За что убивают Учителей — страница 65 из 66

– Какой вздор. – К предателям лианхэ Элирий относился даже хуже, чем к неполноценным. Выходит, все трое учеников оказались недостойны его науки и отступились от истинного учения и заветов предков. Немудрено, что небожители вконец отвернулись от Материка. – Не может идти и речи о союзе с изменниками и отказе от старых традиций Лианора. Я хочу вернуться в Ром-Белиат. Немедленно!

Наверное, Агния заметила, как в глазах его промелькнул отблеск печали: когда-то Элирий потерял Лианор, высокие белые берега и цветущие сады… обетованные земли небожителей, где текли молоко и мед. Величественный и прекрасный остров погиб, и после этой ужасной потери, забравшей половину его сердца, он не мог потерять еще и Ром-Белиат.

Хорошо, что он может безоговорочно приказывать Аверию: тот – единственный на свете, кто не предаст никогда. И действительно, Наварх не стал возражать.

– Как будет угодно Красному Фениксу. – Аверий привычно подчинился, поднимаясь на ноги. – Вы слышали слова господина. – Помедлив немного, он сухо отдал приказ ожидающим распоряжений помощникам. – Изменить назначенный курс. Взять курс на восток. Самый полный вперед! Мы возвращаемся в Ром-Белиат!

Мы возвращаемся в Ром-Белиат. От этих заветных слов на сердце его светлости мессира Элирия Лестера Лара медом разлилось тепло. Мы возвращаемся домой.

* * *

Эпоха Красного Солнца. Год 291.

Сезон великого холода

Лед сковывает живительные потоки.

День последний

Ром-Белиат. Красная цитадель

*черной тушью*


Солнце медленно скатывалось за горизонт. Алый рубец зари ширился и кровоточил, как открытая рана.

Элиар вдруг почувствовал, насколько устал. Озверев от убийств и собственной невыносимой безжалостности, от смерти, которая сидела на кончике его клинка, Красный Волк наконец добрался до святая святых, алтарной комнаты храма Закатного Солнца. Пустые ножны бились о высокие боевые сапоги, черными воронами кружилось над ним безумие.

Массивная дверь с грохотом слетела с петель, выбитая мощным ударом штормового ветра, но никакой реакции изнутри не последовало. Тишина. Элиар осторожно вошел в святилище и потерянным взглядом обвел место смерти Учителя.

От открывшейся картины кровь застывала в жилах: Элиар впал в оцепенение. Какое-то время он не мог сделать ни шага и замер, не смея приблизиться. С неприятным долгим лязгом верный клинок упал на каменные плиты. Еще не понимая до конца, что наставник мертв, Элиар с тревогой смотрел на бесчувственного верховного жреца, недвижно распростертого на алтаре в алых одеяниях феникса. В последних, гаснущих на глазах лучах заходящего солнца Учитель лежал навзничь и казался мирно спящим: неверный свет лился из узких окон и бросал на его лицо густые винные тени.

Наконец, после стольких лет разлуки, наставник лежал прямо перед ним, но, увы, был подобен отражению полной луны в зеркале ночных вод – близкий и совершенно недостижимый. Пламя не коснулось его, несмотря на то что тело Учителя побывало в самом сердце священного красного огня.

Все эти годы оба ученика не сговариваясь молчали о случившейся в павильоне Красных Кленов трагедии, как, конечно, и сам наставник. Для Элиара это молчание было чем-то само собой разумеющимся: он не мог и помыслить разгласить их общий секрет. Если бы стало доподлинно известно, что Второй ученик тяжко ранил и вынудил бежать с поля боя Красного Феникса Лианора, вдобавок завладев его знаменитым духовным оружием, это покрыло бы Учителя несмываемым позором.

Элиар не желал, чтобы наставник, какой бы он ни был, но поделившийся с ним драгоценными жемчужинами мастерства, был опозорен. Довольно и того, что с тех пор ни разу Учитель не использовал прилюдно Хвост Феникса. Это вызывало неминуемые вопросы и, в конце концов, сомнения в его авторитете: не утратил ли верховный жрец заветное благословение небес? Падение боевого духа служителей Красного ордена усугублялось еще и тем, что его светлость мессир Элирий Лестер Лар, несмотря на войну с Бенну, упрямо не призывал на помощь могучего зверя души, смертоносного огненного феникса, способного залить огнем целые города.

Только Яниэр и Элиар знали подлинную причину бездействия: в том поединке Учитель был сильно травмирован Когтем Дракона и призыв зверя души потребовал бы чрезмерно много энергии цвета. Кроме того, неисцелимые ранения физического тела соответствующим образом сказываются и на астральном. После рокового удара, серьезно повредившего плечо наставника, ученикам сразу стало ясно: птица феникс не распахнет тяжелые крылья и больше не поднимется в небо. Феникс с перебитым крылом только сильнее напугал бы и деморализовал жителей Ром-Белиата, – призывать его не имело смысла.

Что и говорить, с такими картами на руках Учитель был поставлен в очень трудное положение: безнадежная игра его была проиграна еще десять лет назад. Но все же поверить в смерть великого Красного Феникса Лианора Элиар не мог. Он все еще был в ступоре и, кажется, потерял дар речи, перестал видеть, слышать и чувствовать. Даже течение мыслей остановилось. Смерть Учителя… нет, он не готов ни принять ее, ни даже осознать.

