Тем временем самолеты уже оставили позади линию фронта и теперь летели над территорией, занятой фашистскими войсками.
- Не уйдешь, вражина! - крикнул Лука.
Он максимально сблизился с "хейнкелем" и снова нажал на гашетки. Но очереди не последовало. Летчик не заметил, как израсходовал все патроны. Упустить врага? Ни за что!
- Все равно не уйдешь!
Вплотную сблизившись с "хейнкелем", Муравицкий ударил винтом по хвостовому оперению.
Вражеский самолет резко спикировал и исчез в лесу. Рассматривать его было некогда. "Ишачок" также был поврежден. И все же Лука сумел довести самолет до аэродрома.
Окружив машину, техники, летчики с изумлением смотрели на загнутые лопасти винта.
- Вот это да! Это удар! - слышались возгласы. - Как только дотянул!
Это не единственный случай, когда Муравицкому пришлось буквально "дотягивать" до своих войск. Так случилось и во время его последнего боевого вылета.
Хотя было только начало сентября, погода стояла по-настоящему осенняя, дождливая.
В такую погоду летчики звена лейтенанта Хомусько вылетели на разведку места сосредоточения танков, которые гитлеровское командование намеревалось в ближайшее время ввести в бой.
Обстоятельства сложились так, что летчики возвращались порознь.
Муравицкий приехал на машине поздно ночью с забинтованной головой.
- Летели на бреющем полете вдоль дороги, - рассказывал он. - Видимость - хуже некуда. Но танки мы все же разыскали. Стал считать, да сбился очень много их было. Пришлось заходить снова. Насчитал около двухсот. Пошли дальше в тыл. В одной деревне еще добрую сотню машин увидели. Все ясно: готовятся к наступлению. Развернулись на обратный курс. А погода улучшилась. Появились истребители. Увязались за нами. На мой самолет насели трое "мессеров". Одного сбил, от двух других еле отделался. Но тут забили зенитки. У самой кабины разорвался снаряд. Осколки попали в голову и в лицо. Досталось и двигателю! Он забарахлил, а над самой линией фронта заглох. Пришлось идти на вынужденную.
Утром к месту вынужденной посадки выехали авиатехкики. Когда через несколько дней поступил приказ о перебазировании эскадрильи под Ленинград, Лука Муравицкий не оказался "безлошадным". На новый участок фронта он прибыл со своим верным другом И-16.
В сентябре 1941 года 127-й истребительный авиационный полк с включенной в его состав эскадрильей стал сопровождать транспортные самолеты в блокированный Ленинград и из Ленинграда на Большую землю.
Сопровождение транспортных самолетов - задача почетная и очень сложная. Истребители должны не просто отразить все атаки противника, но защитить своих подопечных, довести их до места назначения.
Выполнение этой задачи требовало от наших летчиков большого мужества. В воздухе, над кольцом вражеского окружения, не раз завязывались жестокие бои.
Среди тех, кто открыл счет сбитым фашистским самолетам при защите "воздушного моста", был и Лука Муравицкий.
А произошло это так.
Однажды, когда истребители вылетели на сопровождение, "юнкерсы" атаковали наш аэродром. Советские летчики увидели уходящие после бомбометания вражеские самолеты и бросились вдогонку. Конечно, далеко преследовать гитлеровцев они не могли. Но все же Муравицкий, а вслед за ним и Путяков сбили по одному фашистскому бомбардировщику.
В одном из полетов группу транспортных самолетов Ли-2 истребители прикрывали парами. Лука Муравицкий был ведущим. В районе Новой Ладоги на него и его ведомого напали три "мессершмитта".
Заняв положение между транспортными самолетами и фашистскими истребителями, Лука открыл огонь и меткой очередью сбил один Ме-109. С другим фашистом вел бой ведомый. Третий "мессер", атаковав Муравицкого сзади, огнем из пушки повредил самолет, а летчика ранил в лицо.
Несмотря на ранение, Лука продолжал вести бой и заставил фашиста отступить.
Почти ежедневно летчики полка встречались с вражескими истребителями, вступали с ними в жестокие схватки. Только в сентябре 1941 года было совершено более девятисот боевых вылетов. С такой же интенсивностью работали и в октябре. И если в сентябре обошлось без потерь, то октябрь принес немало огорчений. При отражении нападения вражеской авиации на наши транспортные самолеты погибли командир звена лейтенант А. Хмелинин и младший лейтенант Н. Евтеев. Был ранен старший лейтенант Л. Муравицкий.
Но были у нас свои радости. Радости побед над противником. Радость от сознания того, что мы с каждым днем становились крепче, что день ото дня сильнее становятся наши удары по врагу.
В октябре стало известно, что за отличное выполнение боевых заданий и проявленные при этом мужество и героизм старшему лейтенанту Луке Захаровичу Муравицкому присвоено звание Героя Советского Союза.
Столь высокой награды наш новый однополчанин был удостоен за подвиги, совершенные на Западном фронте. Но и в небе Ленинграда он показал себя настоящим воздушным бойцом. Поэтому, когда 23 октября 1941 года мы услышали радостную для всех нас весть, в полку не было летчика, который не сказал бы:
- Заслуженная награда! Молодец, Лука! Гордимся тобой, радуемся вместе с тобой!
