– Как же рьяно мои ученики пекутся о моем благе! – Элирий только усмехнулся.
– Второй ученик также надеется, что ваша душа сможет начать все с начала, не тяготясь бременем прошлого, которое уже не исправить, – тихо подтвердил Яниэр, явно обеспокоенный дурным настроение наставника.
Красный Феникс постукивал пальцами по столешнице, беззастенчиво вмешиваясь в монотонное стрекотание сверчков, сбивая медленные ритмы всего этого дивного вечера.
– Элиар не спускает с меня глаз, но отправил с тобой совершенно одного, не беспокоясь, что ты освободишь меня или выложишь правду, которую он так тщательно замалчивает. Волчонок самоуверен до невозможности. Это оттого, что тебе тоже есть что скрывать, не так ли, душа моя? Вы с ним повязаны одним преступлением.
Яниэр быстро отвел взгляд, не осмеливаясь больше смотреть напрямую.
– Боюсь, вы правы, ваша светлость.
– Ты тоже извратил мое учение? – раздраженно процедил Элирий. – Ты тоже отступил от истины и обратился к скверне?
Яниэр вздохнул, сообразив, что вместо желанного идиллического времяпрепровождения их ждет очень тяжелый, нервный разговор, избежать которого не получится.
– Каждый из нас принял вашу смерть по-своему. – Тон голоса северянина неуловимо изменился, и Элирий неожиданно расслышал в нем какое-то смутное мучение. – Чтобы найти способ призвать вас в мир с помощью силы священной крови Второй ученик принялся изучать запрещенные черные техники. В своих расследованиях и экспериментах он зашел слишком далеко… слишком далеко во тьму. В конце концов темное искусство открылось Элиару и секретные техники стали ему подвластны. Но… тьма ожесточила и изменила его сердце. Он превратился в тирана не хуже владычицы Ишерхэ. Видят небожители, в те годы с ним было решительно невозможно иметь дело.
Некоторое время Яниэр молчал, мысленно подбирая слова.
– И однажды произошла катастрофа, – прямо сказал он, решив обойтись без экивоков. – Наше солнце переродилось. По правде говоря, это было неизбежно. С тех самых пор как Элиар обратился ко тьме, я не сомневался, что рано или поздно это произойдет. И вот вода сделалась полынью. Солнце сделалось полынью. Нужно было найти какую-то управу на лютый произвол, что устроил на Материке ваш ученик, когда вас не стало. При помощи призрачного белого цвета я научился блокировать и отражать черный. Белый храм Ангу называют храмом Лунного Солнца, так как луна сияет не сама по себе, а лишь отраженным ночным светом.
– Белого и черного не существует, – презрительно скривился Элирий в ответ на это признание, – их воссоздают искусственно при помощи других цветов. Сие есть ересь! Искажение природы чистого цвета. Белый цвет по сути своей – грязная мешанина, нечистая смесь всех цветов. Разве не знаешь ты, что даже в белой магнолии скрываются красные прожилки?
«Белая магнолия белее облаков» – значение имени Первого ученика на Высшей речи ли-ан было очень поэтично. Но теперь Элирий даже пожалел, что невольно дал Яниэру столь красивое и пророческое имя.
– Ваш гнев вполне понятен. – Яниэр осторожно попытался закруглить эту острую и скользкую тему. – Учитель устал, и уже очень поздно…
– Хватит! – жестко оборвал ученика Элирий. – Довольно юлить. Расскажи мне, что произошло во время первого моего возрождения.
Как громом пораженный, Яниэр вновь поднял на него глаза. Слова Учителя в мгновение ока погрузили его в глубокое оцепенение. Лицо Яниэра вытянулось и побледнело так, будто он увидел перед собою собственную смерть.
Молчание затянулось, и Элирий вновь строго посмотрел на ученика, побуждая говорить.
– О чем вы, ваша светлость? – Слова едва не застряли у Яниэра в горле, но все же он нашел в себе силы протолкнуть их.
– Я лишился памяти, душа моя, а вовсе не способности мыслить. Не держи меня за идиота.
– Мессир… я… не совсем понимаю…
Элирий укоризненно покачал головой.
– Черный мор уже должен был сожрать вас за эти годы, как сожрал Лианор, обетованную землю, где текли молоко и мед. Верховные жрецы храма Тысячи Солнц были подобны богам, но даже они оказались бессильны. Нет способа остановить эту напасть. Но то, что вы до сих пор живы и в какой-то степени даже процветаете, означает, что вам удалось задобрить небожителей и отсрочить свое наказание. – Он взял короткую паузу, прежде чем произнести главное свое обвинение: – Вы принесли великую искупительную жертву, не так ли?
На сей раз Яниэр не решился отпираться или не отрицать услышанное, только молчал и с ужасом смотрел ему в лицо.
– В прошлый раз я наверняка рассуждал так же, как и теперь, и наверняка так же пришел к тебе. Куда еще было мне идти в мире, в котором исчезло все, что я знал? И то, что меня все-таки принесли в жертву, изобличает твое предательство. Ты отдал меня Элиару!
– Все так, – едва слышно выдавил Яниэр, – но остановить его было не в моих силах. Если бы я решился укрывать первую инкарнацию Учителя, Элиар разрушил бы Белые Луны и вы все равно погибли бы. Бенну сильнее всех, никто на Материке не способен противостоять этому великому городу. Я не мог, не мог вас спасти…
– Звучит очень рационально и очень правильно. Формально мне не в чем тебя обвинить. Наверное, каждый на твоем месте выбрал бы себя.
