По дороге ему встретилось еще несколько старших мальчишек, которые тоже бежали из общежития на работу. Как хорошо, что у него есть обувь, подумал Гарри. Ребята помладше, которые еще не учились в школе Оринджа, ходили босиком, хотя земля уже насквозь промерзла, а на траве похрустывал тонкий лед. Тело еще не успело оттаять, приходилось обнимать себя на бегу и терпеть резкий ветер, от которого жгло щеки и нос, да так, что зубы скрипели. Над полями навис тяжелый туман, такой густой, что видно было лишь на пару шагов вперед. Иногда во мгле проступали бледные островки света, когда Гарри пробегал мимо чужих веранд, но если не считать этих мгновений, казалось, что в целом мире нет ничего, кроме этого сырого тумана, ледяного ветра и затвердевшей грязи под ногами.
Когда Гарри добрался до молочной фермы, там уже трудилось несколько стажеров. Он сразу приступил к делу: привел со двора одну из коров, ожидавших дойки, сел на табурет, подышал на ладони, чтобы их согреть, и начал сцеживать молоко в большое серебристое ведро, подставленное под коровье вымя. Утренние дойки ему даже нравились, хотя почти все мальчишки досадовали на эту работу. Ранний час, лютый холод – он понимал все их жалобы. Но ему нравилось подниматься в утренней мгле, а потом любоваться на солнце, которое плыло вверх, отбрасывая на землю розоватые зазубренные лучи. И коров, этих великанш с кроткими глазами, Гарри очень любил. Они всегда с нетерпением ждали его, мычали в полумраке, поторапливая. Но больше всего ему нравилась уединенная монотонность дойки.
Он ритмично подергивал за соски и удовлетворенно наблюдал за тем, как пенистое жирное молоко потихоньку набирается в ведро. Это время можно было провести наедине с собой, поразмышлять, обдумать трудности, с которыми пришлось столкнуться. И сегодняшнее утро не стало исключением. До школьного выпускного оставалось всего ничего. Мало того, Форрест разрешил Гарри просидеть на школьной скамье куда дольше других ребят. Он настолько хорошо показал себя в старшей школе Оринджа, что ее директор попросил Форреста дать юноше возможность завершить обучение. Тот не был в восторге от такой перспективы, но школьный директор подчеркнул, что успехи Гарри в учебе пойдут на пользу репутации Фэйрбриджа, и тут уж Форрест не смог отказать.
Гарри отпустил корову и взялся за следующую. До завтрака он успевал подоить пять животных, но сегодня на очереди были только три.
Почти все ребята, работавшие вместе с ним, ушли из школы в пятнадцать и стали стажерами. Они проводили на ферме дни напролет: работали в доильне, на бойне, в полях. Выходных у них не было, не то что у ребят помладше; даже несколько свободных часов урвать было трудно. А по завершении стажировки их отправляли на какую-нибудь ферму, где они продолжали трудиться на ее владельца. И всё, прощай, Молонг. Из-за этого Гарри им даже завидовал. Он жалел, что из-за школы не сможет уехать из Фэйрбриджа пораньше. Если бы не учеба, только его бы тут и видели. Может, он смог бы уже заработать приличную сумму и вернуться в Англию. Он надеялся, что однажды найдет мамину могилу, возложит к ней цветы, прочтет молитву. Сделает то, чего не мог прежде. А еще можно поискать маминых родственников, если кто-то из них жив. Эта мечта придавала ему сил двигаться вперед.
– Ну что, управился? – нетерпеливо спросил Макс, прислонившись к ограде. В его глазах, как и всегда, плясали лукавые огоньки.
Долговязый и нескладный, он был даже выше Гарри. Над верхней губой у него уже пробивался нелепый клочковатый пушок. Он тоже проходил стажировку, и эта работа сделала его еще стройнее и гибче.
– Ага, я закончил. – Гарри отпустил корову и похлопал ее по крупу. Та поспешила к открытой калитке, за которой зеленело пастбище. Там она будет пастись до вечера.
– Вот и славно, а то я умираю с голоду. Пошли.
Тут подоспел и гонг на завтрак. Туман над деревней уже стал рассеиваться, но еще стелился над лугами. Солнце источало бледный свет, который почти не рассеивал тьмы. Гарри и Макс шли по деревенским улицам, а из корпусов общежития то и дело выскакивали другие ребятишки и бежали по ступенькам веранд вниз, тоже спеша в Наффилд-Холл, чтобы хоть на часик-другой заморить червячка.
И Гарри, и Макс несли по два ведра с молоком. В столовой они протиснулись в кухню и оставили свою ношу на скамейке. Там друзья застали Мэри. Ее улыбка мгновенно рассеяла остатки холода, мучившего Гарри все утро.
– Доброе утро, – поздоровалась она.
– Я вам молока принес.
– Спасибо. Надо его погреть, добавить какао и сахара – вот будет вкуснотища!
Гарри хотелось еще что-нибудь сказать, но слова не шли в голову. Такое с ним часто случалось в последнее время, когда он оказывался рядом с Мэри. Гарри не на шутку расстраивался: еще бы, они ведь уже столько дружат! Так почему теперь при ней он себя чувствует так, будто язык проглотил, а из головы мигом улетучиваются все слова?
Не сумев продолжить беседу, он попятился и вышел с кухни, едва не сбив Макса с ног.
– Куда это ты спешишь?
– За стол.
– Вот слоняра, а! – Макс запрыгал на одной ноге, схватившись за отдавленную.
– Да ладно тебе.
