1 апреля 1990 года «Чайф» впервые попробовал себя в качестве героев телеэфира. Надев радикально-чёрные очки, чтобы смех в глазах не испортил их серьёзных физиономий, музыканты уселись в студии кабельного телевидения МЖК. Полчаса в прямом эфире с умными, даже пафосными лицами они не сказали ни одного слова правды, несли бред, полную ахинею. А на следующий день Шахрин встречал людей, которые, в зависимости от чувства юмора, или восхищались шутками, или возмущались, поняв всё буквально: «Если уж вы весь мир объездили, что же жевательной резинки не привезли? И зачем же было голыми на площади Стокгольма выступать?» Сами «чайфы» от такой реакции получили только дополнительное удовольствие.
В конце весны группа обзавелась сыном полка. 5 мая Шахрин познакомился с 17-летним альтистом Володей Желтовских, игравшим тогда в довольно аморфном коллективе «Станция вольных почт». На следующий день они дуэтом исполнили несколько песен на фестивале «Свердловск-акустика». В сутолоке закулисья два Володи с трудом смогли порепетировать всего 15 минут, но выступили удачно. Знакомые всем «Завяжи мне глаза» и «Вместе немного теплей» под акустическую гитару и альт зазвучали совсем по-новому. Звуки скрипки Шахрин не любил (возможно, детские воспоминания давили на подсознание), а вот звучание альта или виолончели ему всегда нравилось. И лидер «Чайфа» пригласил ученика музыкальной школы при консерватории в свой коллектив. «У нас есть новый член группы – сыночек, сынка, 17-летний, трепетный Володя Желтовских, – рассказывал Шахрин. – Мы его на перевоспитание взяли, но мне порой кажется, что он нас сам перевоспитает – это же та самая молодая шпана. Я ему даже завидую: 17 лет, а он уже по-настоящему работает». На концертах Володя-мл. действительно выкладывался по полной: играл на альте, стучал в бубен, а в самых драматических моментах программы проходился по сцене колесом и делал сальто-мортале. Девушки были в восторге. «Чайф» опять стал квинтетом. Чтобы не путать с двумя старшими Владимирами, младшего стали называть просто «Малой».
В мужском коллективе установилась армейская дисциплина – три ветерана с гордостью вспомнили, что они – деды, неслуживший Нифантьев удостоился звания черпака, ну а Малой, естественно, стал духом. По словам Валеры Северина, «эту иерархию ввёл Бегунов, как старый армейский дед. Репетиции у нас начинаются с его крика „На пола!“ Это он полы мыть заставляет». В этой шутке была доля истины. Долгие годы с небольшими перерывами группа репетировала в подвальном помещении ДК МЖК. В центре комнаты находился канализационный выход, забитый большой деревянной пробкой. Раз в году эту пробку выбивало, и все «чайфы», к тому времени уже имевшие статус рок-звёзд, сообща боролись со стихийным бедствием – высушивали, отмывали и проветривали свою репетиционную базу. Затем вместе отдыхали от трудов праведных, причём Малой получал дозу отдыха наравне со старшими товарищами. «Этот пацан всех нас перепить может», – удивлялся Бегунов. В общем, влился мальчуган в семью.
За всеми этими жизненными и творческими перипетиями Шахрин не забывал про свою музыкально-экологическую затею: «У меня есть такая черта характера – если я что-то придумал и вслух произнёс, что надо это сделать, то я изо всех сил постараюсь довести дело до конца. Качества бульдозера во мне присутствуют – я если уж во что-то врубаюсь, то пру до получения результата». Весной 1990 года началась подготовка крупной акции. Калужский вспомнил про американских рокеров, которые провели тур, плавая по Миссисипи на пароходе. Идея понравилась, хотя её воплощение оказалось гораздо круче заокеанского аналога. Тема Волги возникла сама собой – главная река России нуждалась в очищении любым способом, пускай даже и музыкальным. Тут же появился партнёр: горьковский молодёжный центр «Федерация», где работал энергичный Игорь Крупин. Начался поиск спонсоров. Охотней всего жертвовали на очищение Волги те, кто больше всех её загрязнял, – различные нефтяные и химические комбинаты. Свой взнос сделали и частные благотворители, например, некто Астафьев из Углегорска Сахалинской области прислал в оргкомитет акции («Волга-90») солидные по тем временам 200 рублей. Всего удалось собрать 94,5 тысячи рублей.
Первая крупная акция «Рока чистой воды» прошла точно в нужное время. Тогда ещё не было ни зелёных партий, ни комитетов по экологии. А проблема уже назрела, о ней уже стали говорить. Чуть позже такую затею было бы гораздо трудней осуществить: на три недели нанять теплоход – удовольствие не из дешёвых. А в 1990-м вся волжская флотилия стояла на приколе, и судно можно было нанять, оплатив солярку и еду для экипажа. И ещё не исчезли богатые комсомольские организации, которые готовы были всё профинансировать, просто чтобы потусоваться с музыкантами.
