. Налить кофе?
Стрейф. Спасибо, Милли.
Декко (заплетающимся языком, с грубым ирландским выговором). «Господи, да как же отсюда выбраться? Кругом одно стекло». Постоял минутку, размышляя о такой незадаче, а потом снял трубку и набрал 999. «Чем можем быть полезны?» – спрашивают его. «Ей-богу, не знаю, – говорит он. – Я застрял в телефонной будке. Не могли бы вы мне подсказать, где здесь выход?» «Чем можем быть полезны, сэр?» – повторяет телефонистка. «Да я же тебе толкую, дорогуша. Я зашел в телефонную будку позвонить жене, а теперь не могу отсюда выбраться». – «Куда вы стоите лицом, сэр? Повернитесь к, аппарату, и дверь будет у вас за спиной».
Декко громко смеется. Стрейф шуршит газетой.
Милли. Еще кофе, Синтия? Синтия. Да, спасибо.
Стрейф снова шуршит газетой. Читает вслух.
Стрейф. «Ожидается солнечная, сухая погода». Что ж, прекрасно.
Милли. Это обнадеживает, не то что в прошлом году.
Декко. Короче, пришлось выслать полицейский наряд. «Меня, верно, снаружи заперли, – заявил наш герой. – Извините, что побеспокоил, шеф».
Декко смеется. Женщины вежливо присоединяются к нему, но без большого энтузиазма.
Стрейф. Мы собирались с утра прогуляться в Ардбиг, дорогая. Нам нужно договориться с Генри О'Райлли о рыбалке.
Синтия. Я посижу в саду.
Милли. Бедняжка, ты еще не отошла после дороги.
Синтия. Нет, я чудесно выспалась. Просто я с удовольствием побуду в саду, посмотрю, какой он в этом году. Почитаю вон в том уголке, где магнолии.
Декко. Бедная ты наша глупышка.
Синтия. Я прекрасно проведу время.
Стрейф. Вы же знаете, Синтия любит побездельничать.
Все стихает.
Милли(от автора). Я всегда считала, что Синтия чересчур много читает. Порой она откладывала книгу и застывала с такой меланхолией во взоре, что всякому понятно – от чтения ей один вред. Ничего страшного, скажете вы, просто у Синтии богатое воображение. Не скрою, ее начитанность нередко помогала нам в наших путешествиях: за многие годы Синтия проштудировала десятки путеводителей по Ирландии. «Вот с этих скал гарнизон сбросил ирландцев в море», – сообщила она нам, когда мы проезжали мимо на машине. «Эти скалы называются Девами», – просветила она нас в другой раз. Благодаря Синтии мы побывали в таких местах, о существовании которых и не подозревали: в башне Гаррон на мысе Гаррон, в мавзолее в Бонамарги, на скале Дьявола. Синтия просто переполнена сведениями по истории Ирландии. Она читает все подряд: биографии и автобиографии, пухлые труды о долгих веках кровопролитных сражений и политической борьбы. Какой бы городок или деревушку мы ни проезжали, Синтия обязательно что-нибудь рассказывала. Что греха таить, мы не всегда воздавали должное ее эрудиции, но Синтия не обижалась, похоже, ей было безразлично, слушаем мы ее или нет. Кстати говоря, не будь она такой тряпкой, ее супружеская жизнь сложилась бы куда благополучнее и сыновья уважали бы ее.
С этого момента рассказ Милли сопровождается шумом моря.
Покончив с завтраком, мы оставили Синтию в саду, а сами спустились к берегу, усыпанному галькой. Я была в брюках и блузке, на спину накинула кардиган, завязав спереди рукава, – на случай, если похолодает. Все обновки я купила, собираясь в поездку, и подобрала все в оранжевой гамме.