Поздно вечером состоялся митинг. Друзья-однополчане тепло поздравили героя, пожелали ему всего самого хорошего.
Затем выступил "виновник" торжества. Когда батальонный комиссар Проскурин предоставил ему слово, Лука с минуту молча стоял на открытой площадке грузового автомобиля, превращенного в трибуну. Потом взволнованно сказал:
- Спасибо, друзья, за добрые слова в мой адрес. Мне, конечно, очень приятно получить такую награду. Но она не только моя. В небе особенно ощущаешь, как важно, когда рядом с тобой - боевой товарищ, готовый принять на себя удар, чтобы выручить друга. Не раз выручали и меня. Спасибо вам всем за дружбу, за боевую выручку! О себе скажу коротко: Лука Муравицкий не подведет. Пока бьется сердце, видят глаза, а руки могут держать штурвал, буду беспощадно драться с ненавистным врагом!
В конце октября обстановка под Ленинградом крайне осложнилась. Фашистские войска предпринимали отчаянные попытки сломить волю защитников города на Неве. Этим попыткам противостояли стойкость, мужество, отвага советских воинов, их любовь к Родине, ненависть к врагу, стремление выстоять и победить.
Напряжение боев росло на земле и в воздухе. Рос боевой счет летчиков, охранявших "воздушный мост". Но каждая победа доставалась дорогой ценой.
30 ноября 1941 года Лука Муравицкий - в который раз! - поднялся в воздух.
Напрасно ожидали его на родном аэродроме - это был последний вылет нашего боевого товарища, мужественного защитника ленинградского неба.
В полку тяжело переживали утрату. Наши летчики поклялись еще яростнее драться с ненавистным врагом, еще самоотверженнее защищать "воздушный мост" между городом на Неве и Большой землей.
Они сдержали свою клятву. Об их ратной доблести неоднократно упоминалось в приказах командования. Она отмечена многими боевыми наградами. Героями Советского Союза стали летчики-истребители Александр Савченко, Константин Трещев, Федор Химич. Орденом Красного Знамени и наименованием "Варшавский" отмечена боевая доблесть полка.
Идут годы. Многое забывается. Но никогда не изгладятся в нашей памяти подвиги героев Великой Отечественной войны, бесстрашных защитников Родины, их имена. Эти имена знают не только представители старшего поколения, но и люди, родившиеся и выросшие после войны.
Скупы слова надписи на скромном обелиске в городе Всеволожске Ленинградской области: "Старший лейтенант Лука Захарович Муравицкий. 1916 1941".
Биография короткая. А жизнь - яркая, наполненная подвигами во имя Родины.
С. Юхнов
Путь Генерала
Есть в Тосненском районе Ленинградской области молодой город Отрадное. Он вырос там, где соединились поселки Ивановское и Отрадное. На берегу Невы. На том берегу, где еще и сегодня можно найти старую гранату или мину, где земля, изрытая окопами и воронками от тяжелых фугасов, до сих пор не дает хороших всходов, где растут лишь редкая трава и мелкий кустарник. Земля не оправилась от ран. Но вырос здесь красивый город. И в нем большой Дом культуры завода электромеханического оборудования.
В канун Дня Победы здесь состоялся районный праздник.
Когда началось торжественное собрание, ведущий объявил: "Слово предоставляется генерал-майору авиации, Герою Советского Союза Владимиру Александровичу Сандалову".
На трибуну поднялся крепко сбитый пожилой человек в летной форме. И начал рассказывать о том, как вместе со своими боевыми товарищами бомбил врага на подступах к Ленинграду. Генерал называл имена, с волнением говорил о легендарном подвиге Николая Гастелло.
Напомнил, что на Ленинградском фронте этот подвиг повторили Леонид Михайлов, Михаил Шаронов и другие летчики. А потом рассказал о жизни и героической смерти младшего лейтенанта Ивана Черных, лейтенанта Семена Косинова, сержанта Назара Губина - экипажа, повторившего подвиг Николая Гастелло. Это были его питомцы. Погибли они на пороге своего двадцатилетия. Владимир Александрович говорил о том, как бы они могли жить, если бы не война. Как пряма была бы их дорога...
У самого Владимира Сандалова все было сложнее.
Я много слышал и читал о бывших беспризорниках, ставших при Советской власти учителями и учеными, знатными рабочими, руководителями предприятий. Но встречаться с ними не приходилось, и были они для меня героями литературными. И вдруг знакомство с Сандаловым. Как отзвуки далеких лет, звучали для меня слова: "сирота", "беспризорник", "бродяга". Их произносил Владимир Александрович, скупо рассказывая о себе. Шестилетним мальчиком остался он без отца, военного фельдшера. Мать поступила работать, но прокормить сына не могла. И в том же 1912 году отдала его в гатчинский сиротский институт (было такое заведение в тогдашней России).
- Дикие там царили нравы, - вспоминает В. А. Сандалов. - Нас избивали старшие ребята, сурово наказывали воспитатели. Шесть лет провел я в этом "институте". А в 1918 году в связи с голодом в Питере перевели нас сначала в Пермскую губернию, а потом в Пензенскую. Сбежал я. Бродил с такими же беспризорниками по дорогам России, по городам и селам. Ловили. Отправляли в детский дом. Снова бежал. Босой, оборванный, промышлял на вокзалах... Всякое бывало. Но я добирался домой, в Гатчину.