Когда он поставил в раковину свою тарелку, Эльза поблагодарила его и обняла – быстро, одной рукой. И вот тогда сдерживать слезы стало уже невозможно. Гарри бросился в спальню, чтобы ото всех спрятаться, рухнул на кровать, повернулся к стене и прижал колени к груди.
Слезы рекой полились по лицу и бежали до тех пор, пока простыня не промокла, а Гарри не забылся сном.
Глава 23Январь 1954 года
– Вставай сейчас же, соня! – процедил Девон и дал Гарри тумака, чтобы разбудить побыстрее.
Мальчик вздрогнул, схватился за ушибленное место и проворно отскочил, чтобы увернуться от новых ударов. Сморгнув остатки сна, он уставился на Девона. Тот расхохотался.
– Пойдем, сегодня будем коров доить. Меня на молочную ферму распределили, а тебе нелишне будет разобраться, что там да как, потому что скоро и тебя туда отправят.
Гарри не стал спорить. Он встал, метнул завистливый взгляд на спящего Макса и поплелся вслед за Девоном в утренний мрак. В летние месяцы солнце всходило примерно в половину пятого, значит, из дома они вышли и того раньше. Часов у Гарри не было, поэтому точно определить время он не мог. Дождь стучал по крыше веранды. Мальчик спустился по ступенькам, и капли забарабанили по щекам и шее. Он невольно ахнул. Вскоре холодный дождь насквозь промочил ему рубашку и шорты, а по спине побежали струйки. Волосы прилипли к голове, приходилось часто моргать, чтобы видеть дорогу.
Девон шагал по деревне широко и уверенно. Гарри даже пришлось перейти на легкий бег, чтобы не отставать. Оба молчали: болтать под дождем не слишком-то удобно. Впрочем, и при хорошей погоде Гарри вряд ли охотно поддержал бы беседу. Каких-нибудь тридцать секунд назад он сладко спал, и мозг еще не успел взбодриться. Мальчик зевнул, спрятал руки поглубже в карман шортов и приподнял плечи, чтобы защититься от дождя.
Когда они пересекли деревню и двинулись под гору, дождь усилился. Капли, точно дробь, так и отскакивали от макушки. Земля размякла, вода собиралась в ручейки, которые змеились среди травы.
Мальчики перебрались через забор, обтянутый колючей проволокой, и поспешили к стаду из пятидесяти коров, терпеливо ждущих в загоне. Внутренние часы подсказывали животным, что подошло время утренней дойки, вот они и выстроились вдоль ограды под дождем, склонив головы и прижимаясь друг к дружке. Гарри порадовался тому, что на черных шкурах коров есть белые пятна – их хоть как-то можно было различить во мраке. Небо застилали тяжелые тучи, закрывая собой свет луны и звезд. Вокруг царила непроглядная тьма. Казалось, кроме них с Девоном, на всей земле больше никого нет. Одиночество, словно змея, заворочалось внутри у Гарри.
Девон прикрикнул на стадо, подгоняя его к воротам в дальнем конце поля. Коровы медленно и неуклюже зашагали по траве. Некоторые недовольно качали головами, косясь на Девона, но артачиться никто не стал: буренки знали распорядок дня и были готовы к утреннему ритуалу, который облегчит вымя каждой из них.
Гарри не знал, что надо делать, и потому принялся повторять движения Девона, стараясь не отставать от товарища. Теперь и он покрикивал на коров, махал и хлопал руками, направляя животных в нужную сторону. Совместные старания принесли плоды: вскоре стадо уже собралось у ворот на молочную ферму. По пути через поле мальчик дважды поскользнулся и перепачкал в вязкой черной грязи зад, ноги и руки. Он пытался было вытереть ладони о шорты, но стало только хуже. Зато дождь оказался добрым помощником, и когда ребята добрались до цели, от грязи и следа не осталось.
Доильня располагалась в длинной, невысокой бревенчатой постройке. Под дождями и солнцем дерево в некоторых местах успело прогнить. Коровы зашли внутрь и послушно разбрелись по местам. В доильне уже работали четверо мальчишек – они распределяли скот по загонам. Всего отсеков было шесть, и в четырех стояли новехонькие доильные аппараты. Их нарядный блеск контрастировал с ветхостью плесневелых стен.
Гарри встал сбоку, гадая, что делать дальше. Девон поманил его к себе, потом сел на табурет в одном из загонов, где не было доильного аппарата. Табурет был придвинут близко-близко к корове. Она попыталась почесать себе живот задней ногой, потом махнула хвостом. Сердце у Гарри испуганно заколотилось: схлопочешь разок таким вот копытом – мало не покажется. А Девон уселся себе спокойненько совсем рядом и прильнул головой к коровьему боку, точно и думать не думал о возможной опасности. Его пальцы проворно заработали, принялись тянуть, выжимать. Молоко заструилось в железное ведро, которое подросток зажал коленями. Слева, справа, слева, справа. Гарри с благоговением наблюдал за товарищем.
– Твоя очередь, – объявил Девон и встал.
Гарри занял его место, поднес руки к коровьему вымени и подергал за соски, но ничего не произошло.
– Неправильно делаешь. – Девон наклонился, взял Гарри за руки и стал показывать ему нужные движения.
Мальчик быстро к ним приноровился, и вскоре молоко уже побежало в ведро. Он улыбнулся:
– Получается!