Стрейф одевается во что попало, Синтия совсем не следит за ним. Помню, в то утро на нем были бесформенные вельветовые брюки – в таких мужчины обычно возятся в саду – и темно-синий трикотажный свитер. Декко вырядился как на модной картинке: светло-зеленый льняной костюм с модной отделкой на карманах, ворот темно-бордовой рубашки распахнут, и виден медальон на тонкой золотой цепочке. Идти по гальке было довольно трудно, и мы шагали молча, но когда начался песок, Декко рассказал очередной ирландский анекдот, а потом заговорил о девице по имени Джульетта, которая перед самым нашим отъездом из Суррея без обиняков предложила ему жениться на ней.
Слышен шум прибоя и шарканье ног. С первыми словами Декко звуки становятся глуше.
Декко. Я обещал на досуге обдумать ее предложение.
Стрейф. Отправь ей телеграмму из Ардбига. Скажем, такую: «Все еще думаю».
Декко смеется.
Милли. Тебе давно пора жениться, Декко.
Стрейф. Посылай ей такую телеграмму через каждые два дня.
Декко и Стрейф весело смеются, точно школьники.
Декко. А помнишь, какую телеграмму Трайв Мейджор послал Каусу?
Стрейф. Еще бы мне не помнить, черт побери.
Декко. Понимаешь, о чем мы, Милли? Помнишь старого А. Д. Каули-Стаббса, язву и женоненавистника? Трайв Мейджор – вот кто любил всех разыгрывать – отправил ему такую телеграмму: «Милый сожалею три месяца прошли Ровена». По четвергам Каус собирал у себя вечером любимчиков на чашку кофе. Сидят они кружком, рассуждают о Софокле, и вдруг стук в дверь. «Входите!» – заорал, как обычно, Каус. «Вам телеграмма, сэр», – объявил Трайв, ухитрившись перехватить ее у посыльного. Каус прочитал и побелел как полотно.
Стрейф. Я был там в тот вечер. Старый бродяга так и рухнул в кресло. Помню, Уоррингтон П. Дж. взял телеграмму и пробежал ее глазами. Потом он оправдывался: подумал, мол, что кто-то умер, хотя, честно говоря, я не вижу логики. А Трайв Мейджор стоял себе как ни в чем не бывало.
Декко. Уоррингтон П. Дж…
Стрейф. Уоррингтон не удержался и расхохотался. Потом он получил за это нагоняй и рассыпался перед Каусом в извинениях. Как нарочно, остальные тоже захихикали, так как телеграмма пошла по кругу.
Декко. Знаешь, Милли, Ровена, по прозвищу Велосипед, служила у Кауса, и два семестра назад он ее рассчитал.
Стрейф. Все и вправду поверили, будто Каули-Стаббс завел шашни с Ровеной Велосипедом. Через несколько лет даже поговаривали, что ребенок, которого усыновила жена нашего тренера по боксу, на самом деле дитя их загадочной любви. Ты слышал об этом, Декко?
Декко. Конечно, слышал. Мне рассказал Трайв Мейджор и еще уверял, будто он сам пустил слух через своего младшего брата.
Стрейф. Трайв мстил бедному Каусу из-за настольной лампы, Милли. Каус столкнул ее, когда лупил Трайва, а счет послал его отцу.
Декко. Под тем предлогом, что если бы Трайв не отстранился, чтобы избежать тумаков, то ничего бы не случилось.
Оба смеются, и Милли присоединяется к их веселью, хотя и довольно сдержанно. В то же время возникает сначала едва различимый шум моря. Снова доносятся чьи-то отчаянные стоны. Женщина несколько раз в ужасе кричит: «Нет!» Раздаются четыре револьверных выстрела. Медленно стихает разбушевавшееся море. Теперь слышится только ласковый плеск волн. Вдалеке звучат голоса детей, их едва слышно за шумом прибоя.
Девочка. Где же ты? Где ты?
Мальчик. Далеко-далеко. Ужасно далеко. (Он поддразнивает ее, но голос его полон нежности и счастья.)
Девочка. Не надо, пожалуйста. Ну пожалуйста.
Мальчик. Я в лесу. А теперь у коттеджа. Я ушел на белую ферму. Теперь я у родника.
Девочка(умоляюще). Отзовись. Прошу тебя, отзовись.
Мальчик. Я же тут, совсем рядом.
