Красный Феникс поджал губы. Он мог бы возразить, что односложно пусть отвечают неполноценные дикари, а не мессир Элирий Лестер Лар, ведущий свой род от владетелей Лазоревых гаваней Лианора.
Но вслух он сказал другое:
– Язык ли-ан, который Триумфатор соблаговолила выбрать для беседы, совершенен и создан для сложной поэзии. Несчетные века пропитывался он музыкой ветра и моря в вечнозеленых садах лучезарного Лианора. Неудивительно, что говорить на нем доставляет мне наслаждение. Надеюсь, я буду прощен?
Наконец Ишерхэ отвернулась от так долго занимавшего ее окна и медленно приблизилась. Густые ресницы капризно качнулись, скрывая зловещие омуты глаз. Она подняла тонкую руку, которую украшал один-единственный перстень с простым черным камнем, и ее длинные пальцы запутались в его волосах. Загадочно зашептались шелка ее одежд, дурманящим облаком окутали ее духи…
Элирий не успел ничего понять, как уже стоял перед ней на коленях, не в силах вымолвить ни слова. Помимо воли вновь воскресали неясные чувства, чувства, которых он никогда не мог понять в ее отсутствие. Он всякий раз ждал этого, он знал, что это вновь случится с ним, и ничего не мог поделать. Когда она была рядом, какое-то терпкое безумие захлестывало сознание до краев. Сердце отвращалось, но кровь до последней капли принадлежала Ишерхэ и заставляла тело желать ее.
Сопротивляться силе полубога невозможно: реки крови не потекут вспять по венам. Элирий с горечью осознал, что никогда не будет свободным. Бессмертная дочь Инайрэ будет владеть им всегда.
– Разве тебе можно в чем-то отказать, Лестер? – тихонько промурлыкала Ишерхэ. – У тебя на все готов ответ.
Она картинно вздохнула – грудь поднялась и вновь опустилась.
– И все-таки я оказалась права: климат Бенну подходит мне лучше. Воздух Ром-Белиата слишком влажный, от этого случаются мигрени и учащаются приступы беспамятства.
– Разве воздух Лианора не был еще более влажным?
– Может быть. – Ишерхэ внезапно рассердилась. Перемены ее настроения всегда случались резко, как перемены осеннего неба. – Но Лианора больше нет. Пора перестать делать вид, будто это не так. Нет, не говори мне, что он существует в наших сердцах, в нашей памяти. Я устала от этой напыщенной лжи, устала от самообмана и разговоров о прошлом, которого не вернуть.
– Лианор не может считаться погибшим, пока жив народ Совершенных. – Элирий почтительно склонил голову, но не отступил от своих слов.
В ответ Ишерхэ презрительно фыркнула:
– Тех Первородных, могучих наследников богов, что жили на Лианоре, также больше нет. Своей чрезмерной опекой ты сделал народ Совершенных слабым, и это убило его. Так случайный сквозняк убивает избалованное тепличное растение. Все кончено. Без притока свежей крови у Ром-Белиата нет будущего. Признай же это.
Элирий покачал головой.
– Я могу сказать обратное: будущего нет у Бенну. Он уже пал под натиском орд дикарей. Народ Совершенных выродился там в полукровок.
– Ты одержим манией чистой крови. – Голос Ишерхэ становился все более повелителен и тверд, грозя большими неприятностями. – Это глупо: среди полукровок также рождаются сильные воины и жрецы.
– Этот временный обнадеживающий эффект возникает при первом смешивании. – Элирий пожал плечами. – В длительной перспективе, в каждым новым поколением кровь будет слабеть. В конце концов в ней не останется ничего от истинного цвета. Мы потеряем дары небожителей навсегда.
– Довольно! – властно отрезала Ишерхэ. – Я здесь не для того, чтобы спорить. Решение уже принято: Ром-Белиат лишен благоволения Триумфатора и должен быть разрушен. Все зашло слишком далеко. Выбирай: или ты зальешь город огнем, или Игнаций зальет его кровью.
Элирий ничего не ответил – он был неприятно шокирован, даже потрясен. Что еще за новая блажь? Безумная мысль посетила разум Триумфатора!
– Не разочаровывай меня, Лестер.
Глаза Ишерхэ угрожающе сверкнули, и Элирий вынужден был взять себя в руки и что-то ответить.
– Боюсь, Триумфатор желает невозможного, – уклончиво сказал он.
– Красный огонь Надмирья способен на многое, – пренебрежительно рассмеялась Ишерхэ. – Разве не владеешь ты редким даром феникса? Самое время явить его миру для устрашения всех живущих.
Впервые в жизни Элирия поставили в столь затруднительное положение. Недопустимо использовать дар небес во зло. За это и был в свое время разрушен Лианор, и все они извлекли жестокий урок. Повторения не хотелось.
Кроме того, Элирий не видел никакого смысла в приказе Триумфатора: он был лишь жесток, кощунственен и бездушен. Разве только она желает растоптать, унизить и окончательно погубить его… Разве только…
– С каких пор я стал палачом, моя госпожа? – чуть слышно процедил Элирий сквозь зубы.
– С каких пор ты стал перечить мне, Лестер? – в тон ему зловеще прошипела владычица, качнув головой. Казалось, серебряные змеи вьются в ее волосах.
