказал Жигуль. – Мне это претит.
– Мне тоже, – поправил шарф Пупсик.
– Чем же вы живете? Заберите у меня внуков – и я труп.
– Шура, – осторожно сказал Жигуль. – Как ты думаешь, что более освежает джентльмена: шляпа или шарф?
– Мне нравятся мужчины, которые с ума сходят по внукам. Они меня просто заводят. Вы разочарованы?
– Ну, что ты, как можно! – занервничал Пупсик.
– А вот я разочарован, – сказал Жигуль.
Шура опять рассмеялась, стараясь разогнать неловкость.
– Как она вам в первой молодости? – спросил Жигуль после того, как они распрощались с Шурой.
– Вулканическая женщина. Она была просто огонь! – мечтательно произнес Пупсик.
– Странно. Мне она всегда казалась хладнокровной стервой, – сказал Жигуль.
– Вот как?
– Боюсь, что да.
– Гм-гм.
– В сущности, она всегда хотела стать бабушкой. Любой ценой. И она добилась своего.
– Я никогда не был женат, – сказал Пупсик. – Я всегда любил ее.
– Позвольте еще раз зажигалочку. Сердечно благодарю. Зачем же вы носите с собой зажигалку, если не курите?
– Глупая привычка. С молодости осталась.
Жигуль молча выкурил сигару, вкусно попыхивая.
– Знаете, что я вам скажу по поводу шляпы? – сказал он.
– Что, позвольте полюбопытствовать?
– Шарфик круче. Прощайте.
2010