Некоторые девочки захихикали.
Фэйт расплылась в улыбке:
– Ну ты даешь! Еще и сунулась туда!
– Я же не знала, – проворчала Мэри, потирая нос. – Что ж вы меня не предупредили?
Лотти сердито плюхнулась на стул.
– Она и впрямь больше ничего не оставила к чаю? Еще немного – и я помру с голоду!
Девочки сошлись во мнении, что несправедливо заставлять их жить с Ингрид. Другие воспитательницы готовят детям сытные ужины, а Ингрид и дела нет до подопечных. Но кастрюля с червивыми помоями превзошла всё: такого чаепития у Мэри на ферме еще не бывало. Девочка наклонилась над плитой, с силой сдвинула крышку на место и поставила кастрюлю в раковину.
– Выше нос, девочки! Я знаю, как вас всех порадовать, – сообщила она, скрылась в спальне и вернулась с кучкой грибов, завернутых в запасную рубашку. Мэри положила свою добычу на стол и развернула ткань. – У Лотти столько же! Каждой на тост хватит. Надо только немного масла, чтобы пожарить грибы, и хлеб.
Девочки тут же повеселели, увидев угощение. Лотти мигом побежала за своей долей, Фэйт бросилась искать хлеб, а кто-то из воспитанниц вытащил кусочек масла из почти пустого буфета. Вскоре кухню уже наполнил головокружительный аромат жареных грибов. Девочки смеялись, болтали, накрывали на стол и прибирались в корпусе. Наконец все уселись за совместный ужин. Ингрид рядом не было, и никто не мог вмешаться в их беседу, так что они болтали обо всем на свете. И впервые с тех пор, как Мэри и Лотти ехали по ухабистой дороге на грузовике, крытом парусиной, сестры почувствовали, что у них снова есть семья.
В город приехал цирк. На ферме и в школе только о нем и судачили. Но Мэри услышала новость от Гарри – он принес ее из Оринджа, где подхватил у местных мальчишек. Оказалось, что цирк пробудет там только три дня. Когда Мэри узнала об этом, ее чуть не разорвало от восторга пополам с разочарованием. Как жаль, что ей не попасть на представление! Будь оно в Молонге, еще можно было бы прокрасться к шатру и заглянуть в щелочку. Но как добраться до Оринджа?
И вдруг после завтрака Форрест призвал воспитанников ко вниманию и объявил, что все пойдут в цирк в субботу. О таком Мэри и мечтать не смела! Она взялась за привычные дела и уроки, воспрянув и духом, и телом. Конюшню и коттеджи она убирала бодро, расправив плечи, и даже сэндвичи для школьного ланча готовила с улыбкой, хотя в ее распоряжении были только противная холодная печень, лук да черствый, плесневелый хлеб.
Казалось, суббота никогда не настанет, но она пришла. Вся ферма со вздохом встретила утренний туман, который продержался чуть ли не до полудня, однако потом высоко в небе засияло солнце. По небесной шири плыли пушистые белые облачка. После ланча дети нарядились в свою лучшую одежду – шорты и рубашки синих оттенков и хаки, носки до колен и туфли. До чего же странно было снова носить обувь! Нога у Мэри выросла с того дня, как они приехали на ферму, поэтому пришлось меняться с другими девочками, перебирая то одну, то другую пару, пока не нашлась подходящая. Лотти последовала примеру старшей сестры. Потом девочки зачесали волосы назад и разделили сбоку пробором. Мэри хотела было заплести косичку, но Лотти не умела этого делать, да и волосы у старшей сестры были слишком короткие. Пришлось обойтись гребнем и водой, чтобы укротить непослушные пряди.
Дети забрались в школьный автобус, и он двинулся в путь, подпрыгивая на длинной подъездной дороге. Когда выехали на дорогу пошире, тряска утихла и разговоры возобновились. Гарри и Макс сели за сестрами. Друзья решили обсудить, что же их ждет. Никто из них ни разу не бывал в цирке, так что оставалось только делиться догадками кто во что горазд. Все сошлись на том, что точно будет клоун. И, может, какой-нибудь экзотический зверь вроде слона – но это если очень повезет.
Когда они прибыли в Ориндж, уже спустились сумерки. Город потонул в полумраке, а по полям забродил ночной ветер, нагоняя прохладу. Водитель остановил автобус на грязной парковке на самой окраине города, рядом с другими машинами. Парковка была забита под завязку. Посреди пустого поля, поросшего лисохвостом и какой-то курчавой травой, стоял огромный шатер радужных цветов. Вокруг него мирно паслись мохнатые овцы, точно не замечая вторжения на свою территорию.
Мэри с трудом сдерживала восторг. Она нетерпеливо ерзала на сиденье, пока Форрест не велел всем выйти на улицу и выстроиться в шеренгу. Потом ребята разбились на пары и пошли следом за директором и его супругой к шатру. Юных зрителей встретил клоун с белой краской на лице и красным носом. Он вышагивал на огромных ходулях. Поприветствовав зрителей громким криком, лицедей дунул в горн и вклинился в толпу ребят. Он шел уверенно, не теряя равновесия. Дети весело взвизгивали и отскакивали в сторону.
Вскоре их окружила целая толпа жонглирующих клоунов. Один из них ехал на крошечном велосипеде. Маленькая собачка с белым пятнышком соскочила с его головы на землю, потом запрыгнула хозяину на спину и вернулась на голову, а он все крутил педали.
