Обычно шелковый голос Учителя на сей раз был напряжен, натянут, словно кнут, с угрозой щелкающий в воздухе. Хлесткие удары его рассекали по-детски жалкое оправдательное лепетание Элиара. Хотелось зажать уши руками, чтобы не слышать, не дать возможности холодному голосу проникать внутрь и ранить снова и снова. Хотелось как-то защитить себя, но – никогда, никогда прежде не бывал он так остро беззащитен и уязвим. Учитель больше не смотрел в его сторону и не пытался ударить: ученик стал бесплотной тенью, призраком. Даже меньше того – засохшим листком клена, раздавленным и случайно налипшим на сапог. Он не заслуживал внимания. Не заслуживал того, чтобы вообще находиться рядом.
– Да, Учитель, – с горечью ответил Элиар, и непривычно тихий голос вдруг остановил свистящий кнут на лету. – Теперь я своими глазами вижу, что вы умеете быть жестоким.
Какая-то эмоция вспыхнула в ясных глазах Учителя – и померкла, как не бывало.
– Только когда это необходимо, – так же тихо подтвердил он и повторил: – Только когда это необходимо.
Совершенный вздохнул и хотел было возложить ладонь на склоненную голову воспитанника. Но Элиара неожиданно передернуло от этого излюбленного наставником жеста власти: снисходительное прикосновение оказалось последней каплей. Он устал подчиняться. Он не имел больше сил примиряться, молчать и терпеть, наступая на горло самому себе. Наверное, потери озлобили его. Без дела скитаясь по всему Материку как тень, тщетно пытаясь справиться с болью утраты, с мыслью о том, что больше никуда нельзя вернуться, он будто изменился. Странное чувство назревало, наливалось внутри последние недели или даже месяцы… нет, все эти годы, что он жил не своей жизнью, был не собою… Подспудно прибывало, как вода, и – перелилось через край, ожесточив сердце.
Под влиянием этого чувства Элиар вскочил и с силой схватил руку наставника, отбросив ее в сторону, как отвратительную змею.
Глава 32. Феникс танцует с драконом. Часть 2
Эпоха Красного Солнца. Год 281.
Сезон холодных рос
Клены и плющ меняют цвет
Ром-Белиат. Павильон Красных Кленов
*черной тушью*
В глазах Учителя отразилось изумление, а уже в следующий миг прямые брови сошлись на переносице, как два клинка.
– Как смеешь… ты!.. – Первородный осекся, задохнувшись от поднявшегося к самому горлу гнева. – Как смеешь ты, неблагодарный звереныш, пренебрегать моею милостью? Лишившись ее, ты вернешься туда, откуда я тебя взял!
Что он наделал? Вот-вот непререкаемая воля Учителя снова завяжет его узлом, призвав власть печати. Но в этот раз, упрямо стиснув зубы и выпрямившись во весь рост, Элиар решил не поддаваться. Что-то разгоралось в груди, что-то горячее, мучительное, неясное. Нет, ни за что! Пусть наставник сломает его, но больше не согнет. Лучше умереть на месте от дикой боли, чем продолжать унизительное, рабское существование недочеловека!
В голове закрутились нахлынувшие вдруг воспоминания: большая печать контроля, наложенная на Аверия; печать, которую он будто бы накладывал сам, смотря из глаз Учителя. В тот момент Элиар не ухватил всех нюансов этого тонкого ментального ограничения, но не так давно имел возможность в полной мере испытать его на себе, когда Красный Феникс призывал силу Запертого Солнца против своего ученика. Теперь все встало на свои места. Теперь он мог понимать, что происходит, и, самое главное, мог сопротивляться.
Сам потрясенный силой своего сопротивления, Элиар не отводил глаз от лица наставника, искаженного не свойственной ему яростью. Прочные нити духовных связей, проходящих прямо сквозь их сердца, натянулись, натянулись сильнее и…
И – в момент наивысшего напряжения лопнули!
Большая печать контроля и повиновения была повреждена. Алое солнце Учителя на горле начало обильно кровоточить, будто вырванное с корнем.
Ослепленный, Элиар задышал полной грудью. О, как давно мечтал он выцарапать это проклятое паучье солнце! Стереть позорное клеймо, говорящее о вечной принадлежности его светлости мессиру Элирию Лестеру Лару! Конечно, сам материальный отпечаток, выжженный каленым железом, никуда не делся, но сакральные нити разорвались: в то роковое мгновение духовная связь Учителя и ученика была уничтожена навсегда.
Как же больно. С трудом разлепив веки, бешеным взором Элиар обвел окрестности, не сразу сообразив, что именно произошло. От разрушения созданной им печати, Учителя мощно ударило отдачей, отшвырнуло на десяток шагов и хорошенько приложило о ствол одного из кленов. Словно туго скрученная пружина распрямилась и с силой отбросила того, кто сжимал ее долгие годы. Пустым взглядом Красный Феникс Лианора глядел прямо перед собой, из губ его вязко сочилась пурпуровая кровь, похожая на виноградное вино. От сотрясения строгая прическа распалась, черно-серебряные пряди в беспорядке рассыпались по плечам, делая Учителя таким уязвимым, таким беззащитным на вид. Они словно бы поменялись местами, и ситуация перевернулась с ног на голову, став совершенно дикой, невозможной.