– Да, молодец, можешь взять с полки пирожок, – скривился Девон. – Поторапливайся!
Он оставил Гарри наедине с коровой, а сам ушел в соседний загон. Мальчик продолжал дойку. Времени на работу ушло немало, и когда он с ней управился, дождь уже перестал, а в окнах и распахнутых дверях доильни забрезжил рассвет. Когда молоко перестало идти, Девон дожал за Гарри последние капли, вполголоса ругая ученика за медлительность: мол, эдак ведь они весь день тут просидят.
Устроившись рядом со следующей коровой, Гарри прижался головой к ее боку, повторив позу Девона. Его страх поутих, он даже начал получать удовольствие от работы, да и сидеть рядом с коровой было приятно: от нее исходило тепло, которое успокаивало. Прежде чем начать дойку, мальчик ласково погладил животное по боку и прошептал несколько добрых слов – тихо, чтобы никто не услышал. В этот раз молоко брызнуло в ведро куда быстрее и легче. Но скоро пальцы стало сводить судорогой. Гарри терпел боль, покуда мог, но потом все-таки прервался и стал разминать руки.
Резкий удар в затылок сшиб его с табурета на жесткий пол. Мальчик с трудом поднялся и развернулся лицом к обидчику.
– Это еще за что? – возмутился он.
Перед ним стоял невысокий жилистый мужчина с темными, пустыми глазами. Уголком губ он зажимал сигарету; изо рта, в котором недоставало зубов, тянулся дымок.
– От работы отлыниваем. Я лентяев на своей доильне не потерплю. Кончай дурака валять, – злобно прорычал мужчина, не скрывая гнева во взгляде.
Гарри поспешил усесться на табурет. Затылок жгло от боли – наверняка останется шишка, – но жаловаться он не посмел.
Когда мужчина ушел, Гарри поднырнул под корову и шепнул Девону в щель между загонами:
– Кто это был?
– Бронсон, – ответил подросток тоже шепотом. – Он заведует доильней. Лучше его не злить.
– Да уж это я понял, – вздохнул Гарри, осторожно потирая ушибленное место.
– Если ему покажется, что ты слишком медленно работаешь, он выключит все аппараты, и придется вручную доить целое стадо.
Гарри натужно сглотнул. С его черепашьей скоростью работа займет весь день! С этой минуты он стал трудиться не покладая рук, несмотря на боль. Под конец пальцы уже не слушались.
После дойки мальчику хотелось одного: забраться в кровать и проспать несколько часов. Но подошло время завтрака, а после него Гарри вместе с другими ребятами предстояло весь день убирать овес в деревне. Как он выдержит, Гарри и сам не знал. На прошлой неделе они собирали урожай пшеницы, а на этой взялись за овес, и каждый день солнце жарило немилосердно. Деревенские дети старше восьми лет целый день ходили за уборочной машиной, собирали снопы овса и складывали их вертикальными скирдами. После завтрака воспитанники собирались заняться тем же, хотя трудно было представить, как Гарри управится со снопами, если даже сжать кулаки не может.
– Пойдем есть, – поторопил его Девон, когда они вышли на улицу. – Пошевеливайся, мне надо вернуться побыстрее, а то Бронсон мне всыплет. Мне сегодня еще двенадцать часов работать. – Девон посмотрел на свои руки. Волдыри на коже превратились в мозоли, затвердевшие под слоем грязи, которую не брало склизкое коричневое мыло из душевой. Он потер ладони друг о друга и спрятал в карманы.
Ребята прошли мимо телеги, запряженной лошадью. Худенький мальчик с неправильным прикусом грузил в нее большие, галлонов на десять, бидоны с молоком, чтобы отвезти их в деревню.
– Ты работаешь по шестнадцать часов? – спросил Гарри, подсчитав время в уме.
– Ага, каждый день, даже по выходным. Но только в тот месяц, когда я приписан к доильне. Мне уже четырнадцать, так что, слава богу, скоро я вернусь в школу, а работать буду только до и после уроков, ну и по выходным иногда. А вот стажеры вкалывают каждый божий день. На будущий год и мне так придется. Но ты не бойся, скоро привыкнешь, – заверил его Девон по пути к коттеджу.
Глава 24Январь 1954 года
Пронзительный звонок вырвал Мэри из чудесного сна, в котором она ела мороженое в столовой «Стратэйрда», стараясь не заляпать красивое голубое платье. Девочка открыла глаза и с разочарованием осознала, что вокруг вовсе не интерьеры роскошного корабля.
Но поддаваться унынию Мэри не стала. Вся ее жизнь и так была полна разочарований, поэтому уже через мгновение она погасила жалость к себе, всколыхнувшуюся внутри, и шагнула навстречу новому дню. Ее ждала работа, желанные цели; мало того: сегодня в фермерской школе устраивали спортивные состязания.
Впрочем, назвать себя спортсменкой Мэри не могла. Вернее, не так: она даже не знала, нравится ли ей спорт. Единственной «дисциплиной», в которой она добилась успехов, был бег по улицам Лондона от владельца магазинчика на углу, где она воровала буханки еще теплого хлеба. Мэри столько раз удавалось спастись от преследователя, что, возможно, она многих сумела бы перегнать. Правда, мысли о соревнованиях не внушали ей такой радости, как остальным ребятам.