Лотти медленно шла рядом с Мэри и сияла, разглядывая артистов. Мэри вся дрожала от предвкушения. Сбывалась ее мечта! Девочки отыскали места сбоку, и началось представление. Сперва выступали белые лошади с перьями на головах, они исполняли трюки, потрясшие воображение Мэри. Потом вышли клоуны, которые веселили толпу, отпускали шуточки, то и дело комично падали. Дальше свой номер показали воздушные гимнасты – они кружили, раскачивались и извивались в воздухе, а восторженная толпа ахала и восклицала. На круглую арену даже вывели слона. Его огромные ноги поднимали облачка опилок, а хобот раскачивался из стороны в сторону, пока красивая женщина в сверкающем золотом наряде выделывала трюки у могучего зверя на голове.
Гарри сидел рядом с сестрами. Он смеялся, кричал и аплодировал вместе с толпой, а вот Мэри смотрела представление молча. Когда закончилось выступление с лошадьми и они поклонились публике, она едва не расплакалась от красоты зрелища. Гарри взял ее за руку и сжал. Девочка посмотрела на друга, и он ей улыбнулся. По одному взгляду было понятно: Гарри ее понимает. Увиденное потрясло Мэри до глубины души. Только Гарри видел, до чего же оно прекрасно – настолько, что в горле саднит, сердце поет, а все тело точно иголочки колют. Гарри прочел ее мысли безо всяких слов. Он кивнул Мэри и еще раз сжал ее руку. Девочка придвинулась к нему чуть ближе, и теперь их руки, выглядывавшие из-под коротких рукавов, слегка соприкасались, а пальцы сплелись.
Часть III
Юных сердец слиянье,
Триумф юной любви.
И сил обетованье,
Коль храбрость есть в крови.
Глава 32Наши дни
У меня все так и валится из рук. Ладно, сама виновата. Решила, что пригласить в гости всю семью, когда у тебя на руках новорожденный, прекрасная идея. Уж не знаю, какая муха меня укусила, – видимо, разум помутился от нехватки сна. И от переживаний за Броуди. Как ни странно, на вид у малыша все в порядке. Во мне еще теплится надежда, что врач ошибся и мой сыночек здоров. Или что состояние не такое серьезное, как кажется докторам, и никакие лекарства и операции нам не нужны. Вот о чем я думаю, склонившись над колыбелькой и любуясь младенцем, пока он спит. Его блестящие черные волосы торчат над головой очаровательным хохолком, черные стрелки ресниц отбрасывают тень на бледные щечки. Настоящий ангелочек! Даже не верится, что с моим херувимчиком беда, до того он безупречен. Вот разве что маловато спит, а от его плача порой хочется лезть на стену.
Броуди уже два месяца, но по ночам он по-прежнему слишком бодр. Поэтому мне что днем, что ночью удается поспать от силы час-два кряду. Бен вернулся к работе, поэтому днем в доме теперь гораздо тише: никто не пытается завести разговор, не смотрит телевизор, не слушает музыку на полной громкости, пока тушит свинину или крутит роллы с лососем. Здорово, конечно, когда у тебя на кухне каждый день творит шеф-повар, как Бен скромно себя называет, но тишина и спокойствие радуют меня ничуть не меньше. Теперь мы вернулись к моим простецким блюдам: курице и дамплингам, мясному рулету с картофельным пюре, сосискам с подливкой.
Мне немного стыдно, что я будто бы маловато скучаю по мужу. Сказать по правде, я предвкушала его выход на работу чуть ли не месяц. Кто я после этого – ужасная жена? Поймите меня правильно: я люблю Бена, и его общество никогда мне не надоедает. Просто я устала. Страшно устала.
– Ты скатерть нашел? – спрашиваю я, обернувшись к задней двери.
Бен сейчас на веранде, вешает электрическую гирлянду и ворчит вполголоса: мол, какой в ней смысл осенним днем, все равно никто не увидит, как она светится. Но муж хочет меня порадовать и потому вешает лампочки.
– Ага, – отвечает он и подмигивает мне.
– Спасибо. А что там с пуншем?
– Минуточку, скоро принесу лед.
– А ты его еще не положил? – У меня мгновенно включается режим паники. Не хватало еще, чтобы мама жаловалась на слишком теплый пунш и отпускала комментарии вроде: «Вот если бы вы заранее положили лед, было бы идеально!»
– Не переживай ты так, мы все успеем. К нам ведь не королева приедет, а твои родственники.
Он прав. Я преувеличиваю масштабы события. Но дело в том, что я прекрасно знаю, какое напряжение может возникнуть в нашей семье, когда мы собираемся вместе, и не хочу никаких конфликтов.
– Прости. У меня порой крышу сносит, когда дело касается родни.
Бен тихо посмеивается, встречает меня у двери, целует в нос.
– Все будет хорошо. Я позабочусь о том, чтобы каждому было удобно. – На щеке проступает ямочка – ну как устоять перед такой улыбкой! Никогда не забуду нашу первую встречу. Мы тогда оба учились на первом курсе Квинслендского университета. Бен только приехал в Брисбен, а я прожила тут всю жизнь. Мы сразу же понравились друг другу, и я предложила сходить на выходных на Южный берег. Мы плавали, шутили, смеялись, болтали до самого заката, а потом Бен впервые меня поцеловал. У нас за спиной возвышался город, на плечах у меня лежало полотенце, наши волосы пропитал запах соленой воды. С тех пор мы неразлучны и по уши влюблены друг в друга.