Новоуральская наисовременнейшая на 1996 год аппаратура фурычила очень медленно: после получаса работы в студии приходилось ждать минут 60, пока записанный материал сохранялся в компьютере. Музыканты выходили погулять. В секретном городе за высоким забором с колючей проволокой поверху царила сытная, но скучноватая жизнь. Все местные знали друг друга в лицо и по имени, а чужакам в частых перерывах студийной работы было совершенно нечем заняться. «Девушки Новоуральска даже на крохотный намёк познакомиться делали испуганные лица и со словами „нам ещё тут замуж выходить“ резво убегали», – писал позже Шахрин. Странно, но созданный в такой неромантической атмосфере альбом «Реальный мир» получился сверхлиричным. Все его песни до единой о любви, и даже тревожная заглавная композиция о ней же. Правда, благодаря компьютерной записи звучание волнующих сердце эмоций получилось плосковатым. Ни звук, ни наоборотный метод записи «чайфам» не понравились. А вот с Елизаровым им легко работалось даже в Новоуральске, и на следующие пять лет Петрович стал заведовать звуком группы, как в студиях, так и на концертах.
На съёмках клипа «Не со мной», декабрь 1995 года
Самая пронзительная песня «Реального мира» – «Кто-то хитрый и большой». Как-то в конце 1980-х мама настоятельно порекомендовала Шахрину посетить выставку детского рисунка изостудии ДК МЖК. Послушный сын, внимательно обозревая ёлочки, грибочки, принцесс и прочие произведения детского творчества, обратил внимание на расплывчатый и не вошедший в лист портрет в нижнем углу экспозиции. От глазищ в пол-листа трудно было оторваться. Подпись гласила: «Кто-то хитрый. Даша Шахрина». Вскоре появилась нежная песня, посвящённая младшей дочери.
У тебя в кармане
Два мелка и волшебный камень.
Ты волшебный камень
На Восьмое марта подаришь маме.
А с высокой крыши
Всё на свете слышно.
Кто-то хитрый и большой
Наблюдает за тобой.
Для раскрутки альбома, правда, выбрали другой трек. В телеэфиры запустили клип «Не со мной», снятый Терри ещё в конце прошлого года. Во время сложных постановочных съёмок музыканты успешно овладели дополнительными профессиями: Шахрин – буфетчика, Бегунов – грузчика, а Северин – начальника вокзала. Песня сразу взлетела в радиочартах и прочно заняла достойное место в ряду фирменных «чайфовских» грустинок.
30 ноября 1996-го «Чайф» спешил из Киева в Москву. «Погода была плохая, самолёт сильно трясло, – вспоминает Бегунов. – Мы и так зелёные сидим, а тут ещё на посадку несколько раз долго заходили, да с такой тряской, что зубы стучали. Сели, в окно видим – на полосе пожарные машины и скорые мигают. И тут прямо в кабине пилоты выпивать начали. Как оказалось, одно из шасси наотрез отказывалось выходить, и лётчики специально перегружали самолёт в надежде это шасси вытрясти. Они потом сказали, что шансов сесть благополучно было очень немного, но, видно, на этом борту кому-то рано было умирать…» «Чайфы» вышли на поле, помолчали, поздравили друг друга с ещё одним общим днём рождения и поспешили на концерт, где в их ожидании уже изнывала публика.
1997 год запомнился несколькими выступлениями в разных, но одинаково знаковых местах. В конце июля группа отправилась в Лондон. Дали там три концерта. Один – для работников российского посольства. Второй – в прямом эфире ВВС в программе «Севооборот» у знаменитого Севы Новгородцева. Это выступление чуть не сорвалось. Британская радиокорпорация славится выпуском на СD записей концертов в своей студии без ведома артистов. Во избежание подобного свинства Гройсман заранее потребовал от бибисишников документального подтверждения авторских прав «Чайфа» на эфирный концерт. Уральцы пришли, а бумаги с печатью нет. Русские англичане попытались развести музыкантов: «Ну что за бюрократия?! Что вам стоит сыграть просто так! До вас тут и не такие монстры бывали, и все почитали за честь здесь спеть… Экие вы склочники». Тёртый Дима не отступил от предварительных договорённостей и заявил, что кина, то есть музыки, не будет! Только тогда, как по волшебству, появился требуемый документ. А по окончании выступления звукорежиссёр тут же вручил группе запись, уважительно поглядывая на Гройсмана.
Публичный лондонский концерт группа давала в знаменитом зале «Астория 2». У входа ещё висели афиши, зазывавшие на позавчерашний концерт самого Элиса Купера. Информация о приезде группы из России выглядела гораздо скромнее. Персонал «Астории» поначалу отнёсся к гастролёрам на отвяжись. Оговоренная в райдере аппаратура на сцене отсутствовала, гримёрки были не готовы. За дело взялись Гройсман со Спириным. Они до сих пор не колются, какие слова и на каком языке сказали техникам и обслуге, но те вдруг забегали как ошпаренные.