– Вы злы на меня, но все, что я сделал, было продиктовано необходимостью, а не личным желанием или враждой…
– Что ж, уверен, у тебя был веский повод вырвать мне сердце.
– Все не так… Мы думали, в следующий подходящий день после жертвоприношения Элиар сможет снова призвать вашу душу, и вы будете жить. Ведь к этому моменту он уже в совершенстве освоил ритуал призыва. Связать душу можно лишь кровью, и эта кровь была у него.
– Какой славный план, – язвительно похвалил Элирий. – Какие прекрасные, а самое главное удобные принципы! Тебе превосходно удается выдавать черное за белое, душа моя.
Яниэр вздохнул.
– Мы были уверены, что это лучший выход, меньшее зло, и ради победы над недугом можно пойти на него. Черный мор и вправду отступил. Однако прежде он унес многие жизни, в том числе и жизнь Янары, моей сестры. В те годы она жила в Бенну, в самом эпицентре болезни. Элиар взял ее в жены и увез с собою, а мне оставил Ангу. Небожители приняли великую искупительную жертву, и эпидемия остановилась. Но, по какой-то причине, которую мы не могли понять, ваша душа не откликалась на зов. Элиар пришел в отчаяние, сознание его на долгие годы помутилось горем и раскаянием. Он принес множество жертв, пытаясь вернуть вас. Но все было напрасно.
Яниэр смотрел на него чистыми, в точности как у сестры, небесно-голубыми глазами. Элирий вспомнил: действительно у Первого ученика была сестра-близнец. Кажется, что-то связывало его с нею.
Элирий поморщился и покачал головой, не прерывая эту долгую исповедь, – тягостную для ученика и совершенно бесполезную для него. Впрочем, кажется, Яниэр говорил о своем преступлении с облегчением, словно был рад, что наставник все узнал и не приходилось хранить эту мучительную тайну. Этим признанием Яниэр хотел бы примириться с собственной совестью.
– Это решение далось тяжело, – с трудом продолжил свой рассказ северянин. – Вы не хотели умирать и проклинали нас обоих на смертном одре. Я… не знаю, как у Элиара хватило силы духа закончить ритуал. В те дни он почти не говорил с вами, чтобы не ассоциировать вас с новым телом и не привязаться к нему. Наверное, это помогло. Я умолял его остановиться и отказаться от своего замысла, но… увы, он остался непреклонен и уверен в своей правоте. Это было… самое ужасное, что мы совершили. Произошедшее – роковая ошибка, на которую ваших учеников толкнуло отчаяние. Сотни лет мы оба живем с сожалением.
Невероятно. Когда-то эти двое были непримиримыми соперниками и смотрели друг на друга, как злобные псы… но, похоже, ученики сумели, позабыв о разногласиях, объединиться против своего наставника. Элирий гневно нахмурил брови.
– Убийцы, – полным презрения голосом проговорил он. – Мера греха в ваших сердцах давно переполнена.
Яниэр открыл было рот, но ничего не сказал, словно бы хотел оправдаться и не мог найти слов. Стены из сожалений крепки – не так-то просто выбраться из них.
– Я… и Второй ученик… мы оба глубоко сожалеем о случившемся.
«Никогда. Я вас никогда не прощу».
Глава 22. Журавль роняет перо. Часть 2
Эпоха Черного Солнца. Год 160
Безвременье и бесцветье
– Учитель, что же вы наделали… – словно сквозь толщу воды услышал он знакомый гортанный голос, пронизывающий века. – Зачем заставили меня сотворить с вами все это…
Элирий решительно не понимал, где он. Он снова не чувствовал своего тела, как в самый первый миг пробуждения, когда душу его грубо выдернули из небытия могущественным темным ритуалом.
– Я возвел бы вас на вершину мира и молился бы вам, как единственному божеству. Почему вы постоянно обманывали меня, почему пытались бежать?
С трудом, но Элирий почувствовал, что тело у него все-таки есть. Оно казалось непомерно тяжелым, неповоротливым… телом почти невозможно управлять, будто его разбил паралич. То же самое творилось с мыслями – они тянулись, текли замедленно и вязко, словно густая медвяная роса.
– На улицах снова весна, – отстраненно продолжил голос, беседуя словно сам с собою, – но воздух отравлен смертью. Весна никогда не будет той же, что прежде, даже если мы сумеем остановить эту напасть. Пробил час тьмы, Вечный город Бенну погружается в бездну, как Лианор когда-то. Материк погрузился в хаос. И виноват в этом только я.
Если постараться, можно, наверное, попытаться пошевелиться. Заметив его слабое движение, легкое подрагивание кончиков пальцев, Элиар на миг замолчал, наблюдая.
Затем гортанный голос его приблизился:
– Учитель, неужели вы меня слышите? Вы… понимаете, что происходит? Лучше бы вам не понимать.
Элирий и вправду совсем ничего не понимал. Словно бы кто-то насильно ограничил его разум, стянул незримыми магическими путами. Это напоминало то, как движение энергии останавливает вервие бесцветия. Стоп. Кажется, что-то такое было и для ментальной энергии…