Клены Ром-Белиата чуть слышно шелестели вокруг, тревожимые легким бризом – яркие, алые, алые. Острые лезвия листьев ранили, бередили душу пронзительной красотой: цвет их был насыщенным и густым, словно у закатывающегося в океан осеннего солнца. И винная кровь Учителя была такого же невозможного, невыносимо прекрасного цвета, как эти кленовые листья. Она медленно заполняла легкие, дыхательные пути и рот, с каждым судорожным выдохом выплескиваясь наружу. Элиар замер, лишившись дара речи, завороженно глядя на лотосную кровь, темными пятнами проступающую на одежде верховного жреца.
Это промедление стоило ему победы: недоумение в циановых глазах сменилось решительностью. Учитель поднялся: Хвост Феникса, легендарная плеть Тысячи Образов, возник в его руках. Огненное сияние цвета материализовалось в ярко-алые лезвия плети.
Красный Феникс никогда не объяснял принципы обращения со своим духовным оружием и редко применял плеть в тренировочных боях, дабы ученики случайно не обнаружили и не переняли особые навыки и приемы, не раскрыли секреты его знаменитых техник. Однако Элиар достаточно долгое время внимательно наблюдал за боевым стилем наставника чтобы успеть изучить его досконально.
Точные и жестокие удары посыпались один за другим: алые лезвия пламени со свистом резали воздух. Непереносимая боль пронзила тело. Однако Элиар не отшатнулся и не попытался уклониться, вступая с плетью в смертельный танец. Восторг! Нет, не восторг – эйфория! Странная эйфория оглушила разум, блокировала болевые ощущения и потащила куда-то вперед, напролом, даруя веселое боевое безумие.
Концентрация достигла предела: мир стал безупречно ясен. В нем не осталось слепых пятен: одновременно Элиар видел все, что происходило вокруг, видел даже самого себя. Минуя глаза, информация стекалась прямо в мозг, отпечатываясь чеканной гравюрой с мельчайшими деталями. Каждый кленовый лист, каждая его жилка – все вдруг прорисовалось с необыкновенной, запредельной четкостью. Элиар сгорал в огне духовного изменения – в таком желанном, долгожданном освобождении; а сердце горело в огне осени.
Ведомый эйфорией, он шагнул прямиком в боль и прошел сквозь нее. Пламя разъедало металл доспеха и боевых перчаток. Пламя с шипением разъедало барьеры и обрушивалось на голову горячей кислотой. Но Элиару в самом расцвете своего мятежа было все равно. Учитель часто тренировал его, заставляя противостоять боли. Заставляя быть больше боли. Видят небожители, уроки эти не прошли даром. А после повреждения печати Запертого Солнца и разрыва связи с Учителем боль от священного красного огня и вовсе показалась незначительной, и он стерпел ее.
А потом он ударил.
Ударил, перехватив и намотав на кулак одну из ярившихся огненных плетей: великолепный стальной цветок клинка распустился в его ладони. Правая рука Учителя странно повисла сбоку, словно безжизненная плеть, взгляд затуманился и потускнел. Кажется, поврежденная конечность перестала действовать: даже пальцы не шевелились, судорожно сомкнутые на кнутовище.
Длинные когти-лезвия расправились, перерезая тянущиеся к нему огненные ленты, и сверкнули в смертельно опасной близости от незащищенного горла Учителя. Дернув на себя хищно извивающуюся плеть, мощным рывком Элиар выдрал кнутовище из слабеющих пальцев наставника: легендарный Хвост Феникса отлетел далеко в сторону. Учитель проводил его еще одним непонимающим взглядом. Рука продолжала безвольно висеть, а из открытой раны на плече хлестала лотосная кровь.
Непревзойденный клинок испил крови, закалился в священном огне феникса. Кровь Первородного текла по лезвию Когтя Дракона и пьянила Элиара, как дикого зверя. Запах лотоса стоял в прозрачном воздухе. Алые листья взметнулись от движения энергии и вихрями полетели вверх.
Учитель был прямо перед ним – раненый, обезоруженный, ошеломленный. Птица феникс с перебитым крылом, израненная птица, которой больше не подняться в небо. Настала минута триумфа, минута, которой Элиар ждал так долго.
На лице Учителя на миг отразилось выражение растерянности. Непривычная растерянность эта вдруг растаяла и сменилась новым чувством, доселе не виденным в циановых глазах. То был… страх?
Несомненно, то был страх – страх перед тем, кто сильнее.
Элиар замер, как громом пораженный, околдованный, опьяненный этим сладким страхом. Что происходит? Неужели это не сон? Тишина протянулась между ними кровоточащими алыми лентами. От избытка силы радужки его собственных глаз, кажется, засветились алым – мир залило священным цветом.
Рука Учителя оказалась не крепче его собственной. У этой изящной кисти не хватит сил вновь низвергнуть его, бросить в пучину боли и немощи. Это откровение поразило и раздавило его: рука с клинком дрогнула и остановилась, не в силах завершить начатое; смертельный удар он не нанес.
Вместо новой атаки Элиар сделал шаг ближе, а Красный Феникс молча отступил на такой же шаг. Элиар с ужасом почувствовал: если Учитель сделает еще хоть один шаг назад, колотящийся в венах инстинкт охотника вынудит его кинуться следом в безотчетном желании убивать. Хвала всем богам, наставник не двигался.