Возникает шум моря. Слышно, как утопающий стонет и захлебывается. Эти звуки стихают по мере того, как говорит Милли.
Милли(от автора). Мне никогда не надоедает слушать, как Декко и Стрейф вспоминают школьные годы и своего воспитателя, старину Кауса. Правда, их юмор грубоват. До самого Ардбига Стрейф уговаривал Декко регулярно отправлять телеграммы той девушке по имени Джульетта, причем одного и того же содержания: мол, он все еще размышляет, жениться ли на ней. Иногда Декко смеется, запрокинув голову, и в такие моменты он напоминает мне одну австралийскую птицу, я видела ее по телевизору в фильме о животных. Но он старый верный друг Стрейфа, и за это ему можно многое простить. Странная вещь человеческая память. Мне никогда не забыть, как в то утро мы шли по берегу моря в Ардбиг. Мы так хорошо понимали друг друга, так от души смеялись, шутили, вспоминая школьные годы и телеграммы, и все трое были счастливы. В Ардбиге мы выпили кофе, потом мужчины отправились навестить своего дружка Генри О'Райлли и договориться с ним о рыбалке. Мы и думать забыли про Синтию, в этом у меня не было сомнений. Она осталась в укромном уголке среди магнолий, там, где ей нравилось сидеть и читать, она сама нам так сказала. Но теперь я понимаю, что мы поступили неосторожно: как всегда, углубившись в книгу, она дала волю своему дурацкому воображению.
Вновь плещутся волны. И вновь слышны голоса детей.
Мальчик. Я люблю тебя. Я просто без ума от тебя.
Девочка. Так в кино говорят.
Мальчик. В кино целуются.
Девочка. В кино отвечают: «И я люблю тебя».
Мальчик. Старые фильмы мне больше всего нравятся.
Девочка. И я люблю тебя.
Гул прибоя становится громче, и голоса тонут в нем. Все постепенно стихает, когда начинает звучать голос Милли.
Милли(от автора). Я купила открытки с видами залива в Ардбиге, скалистых утесов у Глеякорна, маяка на побережье и Скалы Воина. Еще я купила дешевенькие брелоки из болотного дуба и миленькую фаянсовую масленку, а может, это была пепельница. Такие безделушки я привожу миссис Суон, моей приходящей прислуге, и дарю разные мелочи ее внукам. Я поболтала с мистером Хэмиллом, мы с ним уже не первый год знакомы. Он рассказал мне все местные новости, рассказал о том, что его двоюродный брат, хозяин гаража, разорился и теперь занялся грибами, а другой брат собирается купить молочную ферму. Я спустилась к заливу, где рыбаки выгружали улов. Подошли Стрейф и Декко после встречи с Генри О'Райлли; тот, само собой разумеется, захотел непременно распить с ними по стаканчику виски. Несколько лет назад акула откусила Генри О'Райлли правую руку, но он поразительно ловко управляется с помощью крючка. Как и большинство местных жителей, он страдает, на мой взгляд, чрезмерным пристрастием к виски. Стрейф и Декко уже побывали на почте и отправили телеграмму. На обратном пути, когда мы брели по песчаному берегу, разговор опять зашел о телеграммах и, конечно, о том, как Трайв Мейджор подшутил над А. Д. Каули-Стаббсом. Я была не против, пусть себе веселятся. Стрейф вспомнил, что Ровена, которую ославил их школьный дружок, действительно оказалась в интересном положении после того, как ей оказал внимание хозяин местного бара. Шутник на удивление ловко связал случайные факты: беременность прислуги, усыновление ребенка женой тренера, женоненавистничество Каули-Стаббса – и использовал в своих целях, не беспокоясь об истине. Когда я сказала об этом, мне объяснили, что Трайв Мейджор был феноменальный плут, и я вполне могу в это поверить. Ходили слухи, что он в конце концов осел где-то в Африке управляющим сомнительной фирмы почтовых заказов. Мы долго веселились по этому поводу и по поводу телеграммы, которую вскоре получит девушка по имени Джульетта. В прекрасном настроении мы поднимались по скалистым тропинкам к лужайкам перед отелем.