Макс пошел за другом к столу, посмеиваясь.
– Просто признайся: ты в нее втюрился, а ей на тебя плевать!
Гарри тяжело опустился на скамейку, положил локти на стол, закрыл лицо ладонями.
– Замолчи уже.
– Что, правда глаза колет?
– Сейчас тебе мой кулак что-нибудь расколет – челюсть, например, – прошипел парень.
Макс опустился рядом, улыбаясь до ушей.
– Только попробуй. Я на полголовы выше тебя, не забывай.
Гарри закатил глаза. Макс вечно об этом напоминал с тех пор, когда превратился из худенького коротышки в рослого парня и стал выше Гарри и почти всех ребят на ферме. Впрочем, пускай хвастается, думал Гарри. Он даже радовался за друга. Рост прибавил пареньку уверенности в себе, а если учесть, сколько всего ему пришлось пережить, это было совсем не лишним.
Гарри проглотил тост с джемом, даже не почувствовав вкуса. Все его мысли были о Мэри. О ее белокурых локонах, выбившихся из-под шапочки, о пухлых розовых губах… и о том, что до окончания учебы осталось совсем мало времени и он вот-вот перейдет в стажеры. Форрест дал ему еще две недели, а потом из школы придется уйти, сказал директор. Как его переубедить, Гарри не понимал. А все потому, что Макс вот-вот должен был уехать на другую ферму, и Гарри поручили занять его место. Учитывая, что Форрест сам же разрешил ему остаться в школе на два лишних года, совсем неразумно бросать учебу за считаные месяцы до выпускного. За годы жизни на ферме Гарри успел проникнуться к директору невольным уважением и твердо усвоил, что с Форрестом бессмысленно заводить споры, если он что-то решил.
– Можно я у тебя яйцо возьму? – с набитым ртом спросил Макс.
– Нельзя, – отрезал Гарри, сдвинув брови, и загородил свою тарелку рукой. – Свое ешь.
– Да я же тут загнусь скоро! Желудок совсем ссохся. Ты хоть сможешь в школе стащить у кого-нибудь ланч. А я тут останусь. Может, даже придется жрать холодные объедки, от которых блевать тянет, или непропеченный хлеб.
Гарри откусил еще кусок от тоста.
– Ни у кого я еду не ворую. Ем ту же дрянь, что и ты.
– Ты не такой крупный, – проворчал Макс, собирая крошки с тарелки.
– Как тут вырасти, если ты без конца меня объедаешь. Ладно, пора идти. – Гарри встал и понес тарелки на скамейку для грязной посуды. Макс насмешливо ему отсалютовал.
Жуя на ходу, Гарри вышел на улицу и поспешил к своему корпусу, где взял учебники и пенал. У него не было ни рюкзака, ни портфеля, в отличие от других ребят из старшей школы, кого воспитывали заботливые родители. Так что школьные принадлежности приходилось таскать в руках, а сверху еще класть сверток с ланчем. На кровати парень нашел письмо от Дэйви и спрятал его под матрас, где уже лежал ворох посланий, выведенных тем же почерком. Дэйви оказался в Западной Австралии, где располагалась еще одна фэйрбриджская ферма. Иногда он писал Гарри, но не то чтобы регулярно. Судя по всему, на долю давнего друга выпало куда больше трудностей, чем у Гарри. Вскоре после приезда на ферму Дэйви вылетел из машины, которую вел один из старших ребят, и повредил ногу, так что теперь ходить и бегать ему было трудно, не то что раньше.
Школьный автобус опоздал всего на несколько минут, так что Гарри и другим ребятам с фермы не пришлось долго ждать. Юноша отыскал себе местечко в самом конце салона, рядом с мальчиком помладше, который тут же повернулся к друзьям, сидевшим от него через проход, и начал с ними болтать. Гарри это вполне устраивало: у него самого сейчас не было настроения для разговоров. К тому же он взял в библиотеке отличную книжку, «Обнаженное солнце» Айзека Азимова, и ему страсть как хотелось узнать, чем же все кончится. Он вытащил книгу из стопки учебников, лежащей у него на коленях, прислонился к окну и стал читать.
Уроки в школе пролетали быстро. Обычно Гарри садился подальше и держался особняком. Ровесники из Фэйрбриджа два года назад закончили обучение, а городские ребята его не понимали. Он так ни с кем из них и не сдружился, хотя не больно-то и пытался. Мэри тоже ходила в школу, но в этом году и ее перевели в стажеры, и отныне Гарри сидел один и в автобусе, и во время ланча. Иногда в голову даже закрадывалась мысль – а правильно ли он поступил, что остался?
На большой перемене он взял сверток с ланчем и пошел к дальней кромке хоккейного поля. Высокое школьное здание из красного кирпича было окружено спортивными площадками, на которых ученики играли в регби, нетбол, гандбол. За оградой неподалеку паслись овцы, похожие на комочки хлопка, рассыпанные по светло-коричневому ковру.
Рядом гоняли футбольный мяч мальчишки. Оливер, худощавый черноволосый паренек, заметил Гарри, сидящего в стороне с хлебом, намазанным «Веджимайтом», и усмехнулся:
– Ничего у тебя прическа, сиротиночка.
Гарри пропустил его слова мимо ушей. За несколько лет он уже привык к издевкам. У всех ребят из Фэйрбриджа стрижки были кривые, неопрятные, и горожане постоянно дразнили их. Отвечать им или нет, не имело значения. Насмешки от этого не прекращались, оставаясь константой школьной жизни.