Перед саундчеком Елизаров по-хозяйски отодвинул от пульта местного звуковика. Тот поначалу ехидно ухмылялся, глядя на наглого русского медведя, но по мере настройки физиономия англичанина заметно вытягивалась. Стены «Астории» видали разное, но звука, качественней того, что гремел в этом зале 28 июля 1997 года, они вряд ли слыхали. Точно такой же – возможно, а вот лучше – вряд ли. Концерт удался на славу. Перед сценой после третьей песни вперемешку отплясывали русские и англичане, студенты и солидные руководители крупных кампаний. Всё чуть не закончилось скандалом. Шахрин объявил последнюю песню, группа отыграла её и удалилась за кулисы под овации, готовясь выйти на бис. Но в ту же секунду появился техник, начавший отключать аппарат и сматывать провода. На сцену вылетели Дима с Ильёй, шлёпая техника по рукам и крича «Ноу, ноу!». Их выход чуть не пресекли секьюрити – в их расписании концерта такое шоу не значилось. Неразбериха на сцене продолжалась секунд десять и вдруг рассосалась. «Чайф» вышел, спел ещё две песни, и концерт благополучно завершился. Администрация «Астории» извинилась перед русскими и предложила тут же уволить техника-торопыгу, но бывшие советские граждане вспомнили политинформации об ужасах безработицы в странах капитала и попросили помиловать бедолагу. Спасённый долго ходил за благодетелями и заверял, что в следующий приезд в «Асторию» уральцы смогут играть столько, сколько им заблагорассудится.
«Чайф» под лондонским мостом, июль 1997 года
Это выступление имело несколько неприятное послесловие. Перед отъездом в Англию «Чайф» пообещал, что сбор от лондонского концерта будет перечислен на счёт детского дома при Свердловской областной психиатрической больнице для покупки парт и канцтоваров. Спустя месяц, к началу учебного года, деньги от английских организаторов концерта так и не поступили. «Чайф» был вынужден покупать обещанные подарки самостоятельно.
Но из поездки в Лондон запомнилось не это, а посещение знаменитой студии Abbey Road. Пофотографировавшись на родном сердцу каждого битломана переходе, уральцы ввалились в здание студии, эксклюзивную экскурсию по которой проводил для них пожилой звукоинженер, похожий на благородного лорда. Пульты, магнитофоны, мониторы, микрофоны и прочие технические прибамбасы «чайфов» интересовали, но не очень. К этому времени российские студии, в которых им приходилось работать, были упакованы почти ничем не хуже. Они долго допытывались у фирменного специалиста: «Как правильно нужно записывать рок-н-ролл?» Сэр звукоинженер, сотрудничавший ещё с «битлами» и «роллингами», гостей искренне не понимал: «Да нет никаких правил. Студия предназначена только для того, чтобы воплотить любые идеи музыканта. Как артист считает нужным – так и должно быть. Если он хочет записываться в туалете – то вот, поглядите, у нас и рядом с унитазом на стене разъёмы для подключения любой аппаратуры. Вот если для песни нужен звук авиамотора, причём такой, какого нет в нашей богатейшей аудиотеке, то придётся подождать пару дней, мы арендуем нужный двигатель и привезём его сюда, чтобы воплотить вашу идею. Главное, чтобы в студии происходило шоу. Не в смысле костюмов и декораций, а по духу и настроению. Вот тогда и получится настоящий рок-н-ролл!»
Этот совет здорово раскрепостил «чайфов». Они ещё раз поняли, что в прежних конфликтах между ними и мастерами звука правы были они, а не те, кто объяснял им, как надо, как не надо, и перелицовывал их песни на свой вкус. В последующих альбомах это понимание проявлялось всё ярче.
Ещё одно знаковое выступление случилось 7 сентября в рамках празднования 850-летия Москвы. «Чайф» сыграл на Красной площади. Стас Намин проводил там всемирный фестиваль этнической музыки. Время было строго ограничено – в 22:00 стартовал салют. Чукчи, греки, мексиканцы и деятели прочих культур до предела затягивали свои выступления. В 21:45 Намин подошёл к Шахрину: «Осталось 15 минут, а ещё не выходили вы, ансамбль сенегальских танцоров и моя группа „Цветы“. Давайте скомпонуем всё это вместе…» Это было самое экзотическое выступление «Чайфа». Под «Не спеши» на сцену выскочили мускулистые негры в набедренных повязках, с бамбуковыми щитами и копьями, завертевшиеся в боевом танце. Кода песня перешла во вступление «цветочной» «Мы желаем счастья вам», cчастья хором желали и «цветы», и «чайфы», и сенегальцы, а над ними уже вспыхивали первые залпы салюта… В принципе, спели всего две песни – ничего особенного, но место действительно знаковое. Вот кремлёвская стена, за которой, по идее, должен руководить страной больной президент Ельцин, вот – Мавзолей, в котором лежит мёртвый Ленин, а совсем рядом – сцена, на которой играет «Чайф», который живее всех живых! Согласитесь, круто!
Самый пафос случился под Новый год. Как-то утром зазвонил телефон Гройсмана: «Здравствуйте, Дмитрий, это Алла Пугачёва». Дима переспросил: «Какая Алла?» – «Пугачёва!» Дима встал. Потом подумал, чего это он встал, и лёг обратно на диван. Оказалось, что Пугачёва хотела бы видеть «Чайф» на её «Рождественских встречах». Гройсман начал долгие переговоры: «Я разговаривал с человеком, который являлся кумиром моей мамы. Я с детства помню, как мама садилась перед телевизором на День милиции или на какие-то ещё большие официальные праздники и, когда Пугачёва появлялась, говорила: „Так, всем тише, Аллочка сейчас будет петь“. Так что я со всем уважением и пиететом начал объяснять, что „Чайф“ не может выступать под фонограмму, что постоянные участники этого шоу не те, с кем нам бы хотелось вместе выступать. И что мы вряд ли будем интересны аудитории, которая соберётся в „Олимпийском“».