Тусоваться действительно было с кем. В акции приняли участие, помимо свердловских «Чайфа», «Апрельского марша», «Насти» и «Отражения», ленинградцы «АукцЫон», «Телевизор» и «Петля Нестерова», московская группа «СВ» Алексея Романова, «Театр пилигримов» из Иркутска, «Хроноп» из Горького, Weekend at Waikiki и Эрнст Ланхаут из Голландии, а также десяток поволжских групп, участвовавших в концертах в своих городах. Вся эта толпа с примкнувшими экологами и журналистами загрузилась на теплоход «Капитан Рачков» и 13 мая 1990 года, дав концерт у стен горьковского Кремля, отправилась вниз по матушке по Волге.
По пути от Горького до Астрахани и от Астрахани до Москвы в крупных городах останавливались, давали концерты. Власти встречали рок-теплоход по-разному. В Саратове согласовывали концерт страшно долго, ещё за день до прихода «Капитана Рачкова» во властных кабинетах рвали уже подписанные договора. В Астрахани представительница горисполкома стояла у трапа с огромным букетом, а собравшийся на пристани народ приветствовал музыкантов, словно космонавтов. В целом организация тура оказалась на достойном уровне. Разве что в Чебоксарах выступление сорвал дождь, да кое-где не хватало рекламы – местные устроители до последнего момента не верили, что к ним, как в сказке, приплывёт ковчег с рокерами.
Музыканты и «Капитан Рачков», июнь 1990 года
Эти 17 дней Волга гудела, словно натянутая басовая струна. В восьми городах, где прошли концерты, зрители получили массу удовольствия. В Горьком народ не разошёлся, даже когда майская температура вдруг упала до экстремальных +2. В куйбышевском цирке восторженные поклонники чуть не затоптали неосторожно выглянувшего в фойе Олега Гаркушу.
Один из лучших концертов состоялся в Волгограде. Прямо на пристани собралось пять тысяч человек. На сцене происходило замечательное соревнование творческих амбиций. Не было ни одного проходного номера. Все играли здорово, начиная от местных групп и кончая участниками заплыва.
В свободное от концертов время участники заплыва успевали осматривать достопримечательности и покупать местные товары, в основном плодоовощные. Сначала все гуляли сами по себе, неорганизованно. На третий день Николай Грахов решительно пресёк этот бардак и занялся штабной работой. В коридорах теплохода появились таблицы и расписания. Сам Николай, правда, ни одного города не увидел – он составлял графики их посещения. На доске объявлений теплохода рядом с этими графиками регулярно появлялись «Боевые листки», выпускаемые «чайфами». В них шершавым языком плаката описывались особо яркие моменты прошедших концертов и бичевались отдельные недостатки корабельной жизни.
На палубе «Капитана Рачкова», июнь 1990 года
На «Капитане Рачкове», помимо музыкантов, плыли ещё и экологи. Они делились на профессионалов, которые оперировали цифрами и формулами, и неформалов, самые экстремальные из которых мечтали уничтожить вообще всю промышленность. Эти две группы постоянно рубились между собой, вызывая уважение рокеров непонятными терминами. Кроме уважения, экологические проблемы особых чувств у музыкантов не вызывали. Это было особенно заметно, когда во время остановок в городах Шахрин пытался собрать кого-нибудь съездить на очистные сооружения или на экологические акции. Большинство рокеров оставались к этому совершенно равнодушными – мол, нас и так неплохо кормят. Даже верного друга, Бегунова, бесило, «когда всех с похмелья отправляли куда-то биться, взяться за руки около какого-то завода и кого-то куда-то не пускать». Но в результате этого принуждения экологические акции принимали совершенно фантастический вид: цепочка явно нетрезвых людей с невообразимыми причёсками и в странных нарядах (некоторые только в трусах), нестройно выкрикивавшая что-то об охране природы, перегораживала подступы к проходной очередного комбината.
Идея, в принципе, всем очень нравилась. Теплоход, наверху сидит профессор, на палубах – музыканты, в трюмных каютах – студентки обрабатывают какие-то пробы, и всё это плывёт, и всё это под флагами благородной экологической затеи.
Для большинства музыкантов «Волга-90» стала возможностью поиграть концерты, весело пьянствуя в перерывах между ними. Ещё перед началом заплыва на корабль загрузили грузовичок спиртного – стандартный набор коммерческих ларьков того времени: водка Rasputin, ликёр Amaretto и т. д. Через два дня стало понятно, что алкоголь на исходе и с такими темпами его потребления никто никуда не доплывёт. Поэтому в каюте оргкомитета приняли суровое решение: загрузить на корабль ещё один грузовичок, но спрятать всё «горючее» в комнату с прочной дверью, ключ от которой отдать корабельной буфетчице. Она была человеком посторонним, никого из музыкантов не знала, и петь ей про то, как творческая душа нуждается в глоточке водочки, не имело смысла. Чтобы получить желанную дозу, необходимо было обратиться с устным обоснованным заявлением к представителю оргкомитета Игорю Крупину. Если объяснения его удовлетворяли, он выдавал талон на алкоголь – записку к буфетчице с печатью «Рок чистой воды». Тогда в СССР по талонам продавалось многое, поэтому рокеры восприняли эту систему как само собой разумеющееся. Впрочем, судя по приподнятому настроению пассажиров на всём протяжении маршрута, музыканты умели находить аргументы, смягчавшие твёрдое сердце Крупина. Пьянка хоть и вошла в более-менее пристойное русло, но не прекратилась совсем. От молодецкого разгула ходуном ходил весь теплоход.