В мельчайших деталях Элиар рассматривал хорошо знакомое лицо, стремясь запомнить застывшее на нем выражение абсолютного покоя, – новое выражение, которое потом так же старательно он попытается позабыть, вымарать из свитков памяти. Тщетно – помимо воли часто будет вспоминаться этот день, оставивший глубокий след в сердце. Сам не желая того, он останется здесь навсегда, как застывшая в капле янтаря летняя стрекоза.

Никогда прежде Элиар не замечал у Учителя такого выражения, до ужаса спокойного, отстраненно-бесстрастного, словно верховный жрец надел личину бога. Уста сложились не в насмешливой, а в мягкой посмертной улыбке – красные, как морские кораллы, пока полные цвета, но уже начинающие бледнеть. Элиару стало не по себе.

Выходит, Учитель действительно… мертв? И это навсегда?

Не может быть.

Нет сомнений: каких-то несколько мгновений назад Красный Феникс дышал, дышало призванное им пламя. Но сейчас – нет. Онемев от ужаса, Элиар попытался было влить в еще теплое, живое тело собственную духовную энергию, но тщетно – голос сердца прервался и душа успела покинуть физическую оболочку.

Как это могло случиться?

Кто сделал это?

Кто посмел сделать это!

То, что Учитель не сбежал с Яниэром и остальными, а добровольно принял смерть, которую была возможность избегнуть, путало и кардинальным образом сбивало привычные установки. Зачем Учитель остался? Он сделал это нарочно, – гордо ушел за последнюю межу, чтобы стать мучеником и не оказаться во власти предавшего ученика? Или… во власти кого-то более могущественного и опасного? Элиар с дрожью припомнил прекрасную госпожу Ишерхэ и то влияние, которое она могла оказывать на Учителя. Возможно, Учитель больше не мог этого выносить и потерял надежду.

После нескольких минут неверия и полного отупения настрой Элиара изменился, становясь все более беспокойным: сердце застучало в груди, как боевой барабан. Вспышка гнева – и разум будто заволокла ярко-красная пелена. С дикой, почти звериной яростью Элиар стащил с алтаря, покорное, податливое тело Учителя и начал лихорадочно трясти за плечи:

– Вставайте! – остервенело кричал он, не помня себя, еще пуще злясь от собственной беспомощности. – Немедленно вставайте, слышите! Не смейте уходить! Вы не посмеете снова сделать все по-своему!

Почему так больно жжет в груди, когда внутри, как он думал, все давно обратилось в камень? Чувства сделались острее острого и пронзили насквозь – болью настолько глубокой, что он даже не мог ее признать. Сраженное чем-то вернее стали глупое сердце никак не могло понять, что Учителя больше нет. Что-то в нем разлетелось вдребезги, погибло навсегда, что-то, чего Элиар так и не сумел собрать воедино.

Странное опустошение овладело им. Учитель находился в его руках, принадлежал ему безраздельно. Наконец он мог сделать с проклятым наставником что угодно, отплатить за многолетние унижения и предательство. Разве не этого он хотел? И почему кажется, будто это из его собственного тела по капле утекает жизнь по мере того, как плоть Учителя постепенно холодеет?

За окнами, равнодушное к его мукам, закатывалось в океан солнце – последнее солнце эпохи.

В свой смертный час Учитель был одинок: ушел, оставленный всеми, кого любил и о ком так много заботился. Ни одного из учеников не оказалось рядом, чтобы защитить или хотя бы поддержать его. Где, чтоб ему провалиться, проклятый услужливый Яниэр, когда он так нужен? Где Агния, единственная чистокровная из них, самодовольная высокородная наследница великих династий Лианора? Где все те, кто в глазах его светлости мессира Элирия Лестера Лара всегда были лучше, чем он?

Злость на соучеников и на весь народ Совершенных неожиданно сильно вспыхнула в сердце. Глядя на Учителя, вечным сном спящего у него на руках, Элиар чувствовал, как сердце опутывают и крепко сжимают шелковые нити отчаяния.

– Как это случилось… Кто сделал это с вами?

Чья злая воля перечеркнула все его планы? Разум помутился совершенно. Придя в бешенство, Элиар несколько раз с силой ударил мертвеца по лицу и вдруг, резко остановившись, осторожно прикоснулся к щеке Учителя, сам опешив от того, что творит.

Да что с ним такое? Он сошел с ума, не иначе, если этот ужасный человек кажется ему таким бесценным.

Несколько мгновений или вечность Элиар молча обнимал мертвого Учителя, который был так близко и так бесконечно далеко. Как мог наставник оставить его, оставить его совсем одного?

Мир замер. Сейчас должно ликовать, не так ли? Он победил. Но боль и ненависть как будто только усилились, бурлили в груди, доводя Элиара до исступления. Человек в его руках не отвечал; он молчал строго и велико – потому что был мертв.

Учителя больше нет. Его светлость мессир Элирий Лестер Лар ушел на вечерней заре, как и положено жрецу Закатного Солнца, до последнего защищая свой храм. Ушел, не попрощавшись. Еще предстоит привыкнуть к мысли, что больше никогда не услышать тонких насмешек наставника, принять, что больше никогда на нем не остановится холодный колкий взгляд глаз, в которых вставал океан. Зн