Вскинутые руки Ишерхэ были последним, что успел заметить Элирий, прежде чем свет в его сознании померк, и тьма рванулась навстречу – откуда-то из глубин первородного хаоса, с изнанки мироздания, где, как говорят, издревле обитали подвластные темному богу твари. Красный Феникс отшатнулся, но не смог сделать ни шага. Он не знал сил, что окружали его сейчас, разбуженные и призванные холодной волей Ишерхэ, готовые разорвать его в клочья, как голодные гиены…
Что происходит? Кошмарные твари кружили, не в состоянии добраться до него, словно они находились в различных мирах. В различных мирах…
Так значит, Ишерхэ научилась открывать тонкий мир, мир бесцветия. Жуткий пограничный мир теней и неясных очертаний, мир призраков и мертвецов. Оказавшись в нем, недолго сойти с ума.
Все кончилось так же внезапно, как и началось. Элирий снова стоял перед нею в маленькой круглой комнате господской башни, и мир воспринимался совсем иначе.
Нет исхода, нет надежды, нет больше сил и желания бороться. Борьба бессмысленна. Это ловушка, из которой не выбраться.
– Ром-Белиат должен быть разрушен, – упрямо, почти капризно повторила Ишерхэ. – Или ты утопишь город в огне, или мы зальем его кровью. Выбирай.
Ром-Белиат должен быть разрушен. Какие страшные слова. Элирий боролся за свой заветный город так долго, а теперь ему предлагают выбрать между ним и собою. Как будто они не одно целое. Как будто город его не дышит с ним вместе.
Выбирать? Но выбора нет.
– Сделаешь это, и получишь мое прощение, – добавила Ишерхэ, будто смягчившись. Но он знал: в сердце ее нет места жалости. – Начнем все сначала, позабыв раздоры прошлого.
Элирий молча смотрел в красивое, лишенное всяких эмоций лицо. Пальцы его подрагивали. Ведь это же дикость – уничтожить целый город по чьей-то прихоти. Но для Ишерхэ, похоже, подобное значило не больше, чем разорить муравейник… словно люди для нее – неразумные твари.
А может быть, Ром-Белиат слишком напоминает владычице Лианор и времена ее бессильного заточения. Может быть, и сам он слишком напоминает ей те времена, которые дочь Инайрэ хотела бы истереть из памяти, как дурной сон.
– Все будет исполнено, моя госпожа, – очень тихо вымолвил наконец Красный Феникс. – Ром-Белиат перестанет существовать, если такова священная воля Триумфатора.
– Вот и славно. – Ишерхэ удовлетворенно кивнула, возвращаясь в доброе расположение духа. – В конце концов, мы ссоримся только о политике и власти, а не о любви. Верным будет уничтожить причину. Тогда и конец ссоре. Ты согласен, Лестер?
Она выжидающе смотрела на него, кажется, с насмешливым любопытством. Что, по сценарию полагаются мольбы о прощении? Никогда. Никто не услышит их от Красного Феникса Лианора.
– Твой приказ будет выполнен, прекрасная госпожа, – бесстрастно повторил Элирий и вышел вон, не дожидаясь ответа.
Где-то в самой глубине его души рождалась и поднималась к сердцу расчетливая, трезвая ненависть – такая холодная, что лотосная кровь леденела в жилах.
Глава 34. Феникс сгорает в солнце
Эпоха Красного Солнца. Год 291.
Сезон великого холода
Лед сковывает живительные потоки.
День последний
Ром-Белиат. Красная цитадель
*серебряной гуашью*
– Уводи Совершенных, душа моя, – без предисловий обратился к нему Учитель со своего возвышения. – Уводи мой народ. Немедленно.
Красный Феникс вызвал его среди ночи со срочным поручением. Несмотря на поздний, а скорее, уже ранний час, верховный жрец выглядел безукоризненно, словно приготовился для торжественной церемонии. Закатное солнце на его груди горело ярко-алым. Впервые северянину подумалось, что оно похоже на страшную кровавую рану.
– Куда? – Сонный, вытащенный из теплой постели перепуганным храмовым служкой, Яниэр мгновенно растерял остатки сна. Да, иногда он все еще спал, хоть и очень мало, и был иссушен и изможден бессонницей предшествующих тяжелых месяцев. Война, которая началась десять лет назад в Великих степях, пришла к ним. Войска Бенну вплотную придвинулись к городским стенам, а значит, вот-вот наступит время штурма и последних ожесточенных боев – уже не где-то там, далеко, а на улицах самого Запретного города. Понадобится много сил.
– Подальше от Ром-Белиата. – Учитель казался невозмутимым, что было, конечно, невозможно в столь трагичных обстоятельствах. Только четко очерченные брови чуть сведены, выдавая, что он не способен расслабить их полностью. – Больше нет надежды.
– Вы сдадите город Игнацию без боя? – тихо спросил Яниэр.
– Да.
Одно-единственное слово прозвучало как удар колокола, разбивая благостную тишину. Разбивая последние хрупкие надежды, что катастрофы еще можно каким-то чудом избегнуть.
– Вы хотите остаться здесь? Почему?
Учитель поморщился, и Яниэр понял, что бессмысленно задавать вопросы – они останутся без ответа. Упрямый наставник не скажет ничего сверх того, что ему положено узнать.
Яниэр вздохнул, припомнив тот роковой день, когда на Материке произошла смена власти. Девять лет назад Второй город Оси сделался Первым, а храм Полуденного Солнца с легкой руки Триумфатора получил титул Великой базилики. С тех пор о былом привилегированном положении можно было забыть: они постоянно боролись за жизнь.